Адмирал Михаил де Рюйтер - Владимир Шигин

Тем временем в Палермо Рюйтер дал знать испанскому вице-королю Сицилии принцу де Монтесархио, что срок его шестимесячной командировки подходит к концу и ему пора возвращаться к родным берегам. Перепуганный такой новостью вице-король, невзирая на свой высокий ранг и плюнув на все политесы, самолично примчался к генерал-адмиралу на корабль и слезно умолял его остаться хотя бы еще немного. В виде взятки хитрый испанец тут же вытащил тяжеленную золотую цепь с медалью усеянной бриллиантами.

– Это вам, мой ненаглядный Рюйтер! – говорил он самым ласковым голосом, протягивая генерал-адмиралу бряцающее золото.

Раздосадованный Рюйтер от подарка отказался наотрез:

– Такие цепи не для моряков! Она залог верной смерти при кораблекрушении! Поищите для нее более достойного хозяина!

И тогда вице-король разрыдался. Размазывая слезы по своему густо напудренному лицу, он жалостно причитал:

– Что же теперь будет? Ой, что же теперь будет?

– Но у меня к вам, тоже будет просьба! – обратился к несчастному Рюйтер, презрительно кривя губы.

– Какая? – вице-король, последний раз всхлипнув, уставился на голландца.

– По имеемым у меня сведениям, на ваших галерах уже много лет томятся в гребцах несколько протестантских пасторов, которых я очень бы хотел видеть свободными!

– Считайте, что они уже свободны! – радостно воскликнул принц Монннтесархио, довольный тем, что сумел все же сделать генерал-адмиралу хоть какое-то одолжение. Свое слово он сдержал и спустя несколько часов пасторы, а это были венгры, стояли уже среди своих единоверцев-лютеран.

Спустя несколько дней вице-король снова появился у Рюйтера. На этот раз он был настроен решительно и вручил генерал-адмиралу портрет своего монарха, щедро украшенный большими бриллиантами баснословной цены на еще большей золотой цепи, чем прежде. К портрету прилагалась серебряная лоханка, осыпанная бриллиантами трость и шпага с коралловым эфесом.

– Эти дары вы обязаны принять, так как они присланы самим королем! – сказал вице-король.

Проводив именитого гостя, Рюйтер налил в лохань воды и поставил ее на пол каюты, чтобы столь дорогие его сердцу цыплята могли из нее вволю пить.

Историк французского флота пишет: «Европа, узнав, что два величайших флотоводца готовятся оспаривать победу друг у друга, устремила на них взоры и ожидала с нетерпением известия о битве, в которой неминуемо должны быть проявлены величайшие опыты мужества и благоразумия».

Цыплята, бегая по палубе, весело пищали. Наблюдая за их возней, Рюйтер обдумывал свои дальнейшие действия. Намерения генерал-адмирала, несмотря на столь щедрые дары, нисколько не изменились, и он деятельно готовился к отплытию. Однако когда до отхода оставалось всего несколько дней из Гааги пришло письмо, с повелением остаться в средиземных водах еще на полгода. Как оказалось – это не терял даром времени испанский король, который успел вовремя нажать на гаагских политиков и выпросить оставить Рюйтера у себя. А чтобы генерал-адмирал не возмущался, из Гибралтара к нему подошло еще десять испанских кораблей.

20 марта объединенный флот направился к Мелаццо. Подойдя к берегу, Рюйтер собрал всех капитанов на совет, чтобы решить, как лучше нападать на Мессину с сухопутья или со стороны моря, вступили все. Взвесив все за и против, решено было от морской атаки отказаться, так как сильно е течение в проливе Фарском неминуемо снесет корабли как минимум на две мили в сторону, что создаст большие неудобства.

24 марта в каюте генерал-адмирала скромно отпраздновали шестьдесят девятую годовщину со дня рождения Рюйтера. Никакого веселья не было. Еще не прошла боль утрат последнего сражения, а будущее не представлялось сколько-нибудь ясным. Рюйтер рассеяно принимал поздравления. В углу каюты весело щебетали неизменные цыплята, да покачивался в такт волнам прибитый гвоздем к переборке старый спутник адмирала – натюрморт с виноградом и рыбой. Вице-адмирал Гаан произносил традиционные тосты, а капитаны, вставая при этом, столь рьяно чокались своими глиняными кружками, что вино заливало белоснежную скатерть.

– Кажется это мой последний праздник! – внезапно произнес Рюйтер. – Другого уже не будет!

Капитаны застыли с кружками в руках. Кто-то попытался перевести все в шутку, но у него ничего не получилось. После выпитого, по своим кораблям разъезжались молча.

Тем временем, в Мессине агенты испанского короля подготовили мятеж. По договоренности одновременно с мятежом к городу должен был подойти со своими войсками вице-король маркиз Вилла-Франка. Рюйтеру было предписано поддержать войска с моря. Исполняя предписание, Рюйтер бросил якоря в виду Мессинского маяка напротив форта Сан-Сальвадор. Однако из всей затеи не получилось ровным счетом ничего. Возглавлявший оборону города герцог де Вивон узнал о заговоре. Мятежников схватили, а испанские войска, подошедшие к Мессине в надежде на быструю победу, были наголову разбиты.

– Ситуация самая что ни есть поганая! – покачал головой Рюйтер. – Но что-то делать всеже надо, а потому попробуем для начала выманить Тулонский флот в море. Может быть, французы и клюнут!

Нарочито демонстративно медленно голландцы и испанцы снялись с якорей и на глазах французов двинулись к берегам Калабрии. Однако те остались твердо стоять на старом месте, даже не предприняв попытки увязаться за отходящим неприятелем.

Тем временем в Мессине, несмотря на достаточно большие запасы хлеба, начался город. Чиновники, окружавшие герцог де Вивона, попросту попрятали хлеб и продавали его втридорога. Удивительно, но герцог ничего не мог с ними поделать! Вместо того, что бы навести порядок в городе, он слезно просил короля прислать ему транспорта с вином и хлебом. Такие транспорта были приготовлены, но отправку из-за присутствия у сицилийских берегов Рюйтера, все время откладывали.

Чтобы разведать намерения голландского адмирала, де Вивон послал к нему корабль «Сирену», но разведчик сам едва не стал добычей Рюйтера. Голландские корабли гнали «Сирену» до самого порта Агоста и только огонь береговых фортов спас французов от пленения. Бросив якорь несколько мористее, так чтобы не долетали ядра, Рюйтер стал ждать дальнейшего развития событий. Периодически он отсылал эскадры в крейсерства к Калабрии, блокируя ее, и поджидая нового похода испанской армии на Мессину.

Узнав, что испанцы выступили в новый поход на мятежную Мессину, он 14 апреля подошел к ней со стороны моря. Тем временем Дюкен получил приказ выйти в море, для обеспечения прорыва транспортов с продовольствием в Мессину. Французам надо было торопиться, ибо долго оголодавший город держаться уже не мог.

20 апреля Дюкен снялся с якоря. На следующий день Рюйтера уже оповестили об этом. По расчетам получалось, что уже к следующему утру французы будут где-то на подходе. Однако томительное ожидание противника завершилось ничем. Дюкен так и не появился. Тогда собрав военный совет, Рюйтер решает прекратить затянувшуюся блокаду Агосты и выйти в открытое море. Едва голландцы вышли, как ими был усмотрено большое количество парусов, то были французы.