Правила крови - Барбара Вайн

Что приключилось со спиной Альберта? Похоже на смещение межпозвоночного диска. А может, повреждение было более серьезным. В нацистских концентрационных лагерях маленьких мальчиков заставляли передвигать тяжелые механизмы или таскать тяжести, и они часто повреждали позвоночник, причем те, кто выжил, страдали от последствий до самой старости. Вне всякого сомнения, нечто подобное происходило с юношами викторианской эпохи, которых отправляли на тяжелые физические работы, не думая о том, что они слишком молоды и хрупки. Был ли у Байтфорда багаж? Об этом ничего не сообщается, однако Альберт вряд ли мог более или менее постоянно жить у миссис Моллик без личных вещей. Возможно, переломным моментом стало именно это утро, а вовсе не происшествие, когда он нагрубил сэру Джеймсу Триппу. Альберт оказался на улице со своими вещами, мучимый болью, не имеющий возможности добраться до дома и, в любом случае, опасающийся встречи с отцом. Куда он собирался пойти, что собирался делать? Никто не знает. Вполне вероятно, он и сам не знал.

По всей видимости, Альберт купил билет до лондонского вокзала Паддингтон, намереваясь уехать подальше. Его последнее путешествие по железной дороге было одновременно первым — он ни разу в жизни не садился в поезд. Альберт устроился в вагоне третьего класса, но ненадолго. Неизвестно, что побудило его встать и бродить по всему поезду, жалуясь — всем, кто соглашался слушать, — на то, что его несправедливо уволили с должности носильщика. Необычное поведение для этого угрюмого и неразговорчивого молодого человека. Нервный срыв меняет характер, и, наверное, причина именно в этом. По моему мнению.

Поезд миновал Ньютон Эббот, Тейнмаут и Доулиш, затем — несколько миль красивейшего побережья Южного Девоншира; до Эксетера оставалось не больше дюжины миль. Альберт Байтфорд вошел в купе, где сидела Элинор, одна.

Здесь Стюарт Люк делает отступление, рассказывая о семье девушки. Для него, писавшего в эдвардианскую эпоху, задолго до того, как на женщин перестали смотреть в отраженном свете связанных с ними мужчин, самой важной характеристикой Элинор были ее отношения со знаменитым доктором Нантером. Автор постоянно называет его лордом Нантером, хотя Генри получил титул лишь тринадцать лет спустя. Люк неверно указывает его звания и должности (называет его рыцарем-командором Викторианского ордена, хотя последний был учрежден только в 1896 году), положение при дворе королевы Виктории и даже возраст, сообщая, что в то время, когда произошло убийство, ему было сорок пять лет. Нет никаких сомнений, что он преклоняется перед Генри. Блистательный Генри. Царедворец. Называя Элинор «несчастной юной леди», автор выражает соответствующий своей эпохе ужас перед подобной смертью, однако подробно останавливается на утрате Генри, о его разрушенном счастье и его удивительной верности семье Хендерсон после потери «суженой».

В книге не сделано даже попытки объяснить, почему Байтфорд задушил Элинор. Конечно, для британского правосудия мотив не так уж важен. Возможно, даже в те времена люди понимали, как трудно объяснить действия человека — ведь практически каждый из нас совершает не поддающиеся логике поступки. Кое-что подвластно психологии и психиатрии, но далеко не все. Загадка остается. У Альберта Байтфорда не было подружки — вероятно, никогда в жизни. Может, он почувствовал влечение к Элинор, но его ухаживания были отвергнуты? Альберт сорвал шарф с ее шеи — может, при попытке обнять девушку? Или она оскорбила его, подобно сэру Джеймсу? Не потому, что уронил его вещи, а потому, что попытался рассказать о своих несчастьях. «Он был ослеплен яростью», — пишет Люк, используя старую метафору, которая все равно ничего не объясняет. Почему автор не делает попытки объяснить? Альберт задушил Элинор, открыл дверь или окно и выбросил тело из поезда.

Остальная часть статьи Стюарта Люка посвящена в основном самому судебному процессу. Сначала он рассказывает, как Альберт сошел с поезда в Эксетере и отправился к родителем в Тэвисток. Как он туда попал, похоже, не знает ни Люк, ни кто-либо другой. Чтобы преодолеть этот путь пешком, потребовалось бы дня два, хотя в те времена люди путешествовали на такие расстояния — вспомним Генри в Швейцарии, — причем даже не самые здоровые. Добравшись до Ливси-Плейс, Альберт, наверное, попросил отца спрятать его, возможно, сообщил, что его разыскивает полиция, но не сказал причину. Или сказал, потому что был доведен до отчаяния, хотел как-то объяснить самое гнусное из преступлений. Как бы то ни было, Эйбл отказался и выгнал Альберта, которого затем нашли в пастушьей хижине в Дартмуре. Это жестокая и печальная история не только для моей двоюродной прапрабабки Элинор, но и для самого Альберта Байтфорда.

Но возможен ли другой мотив? А если кто-то нанял Альберта для совершения этого преступления? Он мог убить за деньги. Пятьдесят фунтов были для него целым состоянием, а двадцать фунтов — огромной суммой. На них можно уехать в Америку, практически куда угодно, начать новую жизнь. Но если Альберт был наемным убийцей, которому заплатили за смерть Элинор, зачем признаваться отцу, а потом полиции? Что ему было терять? И ему явно должны были заплатить вперед — по крайней мере, половину. Почему он не использовал эти деньги, чтобы спрятаться, исчезнуть, что в 1883 году было не так трудно? Денег у него не нашли. Но это ни о чем не говорит; Альберт мог спрятать их где-нибудь или закопать в Дартмуре. Но все это не объясняет его молчания после поимки.

Разумеется, я думаю о Генри. У него имелся серьезный мотив для убийства Элинор. На карту было поставлено его будущее счастье. Женись он на Элинор, у него могли бы родиться больные сыновья, а дочери стали бы носителями болезни. Бросив невесту, он рисковал потерять свою должность при дворе и свою репутацию. Но почему выбор пал на Альберта Байтфорда? Знал ли его Генри? Возможно. Другой вопрос — откуда. Генри мог быть знаком с Гарольдом Клайвом, Беатрисой Уитикомб или сэром Джемсом Триппом — все они «благородные» люди и могли быть в числе его знакомых. С другой стороны, Мария Моллик могла состоять в родстве с кем-то из слуг Генри, в прошлом работать у него или быть как-то связана с семьей Доусон-Брюэр. Совершенно очевидно, что тут следует обратиться к общественным архивам — значит, к «Дебретту»?[59]Или к такому источнику, как справочник Келли, где можно найти сведения о дворянах, землевладельцах и чиновниках? Вряд ли я смогу выяснить, что случилось на самом деле, но если какие-то факты из жизни Генри укажут, что с января по октябрь 1883 года он ездил на поезде в Плимут или из Плимута, это мне очень поможет. В дневниках и в записках «альтернативного Генри» о путешествии нет ни слова.

Но как мне это выяснить?

Жена обыденным тоном сообщает мне, что секс для нас больше не обязателен. Мне это не приходило в голову? Главное, что у нее теперь взяли яйцеклетки, а у меня — сперму. Конечно, говорит Джуд, секс не станет помехой, просто он не является необходимым условием.

— Большое спасибо, — отвечаю я, потому что теперь все это меня злит. Наш разговор происходит после того, как у Джуд взяли яйцеклетки, а я при унизительных обстоятельствах, как нетрудно догадаться, предоставил оплодотворяющий эликсир. Если ничего не получится, мне придется делать это снова и снова.