Запоздалая оттепель - Эльмира Нетесова

— С чего бы эдакая блажь?

— Да понимаешь ли, смерть сына подкосила человека. Землю из-под ног выбила. До того выпивал, но не перебирал. Тут же запоем начал. Удержать некому, жена его еще раньше умерла. И она удержать не сумела б. Вот и покатился. Внуки, случалось, к койке привязывали Ильича, чтоб не напроказничал, не опозорил их. Так он криком своим всех изводил. Соберет толпу под окном, народ милицию вызовет. Откроют двери, а Никита привязанный — на внуков жалуется. Поначалу их стыдили. Потом поняли, чего дедок стоит. Перестали на него внимание обращать. Так он додумался, как безбедно жить. Ты бы ввек до такого не дошел. А он дал в газете объявление, что ищет одинокую старуху с жильем и дачей, какой нужен садовый работник и муж по совместительству. Две нашлись на его объявление. И что думаешь, не растерялся. С двумя за год справился. У одной дачу пропил вместе с урожаем. У второй — квартиру. Хорошо, что самих не сдал под залог. Бабки да сих пор опомниться не могут. Газеты в руки не берут. А Никите как с гуся вода. Еще и посмеялся над дурехами, сказав, что не все бабам на мужиках ездить, оказывается, можно наоборот.

— Он говорил, вроде воевал! Сбрехал, что ль?

— Да кто знает! Только участие в войне случалось разным. Да и фронтовики после победы не все сумели удержаться на своих позициях. Иные скатились, опустились ниже некуда. День вчерашний заплевали. И себя в нем испозорили. Может, этот средь них оказался. Я не знаю точно. Но в стардом его не возьму. Прежде чем принять сюда, теперь сто раз проверяю. Слишком часто ошибался. Из-за таких Ильичей страдают те, кого впрямь принимать надо быстрее. Только вот куда? Ограничены наши возможности. А и твоей раскладушки на всех не хватит. Кстати, как с Лидией Степановной получилось? Оставили ее твои иль не согласились взять?

— Хорошая баба! Всем по душе пришлась. Расторопная, шустрая. С детьми быстро поладила. Думаю, сживутся с ней.

— Ну и слава Богу, одной горемыкой меньше стало на земле! — вздохнул Яков. И, выглянув на освещенный тротуар улицы, подозвал Кузьму: — Посмотри на своего бездомного! На Никиту! Уже старуху приловил. На жалость взял. Вишь, подобрала его. Узел тащить помогает. К себе повела. В хозяева определит. В мужики. Он с радости ногами сучит. Вьюном возле юбки вьется. Этот барбос не пропадет. Еще одну околпачит. Запомни ее, через год, а может, раньше она к нам запросится. Если вместе с домом не пропьет и ее.

— А может, одумается? Ведь последний шанс! Старый стал. За такое немудрено чугуном по горбу получить. Спасти станет некому.

— Этот не остепенится. Поздно. Его борозда давно кривизну дала. Не выпрямить. Да и сколько у него в запасе жизни осталось? Самому уже семьдесят три. А все на празднике у жизни, все цветы собирает. Но придет его час, пожнет солому. И некому станет закрыть глаза, сказав вслед: «Зачем оставил, куда поторопился? Вернись! Ты нужен нам…»

Кузьме не по себе стало от этих слов. Он тоже не был уверен, что услышит такое вслед себе…

Столяр решил поработать на этих выходных в стардоме, слишком много дел накопилось за время похорон сватьи. И он с раннего утра пошел в библиотеку ремонтировать книжные стеллажи.

Пока переложил книги на пол, снял старые стеллажи, подготовил новые, время подошло к обеду. Столяр и не вспомнил бы о нем, если б не библиотекарша, сказавшая:

— Кузьма, пойдете в столовую? Или принести обед сюда?

— Если не тяжко, я здесь быстро перекушу. Время не хочется терять, — примерял новую полку, подгонял ее под размер.

И только ушла женщина, к Кузьме пришли две старухи.

— А тебя там баба ищет. Во дворе ждет. По всем этажам уж прошла. В кажной комнате спрашивала, — сообщили они.

— Чего ей надо?

— Тебя хочет. Ох и срамная! — добавили удивленно.

Кузьма вышел во двор, ожидая увидеть Лидию, не поладившую с Максимом иль с Ксюшкой. Но вместо беженки приметил Анну, сидевшую на лавочке и растерянно озиравшуюся по сторонам. Ее изо всех окон разглядывали старухи, осудительно качая головами.

На бабе была прозрачная кофта, не понравившаяся обитателям стардома.

Кузьма даже внимания не обратил на одежду бабы. Поздоровался кивком головы, подойдя ближе. Присел рядом.

— Что стряслось? — спросил с ходу.

— Чего ж не заходишь в гости? Ведь обещался. Мы ждем. А ты позабыл нас, — упрекнула баба.

— Полы сделал. Чего без дела мотаться? Не могу время тратить на гостеванья. Делов много, — ответил сухо.

— Только по делу навещаешь? Скучно живешь, безрадостно. А мы всяк день в окно тебя выглядывали. Думали, авось завернешь на огонек.

— Некогда, Анна! Своих забот полно. С ими бы справиться. Не до отдыха нынче.

— Совсем измучился. Ты глянь на себя. Весь в стружках, опилках. Устал. И никто о тебе не позаботится! — вытащила стружку из волос Кузьмы. — Замордовали тебя, заездили вовсе. А ведь не трехжильный. Кто о том вспомнит и позаботится о человеке? Посмотри, как похудел. Разве с добра? Все работой заваливают. А когда отдыхать будешь? Силы не бесконечные. Себя беречь надо! — разглядывала мужика в упор, пристально. Тот смутился под настырным взглядом бабы и спросил:

— Чего пришла? Чего тебе надо?

Анна не ожидала столь прямых, грубоватых вопросов. Покраснела. И, отведя взгляд от лица Кузьмы, сказала:

— Я тоже по делу к тебе. В прошлый выходной сюда приходила. Целый день прождала. Тебя не было. Просила передать, чтобы пришел ко мне. Да видно, забыли о моей просьбе.

— Передали. Но время не сыскал.

— Ты даже не спросишь, как у нас в семье? Совсем как чужой!

— А когда родным сделался? — удивился столяр неподдельно, непонимающе глядя на бабу.

— А ведь мог, если б захотел! — глянула смело, зовуще. Кузьму даже в жар бросило.

— Ну что у тебя в доме стряслось?

— Радость. Сын отыскался. Не убили его в Чечне. В плену был все время. Даже веру ихнюю принять заставили. Но не поддался. Теперь вот дома сынок! — зарделись щеки женщины. — Может, придешь, познакомишься?

— Это твоя радость. Я ей не смею мешать. То славно, что в доме мужик объявился. Хозяин! Нынче не до скуки вам! Через лихо прошел. Долго жить будет. И тебе радость. Заступник и помощник воротился. Тепло в доме будет.

— Эх, Кузьма! Какой смешной! У сына своя жизнь. Он пару дней с нами не пробыл. Враз к друзьям, к девчонкам. Оглянуться не успею, как бабкой стану. А своей жизни не увижу. Внуками обрасту. А бабья пора — короткая. Еще немного, и старухой стану. Хотя и пожить не успела, уже забыла, как мужик выглядит и для чего я бабой родилась. Сколько лет вдовствую! Неужели так и уйду из жизни в черном платке? — глянула на Кузьму с укором и надеждой.

— Чего загодя зарываешься? Ты ж глянь на себя! Молодая, шустрая! Сыщется на твою долю человек. Еще не один к тебе в мужики запросится!