Трагедия 1941 года - Арсен Мартиросян

— «принципиальной», выразившейся в негласно и незаконно протащенной идее немедленного встречно-лобового контрблицкрига, ориентированного на захват сразу трех мощнейших группировок отмобилизованного, прекрасно оснащенного, маневренного, отличавшегося высокой мобильностью, обладавшего хорошим боевым опытом и нацелившегося на блицкриг вермахта в гигантские клещи по сходящимся направлениям мощными группировками, сосредоточенными на флангах советско-германской границы;

— «технологической», выразившейся в ничем и никак не оправдываемой, негласно и незаконно осуществленной Тимошенко и Жуковым ставке на статический фронт, выстроенный ими «узкой лентой», к тому же в виде фактических брешей или дырок от бубликов.

На практике это выглядело следующим образом. Согласно Полевому Уставу РККА (1941 г.), ширина фронта обороны армии не должна была превышать 80–100 км. На деле же вышло по 170–176 км (где-то чуть больше, где-то чуть меньше). Только из-за этого устойчивость армии в обороне оказалась пониженной против нормативной в 1,7–2,2 раза! В реальности же ситуация была куда хуже. Дело, во-первых, в том, что ширина участка прорыва для армий вермахта определялась всего в 25–30 км! Если считать только по нормативам, то у армий вермахта на участке прорыва уже получалось превосходство в 3–4 раза! Во-вторых, исходя из вдвое против собственного же норматива пониженной устойчивости в обороне, одной нашей армии выпадала участь испытать на себе мощь 5–7 вражеских армий! Уже только на этой стадии подсчета выходит, что превосходство ударной силы армий вермахта над устойчивостью наших в обороне находилось в диапазоне от 7,3 до 9,3 раза! Но это, если действовать сугубо арифметически. На самом же деле, повинуясь «логике кровавой алгебры» боя, придётся не складывать, а умножать, потому как во сколько раз слабее устойчивость нашей армии в обороне, во столько раз выше и превосходство ударной силы противника на поле боя. Так оно и было в действительности — подлинное превосходство на армейском уровне находилось в диапазоне от 9,5 до 15 раз!

Ещё хуже обстояли дела у стрелковых корпусов (СК). По уставу им была положена ширина фронта обороны 20–25 км, а в действительности вышло по 84–92 км. Следовательно, его устойчивость в обороне уже была понижена в среднем в 3,5–4,6 раза! И это тоже не просто заведомо проигрышная ситуация — это такая же подстава под истребление противником, как и в случае с армией. Потому что ширина фронта прорыва для армий вермахта была 25–30 км! Если даже по нормативу, то выходит, что один СК против целой армии?! И это будет еще мягко сказано, особенно если учесть боевой состав армий вторжения. Но и это еще далеко не всё. При сравнении с установленной в вермахте для одной армии 25–30-километровой шириной фронта прорыва выходит, что один наш СК должен был противостоять как минимум трем (максимум четырем) армиям вермахта. Превосходство уже получается в три раза больше — от 10 до 14 раз! Однако подлинная реальность была еще трагичней, потому как в вермахте нижний предел ширины фронта для группы армий в прорыве составлял 100 км (верхний предел — 150 км)! То есть 84–92-километровая ширина фронта обороны одного нашего СК практически была равна ширине фронта прорыва группы армий вермахта! Мыслимое ли это дело, даже гипотетически надеяться, что стрелковый корпус удержится более часа — максимум двух в единоборстве с группой армий, нацеленных на прорыв?!

* * *

Сравните с боевым составом каждой из трех группировок вермахта при вторжении:

— группа армии «Север» — 20 пехотных, 3 танковых, 3 моторизированных, 3 охранные дивизии и авиация 1-го воздушного флота люфтваффе;

— группа армий «Центр» — 31 пехотная, 9 танковых, 6 моторизированных, 1 кавалерийская, 3 охранные дивизии, 2 моторизированных бригады и авиация 2-го воздушного флота люфтваффе;

— группа армий «Юг» — 32 пехотных, 5 танковых, 4 моторизированных, 3 охранных и авиация 4-го воздушного флота люфтваффе!!!

* * *

Однако и это тоже ещё не всё. Стрелковый корпус РККА образца 1941 г. — это три дивизии, в 85 % которых, по признанию самого Жукова, в среднем насчитывалось по 8 тыс. человек, вместо положенных 14 483 человек[97]. В среднем в одном СК насчитывалось 24 тыс. человек. При указанной выше ширине фронта обороны в 84–92 км это означает, что на один метр линии обороны оперативная плотность в живой силе была от 0,26 до 0,29 бойца на 1 метр! Гитлеровцы же в прорыв шли, как правило, с плотностью не менее 4,2 пехотинца на 1 метр, что означает превосходство на поле боя — над нашими-то 0,26–0,29 бойца на 1 м обороны — в диапазоне от 14,5 до 16 раз! Однако поскольку устойчивость СК в обороне изначально была понижена в 3,5–4,6 раза, то фактическое же превосходство на поле боя — подчёркиваю, что именно же над нашими 0,26–0,29 бойца на 1 м обороны — выходило в диапазон от 51 до 73,6 раза! И это еще без пересчета превосходства на реального бойца из крови и плоти и без какого-либо учета огневой мощи противника и основных особенностей стратегии и тактики таранно-штурмового пролома нашей обороны.

Однако в самых коллапсовых формах кровавое побоище разыгралось на уровне основного звена — на уровне стрелковых дивизий, особенно первого оперативного эшелона Первого стратегического эшелона, которые в соответствии с негласно протащенным замыслом дуэта Тимошенко — Жуков должны были держать жесткую оборону. Справедливости ради необходимо отметить, что и в соответствии с «Соображениями…» от 18 сентября 1940 г. (официальный план) первый удар вермахта должны были принять на себя также стрелковые дивизии. Но в том-то всё и дело, что принципиальная разница между этими, внешне вроде бы идентичными, решениями заключалась в том, что согласно официально утвержденному плану им предписывалось принять первый удар в состоянии активной обороны! Это во-первых. Во-вторых, что ещё более важно, — по состоянию на сентябрь 1940 г. стрелковые дивизии РККА при всех хорошо известных недостатках были все-таки значительно мощнее, нежели в июне 1941 г., во всяком случае по огневой мощи — точно. Однако в первой половине 1941 г. усилиями дуэта Тимошенко — Жуков стрелковые дивизии были ослаблены до предела: их лишили основной ударной силы — их танковых батальонов!? А ведь им предстояло именно в жесткой обороне, к тому же сотканной из дырок от бубликов «узкой лентой» принять на себя удар германской бронированной армады! Короче говоря, стрелковые дивизии ставились уже даже не в жёсткую оборону, а, проще говоря, к стенке — это были заранее приговорённые к абсолютно неминуемой погибели смертники! И вот почему.

По уставу стрелковым дивизиям было положено 8–10 км в качестве ширины фронта обороны. А в своем составе им было положено иметь по 14 483 человека. На самом же деле в результате всех «стахановских преобразований» дуэта Тимошенко — Жуков и согласно послевоенным признаниям последнего, в 85 % дивизий Первого стратегического эшелона в среднем было всего по 8000 человек[98]. Только по факту такой численности устойчивость дивизий в обороне уже была понижена в 1,81 раза! Соответственно на 1 метр линии обороны приходилось уже всего по 0,8 — максимум 1 бойцу вместо положенных 1,45–1,81 бойца на 1 м линии обороны! Однако это, что называется, гладко было на бумаге, хотя и вопреки Уставу. В реальности же вследствие чрезмерного расширения фронта обороны дивизий первого эшелона, но при почти вдвое пониженной численности и при 2,386-кратном превосходстве вермахта в линейной плотности на 1 км вторжения реальная картина понижения устойчивости дивизий первого эшелона Первого стратегического эшелона в обороне к началу агрессии была такова.