Сердце ведьмы - Лаура Лабас

— Арнаментия, спасибо! — воскликнула я и подняла шар.

Затем я отодвинула ногами стол на такое расстояние, чтобы можно было опуститься перед Бабет на колени.

— Ты позволишь мне войти, Бабет?

Она подмигнула мне, словно мы секретничали.

Я положила стеклянный шар ей на колени и крепко обхватила его руками, потом вызвала туман, который рассеялся как завеса внутри шара. Мне оказалось так легко пользоваться оракулом, что я удивилась, почему так долго этого не делала.

Конечно, я боялась увидеть собственную неудачу и поэтому избегала взгляда в будущее. Но теперь мне нужно будет смотреть не вперед, а назад.

— Впусти меня, — шептала я. — Впусти меня.

В следующую секунду меня втянуло в глубокий водоворот, и я оказалась в ненастную ночь на улицах Нового Орлеана.

Смотри, услышала я шепот Бабет, которая появилась рядом со мной, но меня самой там не было видно.

Она выглядела иначе. Ее коса была такой же толстой, но уже не пронизанной нитями седины, а полностью черной, и бедра у нее казались не такими широкими. Это была ее более юная версия, то есть мне удалось проникнуть в ее сознание и, соответственно, в ее прошлое. Я видела, как ее зонтик подхватывает ветер и тянет ее за собой. Ей в лицо хлестал дождь, но меня он не намочил, будто меня здесь в реальности не было. Я была просто молчаливым наблюдателем.

Мы находились в районе Омела-стрит, как я через несколько секунд заметила, увидев табличку с названием улицы. Если не ошибаюсь, эта улица расположена в районе Холли-Гроув, где обосновались септы Нового Орлеана. Район их обитания был окружен словно невидимой границей, которую ведьмы шабашей не переступали из уважения к своим не владеющим магией родственникам, давая им возможность жить спокойно. По аналогичной причине я тоже редко здесь появлялась.

Септам обычно не нужны услуги разрушительницы проклятий, а из других теневых существ лишь немногие хотели селиться так близко к границе магического портала.

Ворота, через которые можно попасть в Вавилон, находились в центре бульвара Эрхарт и охранялись стражами королевы. Лучше было обходить их далеко стороной, чтобы стражники не вышли на шум.

Однако Омела-стрит выглядела удивительно обычной. На ней стояло несколько больших домов на одну семью с палисадниками. Дома хоть и были большими, но видно, что время оставило на них свой след. На ярких фасадах потрескалась краска, линии электропередач в некоторых местах провисли, а на асфальте были выбоины и трещины, площадь которых от летней жары постоянно увеличивалась. Этой ночью их наполняла дождевая вода, которая стекала с неба потоками, будто там наверху что-то внезапно прорвалось.

Прошло совсем немного времени, и к вою ветра присоединился другой пронзительный звук, который услышала и Бабет. Наморщив лоб, она остановилась под мерцающим уличным фонарем и прислушивалась к крику, который вскоре снова раздался, полный боли и ужаса.

Бабет, не колеблясь, сложила свой зонт и поспешила в том направлении, в котором, как она догадалась, находился пострадавший.

Дождь промочил ее за несколько секунд, но это ее не остановило. Когда она свернула в переулок рядом с бульваром Эрхарт, она представляла собой жалкое зрелище. Там в луже сидела молодая женщина, чья темно-коричневая кожа блестела от капель воды, а лихорадочно блестящие глаза были широко раскрыты. Пытаясь подавить очередной крик боли, она положила руки на выпуклый живот.

— Помогите, — застонала она, и этого было достаточно, чтобы Бабет забыла о своем испуге и подошла к ней.

— Мы должны ехать в больницу, дорогая, — сказала она, заботливо погладив незнакомку по лбу. — Похоже, ребенок больше не хочет ждать.

— Никакой… больницы, — решительно выдавила та.

Бабет какое-то мгновение рассматривала ее и поняла, что беременная не позволит себя переубедить. Поэтому она распрямила плечи и помогла ей подняться.

— Тогда я отведу тебя к себе. Я живу совсем рядом. Ну, давай. — Бок о бок маленькими шагами они двинулись по темному переулку. — Как тебя зовут?

— Эветта, — прошептала она так тихо, что я едва ее расслышала.

— А как я могу называть свою спасительницу?

— Бабет. — Септа нахмурилась и остановилась. — Ты вайза!

— Откуда ты знаешь?

Они остановились и недоверчиво посмотрели друг на друга.

— Я ощутила вспышку твоей магии, как будто ты хотела проверить меня, — объяснила Бабет и потащила Эветту дальше.

— А ты…

— Септа. — Бабет улыбнулась, указывая на дом перед ближайшим перекрестком. — Я не могу сама создавать магию, но иногда чувствую ее рядом с собой. Вот, мы пришли.

Я последовала за двумя женщинами, которых судьба свела вместе, и секунду ничего не видела, когда входная дверь захлопнулась перед моим носом.

D следующее мгновение я оказалась в уютной и, главное, в опрятной гостиной. Разница с ее нынешним состоянием была огромной. Страшно осознавать, как сильно Бабет изменилась из-за чьего-то грозного колдовства…

Она подвела Эветту к широкому дивану с темным цветочным узором, и время потекло очень быстро. Бабет принесла одеяла, горячую воду, полотенца и чай. Она произнесла несколько успокаивающих слов и подбодрила роженицу.

Пока снаружи дождь продолжал барабанить в окна, Эветта родила здорового мальчика и назвала его… Джеймс.

— Его будут звать, как и его отца. Эли Джеймс. — Она завороженно смотрела на младенца и не могла отвести от него взгляда. Когда она провела рукой по гладкой коже сына, в ее карих глазах блеснули слезы.

Джеймс. Это была история рождения Темного, которую я искала, и теперь она пришла ко мне именно через взгляд в прошлое Бабет.

— Где он? — спросила септа, складывая окровавленные полотенца в корзину для белья. — Его отец?

— Его нет. — Эти слова вместили в себя так много разных чувств. Эветт судорожно вздохнула и чем прижала Джеймса к груди. — Его казнили после того, как он убил короля Рима.

Я предположила, что взгляд Бабет выражал такое же потрясение, как и мой. Мы обе не рассчитывали столкнуться с такой трагедией.

— Мы с ним встретились много лет назад, у нас были общие довольно безумные идеи.

Например, чтобы в теневых городах царила демократия, а не угнетающая диктатура, — рассказывала Эветта, устремив взгляд вдаль. Страдание сделало ее голос глухим и мрачным, будто ей с трудом удавалось выговаривать слова. Но еще труднее ей было продолжать держать все в себе. — Мы собрали вокруг себя похоже мыслящих людей и начали устраивать саботаж вокруг королевский дома Рима. Несколько сорванных поставок продуктов, пожар в ратуше. Ничего опасного, ничего смертельного. В какой-то момент Эли стало этого недостаточно, и он решил убить короля. Он не посвятил меня в свои планы, потому что знал, что я была бы против, особенно