Завет - Гейл Линдс

Они уселись за стол, и Цорци налил им обоим вина из стоявшей рядом с блюдами бутылки.

— На что же похож шифр? — поинтересовался он. — На перестановочный, со смещением символов? Или, возможно, Декстер использовал один из своих неподражаемых вариантов подстановки?

Браво в ответ любезно улыбнулся Цорци.

— Маринованные сардины просто великолепны.

— Попробуйте ризотто, — посоветовал Цорци, снова — сама учтивость. — Пожалуй, оно даже лучше.

Браво попробовал и согласился.

Цорци, казалось, был вполне доволен развитием событий, хотя и несколько озабочен. Это только подтверждало все возраставшие опасения Браво. Он задумался о том, как бы покинуть остров без Цорци и его приспешников. Пока что он действительно не разгадал последнее послание отца, хотя и расшифрованное; но отсюда нужно было убираться, и поскорее.

Из тумана вынырнула маленькая рыбацкая лодка, и страж, дежуривший на этом участке берега, немедленно позвонил двум своим товарищам, как было предписано. Цорци объяснил, что недавно прибывшего гостя нельзя ни в коем случае ничем тревожить. Только он сам мог общаться с ним. Странный приказ, но стражи беспрекословно следовали любым приказам Цорци; так он приучал работать всех своих людей.

К тому времени, как подошли еще двое стражей, нос лодки уже царапнул по гальке. Похоже, пассажир на судне был один. Стражи приветствовали его на венецианский манер, потом — просто по-итальянски, и наконец по-французски, но тот упорно молчал. Осторожно приблизившись, они смогли рассмотреть его получше. Сгорбленный старик, судорожно вцепившийся в свою палку в попытке удержать равновесие.

Тем не менее они оставались настороже. Поднявшись на борт, они увидели, как старик резко выпрямился, впрочем, по-прежнему сильно сутулясь. Он наконец заговорил, невнятным, дрожащим голосом, так что им пришлось подойти еще ближе, чтобы хоть что-то расслышать.

— Я не давал вам разрешения подниматься на борт моего судна!

Его лицо скрывала маска белого цвета, и к тому же он надел традиционную карнавальную накидку и вуаль, хотя до карнавала было еще далеко. Стражи развеселились. Полоумный старик, очевидно, решил, что на дворе февраль.

— Сир, вы находитесь на острове Сан-Франческо дель Дезерто, — сказал тот страж, что первым заметил лодку. — Вы на нашей земле.

— То есть как это? — ворчливо пробормотал старик. — Что-то не похожи вы на монахов…

Страж потерял терпение. Делать ему больше нечего, кроме как препираться с выжившим из ума стариком, спутавшим зиму с летом!

— Вам придется уехать, дедуля.

— Да кто ты такой, чтобы грубить мне? — Старик угрожающе поднял трость.

Страж засмеялся и ухватил трость за конец.

— Ну все, хватит глупостей…

Энтони Рюль неуловимо быстрым движением отдернул руку. Механизм сработал, из трости выскочил тонкий длинный клинок. Прежде чем страж успел вымолвить еще хоть слово, острое, как бритва, лезвие вошло ему прямо в сердце.

Рюль отдернул трость, и страж упал на землю, скорчившись в судорогах; на губах выступила пена. Двое других прыгнули вперед и подступили с обеих сторон. Рюль сделал ложный рывок направо, затем отскочил влево и пронзил шпагой-тростью второго стража. Но в этот момент подобравшийся к нему третий страж, размахнувшись, ударил Рюля по руке с такой силой, что тот выронил трость.

Страж выхватил пистолет.

— Сними маску, — приказал он.

Рюль выполнил приказ.

Глаза стража широко раскрылись.

— Синьор Рюль? Что вы…

— Я все объясню.

Страж покачал головой.

— Объяснять будете синьору Цорци.

— Это именно то, чего делать не стоит. Я…

— Помолчите, — страж кивнул на маску с накидкой. — Бросьте их на палубу. Живо!

Рюль чуть наклонился и бросил на доски накидку. В следующее мгновение он со всего размаху метнул маску в стража. Острым краем она ударила того по переносице. Страж отшатнулся, Рюль прыгнул вперед. Одной рукой он выбил оружие из рук соперника, другой нанес ему сокрушительный удар в солнечное сплетение. Страж согнулся пополам. Рюль ударил его кулаком по шее; страж упал на палубу и остался лежать неподвижно.

Быстро, не тратя времени и движений даром, Рюль раздел его, отшвырнул свой маскарадный плащ и натянул одежду стража поверх собственной.

— Вы ведь не хотите показывать мне шифр, верно? — Цорци пожал плечами, разливая в чашки из маленького металлического котелка свежесваренный прямо на огне кофе. — Что же, это отчасти разумно. Вы — хранитель, вам решать. — Он широко улыбнулся, протягивая Браво чашечку с ароматным напитком. — Ваш отец был в точности таким же скрытным. Просто поразительно, как вы с ним похожи. Мы с ним были довольно близкими приятелями; когда он бывал в наших краях, я предоставлял ему все, что только могло понадобиться, — людей, сведения, прочее… в общем, вы понимаете.

Браво понимал даже больше, чем мог предполагать Цорци.

— Отец доверял вам.

— Разумеется. Он всегда мог положиться на меня, как и я на него.

Браво знал, что Цорци лжет. Впервые с тех пор, как он обнаружил окровавленный нож Дженни возле мертвого тела отца Мосто, Браво почувствовал под ногами твердую почву. Теперь он знал, где он, и знал, где Цорци. Карнавал закончился, маски сорваны, добро и зло снова на своих местах, как и положено в Voire Dei. Вполне уверенный в своей правоте, Браво спросил:

— Вы знаете что-нибудь о Дженни?

Цорци одним духом выпил крепчайший кофе, словно это был легкий macchiato.[44]

— Мы нашли ее.

Внезапно Браво понял, что ему глубоко безразлично, что станется с Дженни. Она сама заварила эту кашу, пускай сама и расхлебывает. Она одурачила его, — наверное, точно так же, как и отца. «Декстеру удалось установить личность изменника, и это потрясло его до глубины души… — так сказал отец Мосто. — Предателем оказался человек, которого он хорошо знал и которому безоглядно доверял». Тошнота подкатила к горлу, и Браво был уже не рад только что съеденному прекрасному ужину. Они оба были предателями, Дженни и Цорци, они вместе воплощали в жизнь план уничтожения ордена!

— Я должен кое о чем спросить вас, — проговорил, хмурясь, Цорци. — Когда вы в последний раз виделись с Энтони Рюлем?

— Почему вас это интересует?

— О, значит, вы определенно виделись с ним недавно.

— Ничего подобного. Я не видел дядю Тони уже больше года. — Ненависть к предателям придала ему решимости, и Браво нашел, что не так уж трудно лгать этому человеку.

Цорци снова пожал плечами. Браво уже понял, что этим жестом якобы равнодушия Цорци маскировал крайнюю заинтересованность.