Невеста по наследству - Ирина Мельникова

— Негодяй! — Глафира покачала головой. — То-то я смотрю, он выскочил из моего кабинета, чуть не танцуя от счастья. Но это ваза, которую ты нечаянно разбила?..

— Я очень жалею, что не расколотила ее о голову Ратибора, — Ольга Ивановна улыбнулась. — И не танцевал он, а убегал во все лопатки. Испорченная дверь, Глаша, тоже на моей совести. К сожалению, она оказалась на пути каминных щипцов, и я не успела снести ему череп!

Глафира с изумлением уставилась на подругу.

— Ну и развоевалась ты, дорогая! Неужели ты ничего не знала о Костиных долгах?

— Даже не подозревала! Весь день я пыталась вспомнить, говорил ли об этом Костя, и не вспомнила такого случая. К тому же я всегда знала, буквально до копейки, откуда взяты деньги на очередную экспедицию. Мы ужимались в расходах, отказывались от каких-то приобретений, но никогда Костя словом не обмолвился, что кто-то ссужает его деньгами. Он даже гордился, что ни у кого не просит помощи, а обходится собственными средствами. На моей памяти он ни разу не заводил разговора о покупке нового оборудования для действующих рудников, клянусь тебе, Глаша! Только однажды он посетовал, что разработка нового месторождения потребует колоссальных затрат, но это было из области прожектов. А тут вдруг такие суммы! Я просто не поверила своим глазам!

Глафира задумчиво посмотрела на нее и покачала головой.

— По-моему, дорогая, здесь что-то не так. Костя твой погиб, и эта отвратительная обезьяна может придумать что угодно. Очевидно, в этом следует разобраться.

— Глаша, ничего туг не поделаешь! Это был определенно Костин почерк. Кроме того, на документах стоят подписи двух свидетелей. Даже если расписки липовые, Райкович найдет, чем расплатиться с этими людьми, и они на Библии поклянутся, что присутствовали при передаче денег и подписании документов.

— Подожди, не впадай в панику раньше времени. У меня есть знакомый, который помешан на изучении разных почерков. Ему ничего не стоит определить, подлинные это расписки или нет. У тебя же есть Костины письма, чтобы было с чем сравнить?

— Письма-то есть, но нет расписок, вряд ли мне удастся заполучить их, пока я не расплачусь полностью.

— Но это невозможно, Оля! — Глафира с сожалением посмотрела на подругу. — Я знала, что он свинья, но не до такой же степени? Он же пустит вас по миру!

— За себя я не боюсь, Глаша, — Ольга Ивановна всхлипнула, — но как быть с Настей? Она и так осталась без денег, когда отказала графу. Теперь я не смогу учить ее в Париже. Бедная моя девочка! Я даже боюсь сказать ей, что нас ожидает в самом ближайшем будущем!

— Но неужели нет никакого выхода, дорогая! Возможно, следует поговорить с ним более мягко и…

— Выход есть, Глаша! — Ольга Ивановна встала и подошла к окну. Непроглядная темнота окутала город. И только редкие огни фонарей изредка выплескивали слабые вспышки света, не способные разогнать мрак и черноту последней ночи сентября.

— Выход, Глаша, Райкович предложил сам! — почти прошептала Ольга Ивановна. — Этот мерзавец требует, чтобы я отдала Настю ему в жены, тогда он аннулирует все долги.

Некоторое время Глафира потрясение смотрела на нее, словно не могла поверить своим ушам. Наконец она пришла в себя и с негодованием произнесла:

— Действительно мерзавец, еще какой мерзавец! Сидел, как хищник в своем логове, таился, как змея, и выжидал, когда ты окажешься в безвыходном положении! Ну и сволочь этот Ратибор! Молоденькую девочку ему, видите ли, подавай! А ну-ка, выкуси! — Она сложила три пальца в незамысловатую конфигурацию, и Ольга Ивановна отметила, что кукиш Глафиры выглядит гораздо внушительнее, чем ее собственный.

— Глаша, посоветуй, как мне сказать об этом Насте? Ты же видела, в каком она состоянии? Я так боюсь за нее!

— Фаддей все рассказал мне, — тяжело вздохнула Глафира. — Он не присутствовал при ее разговоре с графом, но столкнулся с ним на пороге, и бес его дернул за язык спросить, на какое время назначено венчание. Граф послал его к чертовой матери, представляешь, при его-то воспитании и выдержке.

— Представляю. — Ольга Ивановна подошла к Глафире, села рядом с ней на диван и обняла за плечи. — Но все-таки, как мне все объяснить Насте? О предложении Ратибора у меня даже язык не повернется ей сказать, тем более завтра, но, сколько бы я ни таилась от нее, все равно очень скоро это станет известным. Я боюсь одного, Глаша, как бы она не сделала с собой что-нибудь, когда узнает, какие условия поставил Райкович, чтобы освободить меня от долгов…

Настя стояла на пороге гостиной никем не замеченная и, прижав руки к груди, слушала разговор матери с Глафирой Афанасьевной. Босые ноги в мягких тапочках замерзли от сквозняка, струившегося по полу. Она дрожала то ли от холода, проникающего под легкий халатик, накинутый поверх ночной сорочки, то ли от потрясения от услышанного. Выходит, дорогой дядя Ратибор так и не отказался от своих планов? Он действительно решил жениться на ней. Старая обезьяна! Настя от негодования вздрогнула и гневно тряхнула головой. Негодяй решил напугать мать грядущим разорением, чтобы заполучить ее дочь. Она ни на секунду не усомнилась в своем отце и тем более не поверила, что он взял в долг такие, поистине фантастические, суммы. Вероятно, мама, когда Райкович предъявил ей долговые расписки, от изумления что-то не так поняла.

Настя быстро вернулась в свою спальню и опять закрыла дверь на ключ. Впереди вся ночь, надо разобраться во всем и принять правильное решение. Возможно, выяснение отношений с Райковичем поможет ей пережить завтрашний день. Теперь у нее много свободного времени, и она полностью посвятит себя заботе о матери и спасению отцовского состояния от загребущих лап этого жадного паука — Райковича!

— Настя, ты уже проснулась? — Ольга Ивановна, одетая в дорожное платье и теплый салоп, постучала в дверь спальни дочери. Ей никто не ответил. Она коснулась ручки, и дверь неожиданно легко распахнулась. В комнате никого не было. Ольга Ивановна оглянулась в недоумении. Куда подевалась Настя? Сегодня она не спустилась к завтраку, объяснив отсутствие аппетита головной болью. Но куда она могла исчезнуть за те полчаса, прошедшие после завтрака? Ольга Ивановна успела только за это время переодеться. Бессонную ночь она провела в тяжелых раздумьях, как ей поступить. На рассвете она решила отправиться утром в магазин к Райковичу и попытаться до конца прояснить ситуацию с долгами Кости. Она приняла успокоительное лекарство и сейчас чувствовала себя несравнимо увереннее, чем вчера, но это отнюдь не гарантировало, что беседа с Ратибором будет носить мирный характер.

Но все-таки где же Настя? Ольга Ивановна подошла к туалетному столику дочери, чтобы позвонить в колокольчик и вызвать Ульяну, но тут ее взгляд упал на листок бумаги на шелковом покрывале кровати на самом виду. Она взяла его в руки, прочитала несколько торопливых строчек, написанных рукой дочери, и обессиленно опустилась на стул. Настя все уже решила и за себя, и за нее…

О господи! Ольга Ивановна перекрестилась! Схватила колокольчик и позвонила. Через некоторое время на пороге появилась Ульяна со стопкой чистого, выглаженного белья.