Последний танец Марии Стюарт - Маргарет Джордж

Подробные планы, излагаемые без какой-либо подготовки, заставили Марию понять, что она неосознанно обдумывала их уже в течение некоторого времени. Она была поражена и едва ли не испугана их полнотой.

Нау сосредоточенно писал.

– Возможно, мадам, будет лучше не вдаваться в подробности, – наконец сказал он. – Не отвечайте на их планы; игнорируйте их, как вы поступали раньше. Что, если это ловушка?

– Думаю, это мой последний шанс. Паулет рано или поздно раскроет тайный канал связи, или пивовар раздумает помогать нам.

– Неразумно подставлять себя под удар таким образом! – настаивал он.

– Продолжайте, пожалуйста, – твердо сказала она. – «После высадки испанских войск, когда наши силы будут находиться в полной готовности как внутри королевства, так и за его пределами, настанет время приставить к работе шестерых джентльменов, а по завершении вышеупомянутого замысла меня нужно будет быстро вывезти из этого места».

Она остановилась и перевела дыхание. Приставить к работе шестерых джентльменов. Это звучало так буднично и по-деловому, вроде переноски паланкина… или гроба. Почему гроб перед похоронной процессией всегда несут шесть человек?

Нау схватил ее за рукав.

– У меня дрожит рука, когда я пишу это, – сказал он.

– У меня дрожит сердце, когда я думаю об этом, – ответила она. – Но продолжайте. «Теперь, поскольку нет определенного дня, назначенного для выполнения вышеупомянутого замысла, для моего скорейшего освобождения желательно, чтобы шестеро джентльменов имели наготове четверых крепких слуг с быстрыми лошадьми, которые сразу же по исполнении вышеупомянутого замысла оповестят всех о моем освобождении прежде, чем мои тюремщики узнают об успехе вышеупомянутого замысла и получат время для укрепления этого места».

– Почему вы все время говорите о «вышеупомянутом замысле»? – дрожащим голосом спросил Нау. – Думаете, это может кого-то одурачить? Или спасти вас, если письмо попадет в руки наших врагов?

– Не знаю, как еще назвать это, – призналась Мария. – Я не хочу произносить… слово. Но я хочу, чтобы это случилось! Возможно, меня удастся освободить и без того; тогда я должна изложить запасной план. Продолжайте: «Не допускайте открытого мятежа в Англии без зарубежной помощи и поддержки и не убедившись сначала, что я нахожусь в безопасности, либо освободившись из заключения, либо оказавшись под защитой многочисленного войска. Иначе королева снова захватит меня и заключит в такую темницу, из которой я уже не смогу вырваться. Кроме того, она будет с крайней жестокостью преследовать всех, кто способствовал моему бегству, о чем я буду сожалеть гораздо более, нежели о любых бедствиях, которые постигнут меня саму».

– Теперь вы сбиваете их с толку, – сказал Нау. – Сначала вы говорите, что первым делом нужно убить Елизавету, а потом, что сначала нужно спасти вас. Как же им поступить?

– Так, как решит судьба! – отрезала она, готовая сорваться на крик от этой пытки. – Как решит судьба… я не знаю! Ее смерть, моя смерть, или никто из нас, или мы обе…

– Тогда, мадам, вам лучше вообще не отвечать или послать расплывчатый ответ, – строго сказал секретарь. – То, что вы говорите сейчас, не помогает заговорщикам, но выдает вас врагам.

– Мне все равно! – вскричала она. – Мне все равно! Пусть враги получат меня, лишь бы все закончилось! Я больше не могу так жить, это живая смерть, мое наказание слишком велико! Лучше мне расстаться с жизнью, чем дальше терпеть это!

Нау встал:

– Я пошлю за отцом Депре. Теперь вы говорите о самоубийстве, но призывать свою смерть в отчаянии – смертный грех.

Мария вцепилась в его руку:

– Я запрещаю вам уходить. Я не думаю о самоубийстве и не впадаю в отчаяние. Это мое последнее решение, которое покончит со всеми остальными, и я принимаю свою судьбу. Всю мою жизнь судьба пыталась управлять мной, и теперь я наконец подчинюсь ей.

– Ответ на это письмо будет величайшей глупостью, – сказал он.

– Друг мой, это не глупость, а игра. Это риск, на который я готова пойти, поскольку, что бы ни случилось, я останусь в выигрыше. Если я освобожусь, то буду рада, а если меня схватят, осудят и казнят, то я все равно освобожусь и буду радоваться вечно. Я больше не буду пленницей!

– Но мадам, ваши преданные сторонники…

– Я обязана так поступить ради них. Они готовы умереть за меня; их храбрость не знает пределов. Разве я не должна быть готова умереть за них? Я буду свидетельствовать об истине – о том, что нахожусь здесь не из-за убийства Дарнли в Шотландии двадцать лет назад, но из-за моей веры и королевской крови.

– Умоляю, не поддавайтесь этому искушению! – тихо попросил Нау.

Мария совершенно успокоилась и избавилась от страха. Она знала, что должна делать, и принимала это той частью своего существа, которая находилась за пределами понимания.

– Отдайте письмо Керлу и распорядитесь зашифровать его. Подготовьте его к отправке перед следующим визитом пивовара.

Когда он ушел, она от облегчения расплакалась.

Нау передал письмо пажу. Шестнадцатого июля, когда должен был вернуться пивовар, паж отнес письмо в погреб и положил в тайник. Во второй половине дня пустую бочку выкатили наружу, уложили на повозку и вывезли из замка. Потом пивовар спешился и достал письмо. Паулет и Фелиппес, ожидавшие поблизости, забрали письмо и ускакали.

Поздним вечером Фелиппес закончил расшифровку и некоторое время сидел, улыбаясь в пустоту. Все закончилось. Он набросал эскиз виселицы на обратной стороне своего перевода. Уолсингем оценит его юмор.

Внезапно у него появилась идея. Будет лучше узнать имена всех заговорщиков прямо от незадачливого Бабингтона. Как опытному фальсификатору ему не составило труда добавить постскриптум:

«Я буду рада узнать имена и титулы шестерых джентльменов, готовых осуществить вышеупомянутый замысел, ибо в таком случае я смогу дать дальнейшие советы на ближайшее будущее, особенно о том, как скоро и каким образом вам следует выступить и кого еще можно ознакомить с вашими планами».

Он передал письмо своему помощнику Артуру Грегори, который умел мастерски вскрывать письма и снова запечатывать их так, что не оставалось никаких следов.

Фелиппес откинулся на спинку стула. Пора собрать заговорщиков: они послужили своей цели. Осталось лишь подождать ответа Бабингтона, но даже в этом не было необходимости – всего лишь завершающий штрих.

* * *

Уолсингем знал, что это будет трудно, но не знал, что настолько. Он почтительно представил королеве доказательства заговора. Он ожидал, что это расстроит ее – возможно, потому, что собственный успех странным образом расстроил его. Единственный раз в жизни ему хотелось ошибиться, когда он плохо думал о человеке. Но так никогда не получалось.