Изумрудный сад - Андреа Кейн

— Квентин, мне жаль, — пробормотала Бранди.

— Нас с Дезмондом всегда связывала очень тонкая нить родства, — мрачно изрек Квентин. — Но и та теперь порвана. Боюсь, навсегда.

— Нет, если он невиновен, — тут же возразила Бранди. — Твоему брату лучше, чем кому-либо, известно, почему ты решил заняться этим жутким делом: чтобы найти убийцу наших родителей. Можно предположить, что он не меньше твоего желает наказать убийцу. Я уверена, он простит тебя за то, что ты подробно исследуешь все тропинки — даже те, что ведут к нему. — Бранди поймала взгляд Квентина и произнесла, глядя ему прямо в глаза: — Если он невиновен.

Квентин мрачно кивнул:

— Да. Если.

— А что папина книжка? Дезмонд тоже отрицал, что подтасовал ее цифры?

— Да, но уже менее убедительно. Когда я предположил, что он как-то связан со смертью отца, он рассвирепел от потрясения и гнева, а вот когда я заговорил о записной книжке и не прямо, но все же обвинил его в шантаже третьего лица, имевшего доступ к цифрам, — он просто надулся и бормотал что-то невразумительное. — Квентин нахмурился. — Не могу отделаться от зловещего предчувствия, что Дезмонд все-таки имеет к этому какое-то отношение — если не юридическое, то нравственное. В Лондоне я провел много времени, пытаясь собрать хотя бы минимальные сведения:

посетил несколько компаний, с которыми отец вел дела, задал кое-какие вопросы, как бы мимоходом, но ушел ровно с тем, с чем пришел. Правда в том, что я ничего не могу добиться без записей отца, — записей, которые Дезмонд наотрез отказался предоставить мне и к которым у меня нет доступа теперь, когда я изгнан из Колвертона. Видимо, остается только одна надежда — доверить Элларду мои подозрения и попросить его помощи.

— Не забывайте, сэр, мистер Хендрик вовсе не обязан сообщать вам какие-то имена, — напомнил ему Бентли. — Официально титул вашего отца, его поместье и дела переданы мастеру Дезмонду. Поэтому, если ваш брат запретит мистеру Хендрику давать вам какие-либо сведения, боюсь, мистер Хендрик будет связан по рукам.

— Я уже думал об этом. Мне остается надеяться, что Дезмонд либо будет слишком пьян, либо устыдится сообщить Хендрику о нашем разрыве. А если этого не произойдет, то тогда буду надеяться, что былая преданность отцу перевесит в Хендрике чувство долга перед Дезмондом.

— Да, остается надеяться только на это. О, кстати… — Бентли полез в карман и достал конверт. — Вчера вам пришло письмо от мистера Хендрика.

— Хорошо. Возможно, он узнал что-то, что сделает ненужным все мое некрасивое расследование. — Квентин быстро прочитал письмо.

— Ну? — нетерпеливо спросила Бранди.

— Ничего важного, — пожал плечами Квентин. — Эллард действует по своему плану, но столкнулся с препятствием, неизбежным летом. Несколько его клиентов и их партнеров уехали отдыхать, не оставив адреса. — Квентин сложил письмо. — К сожалению, процедура затянется.

— А почему ты не заехал в контору мистера Хендрика, когда был в Лондоне? — поинтересовалась Бранди. — Ты мог бы там же и тогда же поговорить с ним о Дезмонде.

— Да, мог бы. Но предпочел не делать этого.

— Почему?

Глаза Квентина излучали нежность.

— Потому, маленькая проказница, что я хотел как можно скорее приехать домой, к тебе. Следующие несколько драгоценнейших дней принадлежат нам. Наши родители пожелали бы для нас того же самого. Нерешенные вопросы, подозрения никуда не убегут, к ним мы обратимся позже. А теперь… — Он вынул из кармана лицензию. — Я хочу развернуть ее перед твоими прекрасными глазами и увидеть, как в них зажжется радость и… ах да, я же должен заплатить по счетам своего последнего проигрыша. — С этими словами Квентин вернулся в карету и вынул большой плоский пакет, который положил на руки Бранди.

Невеста недоумевала:

— Что это?

— Долгожданный приз, — улыбнулся он при виде ее удивления. — Открой и посмотри.

Не дожидаясь второго приглашения, Бранди разорвала бумагу и пискнула от восторга, доставая три ладно скроенные пары бриджей: черную, темно-коричневую и бежевую.

— Я задолжал тебе после нашего последнего состязания в рыбной ловле, — пояснил Квентин. — Теперь тебе больше не придется, как ты говоришь, путаться в мокрых юбках и сидеть не в седле, а на узле смятого муслина. — Наблюдая за восторгом Бранди, он хмыкнул: — Весьма незаурядный свадебный подарок для весьма незаурядной невесты.

— Невесты, которая теперь сможет ездить верхом, как любой мужчина, — гордо заявила Бранди. Она привстала на цыпочки и коснулась губами его губ. — Спасибо, Квентин. Это очень щедрый приз, учитывая, что он достался мне именно за то состязание.

— А в чем дело?

— Дело в том, милорд… — Бранди отступила, озорно поблескивая глазами и вцепившись руками в бриджи, — что ваши подозрения были абсолютно верны. Я сжульничала.

Она помчалась к домику, а позади нее долго звучал смех.

— Вы никогда не соскучитесь, сэр, — заметил Бентли.

— Это уж точно, — согласился Квентин. — Бентли… — Он посерьезнел, повернувшись к другу. — Ты не думаешь, что я совершаю оплошность, отложив расследование на день или два?

— Нет, милорд. Как вы сами только что заметили, следующие несколько дней не принесут никаких событий. Мистер Хендрик будет продолжать наводить справки, а мастер Дезмонд будет продолжать пить. Это время, как вы только что объявили мисс Бранди, принадлежит вам двоим.

— Это время, — повторил Квентин, удивленно покачивая головой. — Скажи, Бентли, как получается, что в самую болезненную пору своей жизни я способен чувствовать бьющую через край радость?

— У этого особого чуда, милорд, есть имя. — Бентли махнул лакеям, чтобы те выгружали багаж Квентина. — И как вам повезло, что завтра вы дадите ему свое.

Квентин стоял на террасе, наблюдая за восходом солнца. Он забылся сном около двух часов ночи, а проснулся всего несколько часов спустя, готовый обнять будущее, которое вопреки всему все-таки нашло его.

Задумчиво потягивая кофе, Квентин гадал, как спалось Бранди в эту ночь. Он улыбался, заранее зная ответ. За все двадцать лет своей жизни Бранди ни разу не сомкнула глаз накануне какого-то важного события. Сколько раз рождественским утром она разглядывала подарки сиявшими, но все же слипавшимися глазами? Сколько раз в дни рождения ее заразительный смех прерывался зевками, которые к концу дня случались все чаще?

Квентин с нежностью улыбнулся от согревающих душу воспоминаний, которые растекались, как теплый мед. Бранди, его неповторимое прекрасное солнышко… какое чудо, что она почти совсем не изменилась.

Не меньшим чудом были те перемены, которые в ней произошли. Вечер, проведенный ими в лесу, явился для Квентина невообразимым сочетанием райского блаженства и адских мук. Тогда Бранди впервые изведала страсть, в ней пробудилась женщина, и сознание этого доводило его до грани безумия.