Ювелирная лавка госпожи Таниты - Соня Марей

не сомневаюсь, что вы станете не менее известным и талантливым ювелиром. Надеюсь, я не опоздал? Увидел объявление и решил первым посмотреть ваши товары и помочь вам расширить возможности…

Я прервала его раздраженным жестом.

– Хватит, господин Клавиц.

Лицо его вытянулось от удивления.

– Вы даже не выслушаете?

– Что вы кружите, как коршун? Что вам от меня надо на самом деле? – я смерила его пристальным взглядом, жалея, что не умею читать мысли. – Вы сотрудничали с моим братом, торговали его изделиями в других городах. Но почему-то он не разбогател, а, напротив, разорился. К тому же, я не нашла ни одного отчета о ваших с ним делишках, хотя Малкольм всегда дотошно вел журналы. Не находите это странным?

Белое горло Клавица дернулось, кадык подпрыгнул. Он попытался выдавить подобострастную улыбку, но получилась гримаса, будто заныли все зубы разом.

– Я… Отчеты были у меня, – нашелся он. – Но при всем уважении, у вас пока мало опыта в продажах, поэтому вряд ли вы что-то поймете.

Как предсказуемо! Сейчас начнет доказывать, что это не он мошенник, а я дура.

– Может, вы просто напросто обманывали больного отчаявшегося человека? Говорили, что украшения сбывали дешево, что никто не хотел брать их за полную цену, а сами присваивали себе почти всю прибыль?

Я почувствовала жгучее желание разнести в пух и прах всех этих доброжелателей и лизоблюдов. Леорг уже получил, теперь очередь Клавица. Жаль, что пока я могу их разнести только на словах, а хочется вывести на чистую воду, прижать как следует.

“Джонни, пустите их по миру! Я хочу, чтобы вы вытрясли из них все деньги!” – вспыхнули в голове фразочки из моего любимого фильма детства, и я не стала скрывать усмешки.

– Как вы можете обвинять меня в таком?! Я чист! – голос сорвался на визг.

С Клавица в мгновение ока слетел весь светский лоск. Он стал похож на ощипанного петуха, который топорщит грудь, машет крыльями, а зад-то при этом голый.

– Тогда предоставьте мне все документы и отчеты.

Кто бы знал, как трудно было держать себя в руках и сохранять холодно-презрительный тон. Почему я должна миндальничать с пиявками?

– И обязательно с подписями моего брата. Чтобы было ясно, сколько куда ушло, сколько пришло и так далее. А потом я отнесу эти документы оценщику, покажу всем специалистам и проверю их подлинность. И если что-то не так, мы встретимся с вами в суде.

Клавиц сделал шаг назад и бросил на землю ненужный букет.

– Вы сами себе роете яму, госпожа Танита. Мы могли выгодно сотрудничать, дружить, но вы повели себя, как настоящая истеричка, решили разорвать полезные контакты. Что вы о себе возомнили? Считаете себя богиней бизнеса? Еще приползете ко мне на коленях, когда никто не станет ходить в вашу вшивую лавчонку, – он потряс пальцем. – Будете умолять, чтобы я помог сбыть ваши безделушки.

– Ох, как вы заговорили! Если моя лавчонка вшивая, тогда зачем здесь отирались и караулили? Надеялись поживиться, как падальщик? Думали, что после Малкольма еще осталось что-то, что вы не успели прибрать к рукам? Или совсем плохо дела идут, раз кидаетесь на нового, никому не известного мастера? Вот вам, а не сотрудничество, – я скрутила дулю, хотя было искушение продемонстрировать куда более грубый жест. – С жуликами у меня разговор короткий. А теперь убирайтесь вон. Не портите важный день.

А после произошло нечто странное – Клавиц взвыл от боли и схватился за плечо. Оказалось, что крупная картофелина, пущенная чьей-то заботливой рукой, угодила в незваного гостя.

– Опять ты тут?! – послышался грозный рык тетушки Свэньи. – Не могу уже видеть твою рожу! Брысь отсюда!

– Это покушение! Покушение! Люди, помогите! – он не придумал ничего умнее, кроме как заголосить на всю округу.

И тогда на голову ему опустилась внушительная плетеная корзина. Тетя Свэнья уже стояла рядом, потирая руки. Иногда ее страсть караулить и подсматривать за соседями была очень кстати!

– Давай-давай, отчаливай подобру поздорову. А то у меня чугунная сковорода без дела залежалась.

Никто не пришел Клавицу на помощь, никто не защитил от произвола двух женщин. Вот так, униженный и оплеванный, он пополз зализывать раны. Надеюсь, среди зрителей не было моих покупателей? Не хотелось бы, чтобы они стали свидетелями этой сцены.

– Спасибо, тетушка, – я приложила ладонь к груди. Сердце бешено колотилось, щеки горели.

Гаденыш как будто специально явился, чтобы испортить мне настроение и подорвать веру в себя. А потом внушить, что я никому не нужна, и только он сможет мне помочь.

– Завари себе чая и не думай об этом слизняке. Удачи тебе, девочка, – соседка подмигнула, подняла корзину и картофелину, и вернулась в свой двор.

Несколько секунд я постояла на пороге, пытаясь отдышаться.

Не стоит недооценивать Клавица. Не стал бы он лезть ко мне, если бы знал, что у меня нечем поживиться. Возможно даже, Малкольм проболтался о бриллианте, но жулик так и не смог его выцыганить.

И барьер не зря среагировал. В том, что он себя проявил, я почти не сомневалась.

Хм… а может, он и есть тот самый аноним?

– Что тут произошло?

– Мы слышали крики! – в лавку залетели испуганные двойняшки. В руках Тимош держал столовый нож.

– Не бегай с острыми предметами! – я вытащила у него из пальцев оружие. – Все нормально, просто немного повздорила с Клавицем. Хотел поживиться за наш счет.

Дети взволнованно переглянулись.

– Но мы его на порог не пустим, пускай локти кусает.

Обычно я была человеком спокойным. Однако терпению медленно, но верно, подходил конец. Если не отращу зубы, меня затопчут, подставят, да что угодно сделают. А Дарен не всегда сможет оказаться рядом, чтобы помочь.

И следующим пунктом в списке задач станет выяснить, куда бессовестный жулик дел деньги и украшения Малкольма.

Глава 41

Двойняшки отпоили меня ромашковым чаем, после этого накатило желанное спокойствие, а разум прояснился. Да и Снежинка мурчала, сидя на коленях и пуская по телу волны тепла.

– Тетушка, а он нам не навредит? – спросила Варда с опаской.

– Пусть только попробует, – я встала и передала ей котенка, расправила складки на платье. Сегодня я надела то самое, синее, которое захватила из своего мира. – Знаете, что я поняла? Если