Джузеппе Бальзамо. Том 1 - Александр Дюма

Графиня де Беарн без устали превозносила обходительность и приветливость вице-канцлера.

Лошади бежали резво, и около восьми карета подкатила к особняку графини.

– Разрешите мне, графиня, предупредить графиню Дю Барри о радости, которая ее ожидает, – обратился виконт к старой даме, останавливаясь в приемной.

– Ах, мне так неловко ее беспокоить! Жан подошел к Замору, поджидавшему виконта у окна, и едва слышно отдал ему приказание.

– Какой очаровательный негритенок! – воскликнула графиня. – Это лакей графини Дю Барри?

– Да, это один из ее любимцев, – отвечал виконт.

– Какая прелесть!

В ту же минуту двери распахнулись, и лакей пригласил графиню де Беарн в просторную гостиную, где Дю Барри обыкновенно принимала посетителей.

Пока старуха пожирала завистливыми глазами гостиную, обставленную с изысканной роскошью, Жан Дю Барри поспешил к сестре.

– Это она? – спросила графиня.

– Она самая.

– Она ни о чем не догадывается?

– Нет.

– А что Монеу?

– С ним все обстоит благополучно. Пока все складывается успешно, моя дорогая.

– Нам не следует предоставлять ее самой себе, а то как бы она не почуяла недоброе!

– Вы правы: она производит впечатление хитрой бестии. Где Шон?

– Вы же знаете: в Версале.

– Главное, чтобы она сюда и носу не показывала.

– Я ее об этом предупредила.

– Хорошо. Вам пора, ваше сиятельство!

Графиня Дю Барри распахнула дверь будуара и вышла в гостиную.

Обе дамы, будучи прекрасными актрисами, раскланялись по всем правилам этикета того времени, обе изо всех сил старались произвести самое выгодное впечатление.

Первой заговорила графиня Дю Барри:

– Я уже поблагодарила брата за удовольствие, которое он мне доставил, пригласив вас ко мне. Теперь я хотела бы и вам выразить признательность за оказанную мне честь.

– А я не нахожу слов, чтобы высказать свое восхищение вашим радушным приемом, – отвечала очарованная старуха.

– Графиня! Это мой долг по отношению к столь знатной даме, – склонившись в почтительном реверансе, продолжала Дю Барри, – я буду рада, если смогу чем-либо быть вам полезной.

После реверансов графиня Дю Барри указала де Беарн на кресло, а сама села напротив.

– Я вас слушаю, – обратилась фаворитка к графине – Позвольте мне вмешаться, сестра, – заговорил Жан, продолжавший стоять, – должен предупредить вас, что графиня и не думала являться к вам как просительница. Дело в том, что господин канцлер прислал ее к вам с поручением Де Беарн бросила на Жана благодарный взгляд и протянула графине приказ за подписью вице-канцлера, в котором говорилось, что Люсьенн отныне становится королевским замком, а Замор назначается его дворецким.

– Так я ваша должница! – воскликнула графиня, заглянув в бумагу. – Почту за счастье, если, в свою очередь, смогу оказать вам услугу…

– Это нетрудно, графиня! – вскричала старуха с непосредственностью, которая привела в восторг обоих заговорщиков.

– Что же я могу для вас сделать?

– Раз уж вы говорите, графиня, что мое имя вам известно…

– Ну еще бы, урожденная Беарн!

– Так вы, должно быть, слышали о готовящемся процессе, который может пустить меня по миру.

– У вас, кажется, тяжба с Салюсами?

– Увы, да, графиня.

– Я слыхала об этом деле, – подтвердила графиня. – Его величество разговаривал о нем вчера вечером с моим кузеном, господином де Монеу.

– Сам король говорил о моем деле? – вскричала старуха.

– Да, сударыня.

– Что же именно он сказал?

– Увы, мне очень жаль, графиня! – воскликнула Дю Барри, покачав головой.

– Он сказал, что мое дело проигрышное, не так ли? – упавшим голосом спросила старая сутяга.

– Откровенно говоря, боюсь, что да.

– Его величество так и сказал?

– Его величество прямо этого не высказал – король осторожен и деликатен. Его величество дал понять, что считает эти земли принадлежащими Салюсам.

– Боже, Боже! Если бы его величество знал все обстоятельства этого дела, если бы он знал, что дело должно быть прекращено за выплатой долгового обязательства!.. Да, оно выплачено: в счет уплаты долга было внесено двести тысяч франков. Правда, у меня нет расписок, но я имею моральное право… Если бы я могла сама защищать свое дело в парламенте, я представила бы косвенные доказательства…

– Косвенные доказательства? – переспросила графиня, ни слова не понимавшая из того, о чем говорила де Беарн, однако слушавшая ее с самым серьезным видом.

– Да, графиня, косвенные доказательства.

– Косвенные доказательства принимаются судом во внимание, – заметил Жан.

– Вы знаете это наверное, господин виконт? – вскричала старуха.

– Да, – с важным видом отвечал виконт. – Ну что ж, с помощью косвенных доказательств я убедила бы суд, что долговое обязательство на двести тысяч ливров – а на сегодня эта сумма с учетом процентов составляет миллион – было погашено. Обязательство да тируется тысяча четырехсотым годом и было предъявлено к оплате Ги Гастону Четвертому, графу де Беарн, а к четыреста семнадцатому году вся сумма была полностью выплачена. Сохранилось написанное им собственноручно завещание, в котором говорится: «На смертном одре клянусь, что никому ничего не должен и готов предстать перед лицом Божиим…»

– Ну и что же? – спросила графиня.

– Как что? Вы понимаете, что если он никому ничего не должен, значит, он расплатился и с Салюсами. В противном случае он сказал бы: «Я остаюсь должен двести тысяч ливров» вместо «Я никому ничего не должен».

– Несомненно, он так бы и сказал, – согласился Жан.

– А у вас нет других доказательств?

– Кроме честного слова Гастона Четвертого – нет, графиня. Однако следует помнить, что его называли Гастоном Безупречным!

– А у ваших противников имеется на руках долговое обязательство?

– Да, именно это обстоятельство сбивает следствие. Ей следовало бы сказать, что это обстоятельство проясняет дело. Но у де Беарн был свой взгляд на вещи.

– Итак, сударыня, вы убеждены, что ничего не должны Салюсам? – спросил Жан.

– Да, господин виконт, – с жаром отвечала де Беарн, – я убеждена в своей правоте.

– Знаете, что я вам скажу, Жан, – убежденно заговорила Дю Барри, обратившись к своему брату, – это косвенное доказательство, о котором говорит графиня де Беарн, совершенно меняет дело.