NWT. Три путешествия по канадской Арктике - Виктор Ильич Боярский

пройти этот участок и желательно с минимальными потерями времени, снаряжения и личного состава. Я наметил подходящий маршрут, и мы все же выбрались из тупика, кряхтя и отдуваясь.

В конце концов мы вышли на разводье и нашли след, по которому шли прежде. Теперь мы решили держаться этого следа, несмотря на то что он прошел прямо по песчаной косе. Собравшись с силами, мы все-таки протащили наши нарты по водорослям и песку и вышли опять на более или менее гладкую поверхность, где сейчас и стоим лагерем.

Когда мы ставили палатку, ветер разгулялся. Пришлось одному удерживать палатку, в то время как другой укрывал ее вырывающимся чехлом. Наконец мы со всеми проблемами справились, и в шесть часов, как и полагается, встали лагерем. Перед тем как залезть в палатку, я пошел поставить антенну. Ко мне подошел Ульрик и сообщил, что я сегодня с самого утра сделал его несчастным.

А с утра у нас возникла следующая ситуация. Я никак не мог найти два кола от палатки и спросил Ульрика, не взял ли он их, чтобы соорудить защиту против медведей. Вопрос этот у меня возник, потому что Уиллу не хватало кольев, и он попросил у нас несколько штук. Ульрик ответил мне, что ему и своих кольев хватает. Вскоре я нашел свои колья под чехлом палатки и немедленно сообщил об этом Ульрику. Тем не менее Ульрик, по его словам, весь день об этом думал и, решив, что я ему не поверил, счел нужным уже в который раз в этой экспедиции расставить точки над «и», заявив: «Я, когда говорю, то говорю все время правду». Пришлось извиниться – вот какой он чувствительный паренек.

На традиционной вечерней церемонии под названием «определение координат» сегодня присутствовал еще и Томас. Координаты никто не отгадал, но зато все были приятно поражены: вместо 48 минут широты, как мы предполагали, наш «Магеллан» высветил 45 минут. Таким образом, мы сместились на 15 минут, т. е. прошли 28 километров. Это очень большой рывок. Если мы так пойдем, то до Черчилла нам отсюда идти дней пять.

Мои шипованные модерновые ботинки не выдержали длительного контакта с мокрым снегом и промокли окончательно. Пришлось во время перерыва надеть неопреновые носки поверх мокрых шерстяных. Однако одно обстоятельство примиряло меня с моей обновкой – не натер мозолей. Тем не менее для себя решил назавтра надеть проверенные резиновые сапоги, которые, хоть и не выглядели столь эффектно на ноге, зато надежно защищали, по крайней мере, от внешней влаги.

Радиосвязь сегодня была отвратительная, потому что прохождение радиоволн плохое. Была какая-то информация для меня, но расслышать ничего не удалось. Пришлось перенести сеанс радиосвязи на завтра.

К нам опять зашел Томас. Паренек он, конечно, занятный. Приходит, садится и молча поедает запасы провианта, которые у нас с Джоном разложены. Выглядит все это достаточно забавно. Завтра опять ожидаем нашествие Томасогуннов – придется, по-видимому, прятать еду заблаговременно. Сегодня, правда, часть провианта удалось отстоять, так что ужин, несмотря на нашествие Томаса, состоялся.

8 мая

Весна наверстывать спешит

Свой старт неторопливый

И снега явный дефицит

В Гудзоновом заливе.

Не справиться пока со льдом,

И тщетны все попытки

И с ветром встречным.

Дело в том —

Его всегда в избытке.

День был трудным сегодня. Ветер, усилившийся накануне, свирепствовал всю ночь, сотрясая стены нашей палатки. Иногда принимался барабанить дождь. В спальнике же было особенно уютно, и перспективы неизбежного исхода из этого уюта утром казались далекими и нестрашными.

Утро не принесло изменений в лучшую сторону. Хорошо, хоть наше положение не изменилось – я определил это по береговым ориентирам. Ветер был восточным и прижимным – при таком ветре нам нечего было опасаться, что нас во время сна унесет в залив. Облачность, хоть и затягивала все небо, была высокой, и видимость оказалась вполне удовлетворительной. Однако погода была какой-то безрадостной и серой, как гусь. Температура при этом понизилась до минус 1 градуса, и стало промозгло, отчего я решил добавить один слой одежды поверх исподнего, в котором щеголял последние дни.

Сборы в такую погоду были неторопливыми – никому не хотелось раньше времени покидать уют палаток. Мы с Джоном возились дольше всех. Каноэ укладывали уже впопыхах, и оно поэтому получилось громоздким, что создавало дополнительную парусность и тормозило наше движение при таком сильном ветре, буквально сдувавшем наше каноэ в сторону берега. В результате получалось, что мы брели сами по себе, а каноэ шло параллельным курсом и поближе к берегу. Через некоторое время я вновь надел свои огромные ботинки с шипами, чтобы улучшить сцепление со льдом и противостоять стремлению каноэ к самостоятельности. Джон тоже перебирал свое снаряжение, адаптируя его к суровым условиям сегодняшнего перехода. Сначала он сменил свои обычные очки на огромные горнолыжные, затем бесконечно варьировал комбинации курток и брюк.

Останавливались в течение первого часа достаточно часто, а потом все опять пришло в норму. И мы пошли, упираясь грудью во встречный ветер и проклиная его. Он еще больше завернул к югу и стал для нас практически встречным, особенно когда приходилось поворачивать. Мы держались отчетливо видного собачьего следа. Сегодня, к счастью, нам не попадались такие завалы разрушенного льда, как вчера, когда мы прыгали по торосам. Однако теперь проблема состояла в том, что скольжение было просто отвратительным, а ветер встречным. Ноги сильно уставали, особенно когда приходилось преодолевать заносы свежего и не очень свежего, но мокрого снега, ложась грудью на постромки.

Первый час мы с Джоном шли впереди, а потом нас догнали и сменили на лидирующей позиции наши прославленные скороходы Ульрик с Уиллом. Джон, определившийся наконец с подходящим комплектом одежды, хорохорился поначалу и предлагал прибавить ходу, чтобы выйти в лидеры. Но я его инициативу не поддержал, и он успокоился. В конце концов выяснилось, что наш с ним темп сегодня был наиболее подходящим. У Томаса по-прежнему болело колено, и он не смог бы поддерживать более высокий темп, так что в начале второго часа мы сменили нашу утреннюю резвую иноходь, не свойственную умеющим экономить свои силы настоящим полярникам, на умеренный, но уверенный ход грудью вперед навстречу ветру.

Берег проплывал справа от нас, открывая новые перспективы. Миновав гряды торосов, мы вышли на радующее глаз свеженькое серое разводье, прокрытое относительно ровным льдом со снежными полосами. Пару раз нам сегодня попались медвежьи следы, и один раз встретились два