Скитальцы - Кнут Гамсун

Воистину, эта поездка оказалась благодатной для Лу-висе Магрете, и она сказала, что Ромео гораздо лучше, чем она о нём думала.

Прошло немного времени, и Хобьёрг снова захотела поехать в лавку, Эдеварт с радостью уступил ей. Его отношения с Хобьёрг сложились далеко не так, как ему хотелось, он не решался ещё раз поцеловать девочку, избегал оставаться с ней наедине, сама она тоже никогда не садилась к нему на колени, не обнимала за шею, но он всегда принимал её сторону и ни в чём не мог отказать, если ей чего-нибудь хотелось, а эту новую поездку в лавку Хобьёрг и Лувисе Магрете задумали вместе.

В тот день Ромео показался не сразу, они успели сделать покупки, Эдеварт запасся продуктами, Лувисе Магрете поболтала с Лоренсеном, а Хобьёрг куда-то убежала. Неожиданно она вышла из конторы за руку с Ромео, он громко смеялся: Она сама пришла за мной! Хобьёрг всё не отпускала его руку, и он объяснил, что ей хочется посмотреть телят.

Лувисе Магрете даже всплеснула руками: Нет, вы только подумайте, что этот ребёнок себе позволяет!

А что тут такого! — ответил Ромео, который и сам был ещё не вполне взрослый. Идём, Хобьёрг! И они ушли смотреть телят.

Их не было довольно долго, вернулись они, только когда повидали всех животных, и разговор, который они вели между собой, идя по лавке, явно интересовал их обоих. Хочешь зайти к Юлии? — спросил Ромео. Конечно, хочет, и Хобьёрг взяла его за руку.

Нет, что этот ребёнок себе позволяет! — опять сказала Лувисе Магрете. Нам пора возвращаться!

Можно она останется у нас? — спросил Ромео.

С удовольствием, большое спасибо! — ответила Хобьёрг, и все в лавке засмеялись.

Но у неё нет с собой ночной сорочки, встревожилась мать, желая показать, что знает правила, которые обязательны для благородных людей. Ночная сорочка? Ромео предположил, что у Юлии остались её детские ночные сорочки, он вообще не знал, что спят в каких-то особых сорочках, ха-ха-ха! А вот куклы у неё есть, это точно, сказал он. Услыхав это, Хобьёрг вцепилась в него и пожелала немедленно увидеть кукол.

Пусть остаётся! — шепнул Эдеварт Лувисе Магрете. Завтра я съезжу за ней.

По дороге домой Лувисе Магрете читала в лодке какие-то американские журналы. Оба были рады, что Хобьёрг осталась у Кноффов, ведь это могло считаться проявлением благосклонного отношения и к её матери. Меня это ни капли не трогает, сказала Лувисе Магрете, но ведь воспитанные люди не отказываются от приглашений!

Что ты читаешь? — спросил Эдеварт.

Журналы, Лоренсен передал мне их от Андерса Воде, ответила она. И, перевернув страницу, с восторгом сказала: Здесь пишут про Флориду. Я там не была, но слышала, что это самое красивое место в мире. Жаль, ты не можешь читать по-английски, здесь всё написано и о стране, и об озёрах, и о железных дорогах, и о том, что выращивают фермеры. И картинки здесь цветные — яблоки красные, виноград зелёный, пшеница жёлтая и сливы синие — чего только там не растёт, эта страна никогда не была такой нищей и убогой, как наша. Посмотри, может, это сам Андерс Воде на своей жнейке, которую тянут две лошади. Видишь, в борозде остаётся срезанная пшеница, потом он будет вязать снопы, и, кто знает, может, у него и для этого есть особая машина.

Невероятно! — поразился Эдеварт.

Неужто тебе и в самом деле не хочется поехать в такую страну?

Хочется — не хочется, сейчас я об этом не думаю.

А зря.

Да, но... Эдеварт рассердился: Разве мы не решили, что останемся в Доппене?

А разве ты не собирался построить дом, чтобы мы переехали к тебе на север?

Эдеварт промолчал.

Ничего из этого не получится, вот увидишь. Давай я расскажу тебе, что написано в этих журналах, может, тогда ты согласишься поехать в эту страну, сказала она. Лидере Воде хочет вернуться туда, и Лоренсен тоже; правда, на этот раз он решил поехать в Канаду, потому как хочет жить в городе. Они отправятся осенью, с ними едет много народу. Может, и мы к ним присоединимся?

Эдеварт отрицательно помотал головой.

Обещай хотя бы подумать об этом.

У меня в этой стране есть лавка, она меня кормит, в который раз сказал он.

Она: Разве это жизнь? Мы бьёмся из последних сил. Посмотри на нашего соседа Карела, сильно он разбогател от такой жизни?

Карел? Он не жалуется, у него есть всё, что нужно, сыновья выросли, они работящие парни, на его ноля приятно глядеть. Не понимаю, почему ты вспомнила именно Карела. Он всем доволен.

Потому что не знает ничего другого! Есть у Карела такая жнейка и две лошади, как на этой картинке? Нет, он даже не знает о существовании таких машин. Лоренсен прав, когда говорит: дома хорошо тому, кто не знает, что бывает лучше.

Эдеварт пристально посмотрел на неё: Когда-то ты и сама считала, что дома хорошо.

Она улыбнулась — сейчас ей ничего не стоило ответить ему: Да, именно потому, что я не знала ничего другого.

Давай больше не будем говорить об этом, буркнул он. Ты так изменилась.

О, с самого первого дня Лувисе Магрете отчаянно старалась, чтобы он этого не почувствовал, — неужели теперь она сама всё испортила? Приехав домой, она стала вдруг особенно внимательной, сразу переоделась в будничное платье, приготовила им поесть, время от времени она проходила мимо него и шептала ему нежные слова. Эдеварт решил было не прикасаться к ней в эту ночь, ему нисколько этого не хочется, нисколько... и не устоял. Словно предчувствуя, что он всё-таки уйдёт спать на сеновал, Лувисе Магрете намекнула ему, что для него есть место в комнате, ведь они нынче в доме одни, а на всякий случай она завесит окна простынями. Кто бы устоял против такого приглашения?

Они многое подарили в ту ночь друг другу, много любви, обещаний и лжи. Она была для него великим счастьем, несравненно прекрасной, единственной, звездой, ведущей его по своему пути, ему повезло — так он чувствовал, так ему казалось.

Не уезжай от меня! — молил он. Я тебя очень люблю, ещё больше, чем раньше! Ему хотелось, чтобы она поверила этому. Тогда бы она оказалась палачом, а он — жертвой, мучеником.

Я тоже, прошептала она, не уступая ему. И никогда не полюблю никого другого.

Оба разрывались на части, оба запутались, всё изменилось, теперь, к примеру, они могли разговаривать, даже лёжа в постели. Ночь была тёплая и светлая, они скинули всю одежду и видели наготу друг друга, и их поцелуи были бесстыдны. Она снова спросила:

Ты такой хотел меня видеть?

Да.

Я тебе нравлюсь?

Да.

Настала минута, когда они потеряли власть над собой и замолчали. Но как только Лувисе Магрете пришла в себя, она заговорила о том же, здесь, лёжа рядом с ним: Уехать от тебя? Нет, никогда. Если ты останешься, я тоже останусь. Никто не заставит меня уехать. И потом Хобьерг... не могу же я разлучить тебя с ней, правда?