Интимные услуги - Наталия Левитина

Катя положила трубку и подошла к зеркалу. «Вот уже второй человек говорит мне про богатство. А что во мне такого? Симпатичная, да. Но есть во сто раз красивее. Как хорошо, что я позвонила! Столько новостей. Значит, Катерина, если у тебя есть хоть самый малюсенький шанс, надо использовать и его, надо цепляться за любую возможность. Завтра отправляюсь репетиторствовать. Может, надо взять какие-нибудь картинки для ребенка или игрушки? Чтобы построить диалог. Нет, они богатые, у них и так игрушек завались. Буду ориентироваться на месте. Надо освежить немецкий. Да. Почему же Софья Викентьевна и Кира Васильевна считают меня такой хорошей?»

Катерина почувствовала, словно кто-то протянул по ее ноге песцовый воротник. Она нагнулась, подняла Джима, который с благодарностью приник к ее груди. «Ты самая, самая, самая хорошая! – слышалось в его урчании. – Самая красивая, чудесная, любимая!»

* * *

На следующий же день, предварительно созвонившись с богатыми родителями ребенка, Катерина в два часа дня отправилась на работу. Солнце сияло, и Катя проваливалась каблуками красных туфель в размякший асфальт. На ней были белая шелковая рубашка и юбка от красного костюма, подаренного когда-то Андреем. Юбку пришлось капитально ушить на «Зингере» Софьи Викентьевны, так как месяц сдержанного рациона сделал свое дело: Катерина была изящна до невозможности. На нее оглядывались. А некоторые особенно несдержанные мужчины призывно цокали языком. Но Катя не обращала на это внимания. Сегодня она должна была заработать по крайней мере сорок тысяч рублей, и мысль об этом согревала ее сильнее жаркого майского солнца.

Какая роскошь – тихий уголок в центре Москвы. Но владельцы трехэтажного особняка все-таки нашли для себя тенистое укромное местечко в самом сердце города. Несколько сверкающих иномарок, как смирные лошадки в конюшне, стояли на вылизанной площадке перед домом, уткнувшись носом в декоративно подстриженные кусты. Между массивной старинной дверью входа и хрупкой Катериной вырос огромный молодой человек с пристальным, изучающим взглядом и рацией в руке. Монументальный парнишка вопросительно смотрел на Катю сверху вниз, и она почувствовала, что ее просветили рентгеном на предмет наличия автомата или бомбы.

– Катерина Антонова, – отрекомендовалась Катя. – Я буду заниматься немецким языком с Сашей.

Молодой человек снисходительно кивнул, что-то буркнул в рацию, массивная дверь издала тихий щелчок, и Катерина была впущена в дом.

Горничная, точь-в-точь из бразильского телесериала – улыбчивая, услужливая, в белоснежном переднике и наколке в волосах, повела Катю на второй этаж. Интерьер, блиставший разнузданной роскошью, не произвел на репетиторшу ожидаемого эффекта: она почему-то с гордостью и грустью вспомнила Олега и его квартиру. Он тоже мог бы отстроить себе подобный особняк и нашпиговать дом антикварной мебелью и бесценными картинами. Владельцы этого дома, очевидно, испытывали необходимость ежедневно доказывать себе и окружающим, что они очень, очень богаты. Олег этого чувства не испытывал.

Катерина заметила несколько явных диссонансов во внутреннем дизайне – наверное, хозяйка безапелляционно поправила работу профессиональных оформителей и внесла коррективы, руководствуясь своим безупречным вкусом: парочка вульгарных статуэток нагло и вызывающе соседствовала с уникальной вазой баккара на полированном комоде из красного дерева, а турецкий ширпотребный тюль визжал от восторга, сумев примоститься на окне рядом с драгоценными бархатными портьерами ручной вышивки.

С удовольствием отметив мысленно эти промахи, Катя почувствовала себя более уверенно и прониклась некоторым чувством снисхождения к богатым, но лишенным ощущения прекрасного хозяевам дома. А что ей оставалось делать? У нее в сумочке лежала одинокая тысяча – на обратную дорогу. Снисходительное презрение – только этим она могла оградить свое самолюбие от людей, владеющих огромным богатством, чтобы не чувствовать себя рядом с ними униженной и закомплексованной.

Горничная провела ее в комнату на втором этаже и бросила на произвол судьбы. И тут Катерину ожидал сюрприз. Она едва не рассмеялась, представив, что могла бы захватить с собой плюшевого медвежонка или книжку с картинками: на диване сидел длинный подросток, в одной руке он держал бокал с каким-то напитком, другой обнимал ярко накрашенную девицу.

– А вот и педагог! – восторженно закричал парень, подскакивая на диване. – Родители молодцы! Какого подобрали мне репетитора!

Александр, ребенок, нуждавшийся в дриллинг-партнере, бросил свою компаньонку и устремился к Катерине с распростертыми объятиями. Он не стал терять времени даром, а сразу перешел на немецкий язык. Катерине не понадобилось и пяти минут, чтобы уяснить себе – ребенок знает язык в два раза лучше ее. Естественно, Саша изучал его целый год в Мюнхенской интернациональной лингвистической школе, а Катерина – по самоучителю.

– Ну вы, полиглоты, – заныла с дивана брошенная девица, вытягивая двумя пальцами изо рта розовую от губной помады жвачку, – говорите по-русски! Я ничего не понимаю!

– Катя, знакомься, это Мадлен, моя подруга.

Мадлен моргнула наклеенными ресницами, забавно вытянула вперед люминесцентно-малиновые надутые губки и похлопала по дивану рядом с собой.

– Садись, Катерина. Налить тебе чего-нибудь? Мы пьем в данный момент «Метаксу».

Мадлен была в обтягивающей сиреневой кофточке с американской проймой и белой юбке – такой маленькой и узкой, что в ней можно было сидеть, только закинув ногу на ногу. Тщательно дозированная одежда не скрывала ни одного преимущества девушки: идеально круглая грудь без лифчика была облеплена тонким сиреневым трикотажем, а юбочка, даже увеличившись вдвое, не смогла бы скрыть красивых стройных ног. Но с головой и лицом Мадлен творилось что-то невообразимое. Волосы лохматились дыбом от начеса и лака, по щекам расползались бордовые пятна румян, словно от приступа гипертонии.

– Нет, спасибо, я не пью, – отказалась Катя. Она подумала, что Мадлен, если окатить ее из шланга, окажется очень хорошенькой. Мадлен, видимо, тоже высоко оценила внешние данные гостьи.

– Это у тебя свои ресницы? – спросила она. – Какие длинные. Какой ты пользуешься тушью? «Макс Фактор»? «Палома Пикассо»? «Волюмиссим»? «2000 калори»?

– Ну вот, пошла женская дребедень! Мадленка, не забывай, Катю пригласили для меня, а не для тебя! – внедрился в диалог оставленный Саша. – Девочки, раз мы так удачно все здесь подобрались, давайте подумаем, чем нам заняться.

– Катя, хоть пепси выпей! – предложила гостеприимная Мадлен. – Какая ты скромная! Да, Сашуля, мне надо уходить. У меня дела.

– О! – разочарованно ответил Саша.

И я тоже, – встрепенулась Катя. – К сожалению, должна признать, что не могу конкурировать с тобой в знании немецкого. И поэтому не имею права претендовать на это место. Передай мои извинения родителям, Саша, если тебе не трудно.

– О!!! – еще более разочарованно застонал Александр. – Девочки, ну почему же вы меня бросаете?! Вы такие хорошие, а мне так скучно.