Собрание сочинений в пяти томах - Михаил Афанасьевич Булгаков

вам так загорелось делать 3 акта?!)

Жду письма.

После 22-го авг. Вы едете в Москву? Сейчас же получите экземпляр пьесы, и машина пойдет в ход.

Жму Вашу руку.

М. Булгаков.

Мал. Левшинский пер., 4, кв. 1

P. S. Извините, что письмо небрежно. Спешу: «Зойкина» задавила.

30. В. В. Вересаеву. 19 августа 1926 г.

Москва

Дорогой Викентий Викентьевич!

Ежедневное созерцание моего управдома, рассуждающего о том, что такое излишек площади (я лично считаю излишком лишь все сверх 200 десятин), толкнуло меня на подачу анкеты в КУБУ[1369].

Если Вы хоть немного отдохнули и меня не проклинаете, не черкнете ли квалификационной даме, сидящей под плакатом у Незлобинского театра, или мне (не упоминая об отрицательных сторонах моего характера) Ваше заключение обо мне.

Как скорее протолкнуть анкету и добиться зачисления?

Советом крайне обяжете!

Когда собираетесь вернуться? Как Ваше здоровье? Работаете ли над «Пушкиным»[1370]? Как море? Если ответите на все эти вопросы — обрадуете. О Вас всегда вспоминаю с теплом.

Мотаясь между Москвой и подмосковной дачей (теннис в те редкие промежутки, когда нет дождя), добился стойкого и заметного ухудшения здоровья.

Радуют многочисленные знакомые: при встречах говорят о том, как я плохо выгляжу, ласково и сочувственно осведомляются, почему я в Москве, или утверждают, что… с осени я буду богат!! (Намек на Театр.)[1371]

Последнюю мысль мне они внушили настолько, что я выкормил в душе одно — с осени платить долги!!!

В редкие минуты просветления, впрочем, сознаю, что мысль о богатстве — глупая мысль.

Преданный Вам

М. Булгаков.

31. В. В. Вересаеву. 18 ноября 1926 г.

Москва

Дорогой Викентий Викентьевич!

При сем посылаю Вам два билета (для Вас и супруги Вашей) на «Дни Турбиных».

Кроме того, посылаю первые 50 рублей в уплату моего долга Вам.

Только вчера начал небольшими порциями получать гонорар (громадные суммы забрали крупные мои кредиторы и в первую очередь — Театр). Только этим объясняется моя задержка в уплате Вам.

Посылаю Вам великую благодарность, а сам направляюсь в ГПУ (опять вызвали).

Искренно преданный Вам

М. Булгаков.

32. Административному отделу Моссовета. 21 февраля 1928 г.

Москва

В дополнение к заявлению в АОМС

М. А. Булгакова

Цель поездки за границу

Еду, чтобы привлечь к ответственности Захара Леонтьевича Каганского, объявившего за границей, что он якобы приобрел у меня права на «Дни Турбиных», и на этом основании выпустившего пьесу на немецком языке, закрепившего за собой «права» на Америку и т. д.

Каганский (и другие лица) полным темпом приступили к спекуляции моим литературным именем и поставили меня в тягостнейшее положение. В этом смысле мне необходимо быть в Берлине.

В Париж еду, чтобы вести переговоры с Театром Mathurins[1372] (постановка «Дней Турбиных»), вести переговоры с Société des auteurs dramatiques[1373], в которое я вступил.

Прошу отпустить со мною жену, которая будет при мне переводчиком. Без нее мне будет крайне трудно выполнить все мои дела (не говорю по-немецки).

В Париже намерен изучать город, обдумать план постановки пьесы «Бег», принятой ныне в Московский Художественный Театр (действие V «Бега» в Париже происходит)[1374].

Поездка не должна занять ни в коем случае более 2-х месяцев, после которых мне необходимо быть в Москве (постановка «Бега»).

Надеюсь, что мне не будет отказано в разрешении съездить по этим важным и добросовестно изложенным здесь делам[1375].

М. Булгаков.

Москва, Больш. Пироговская, 35/б, кв. 6.

Телеф. 2-03-27

P. S. Отказ в разрешении на поездку поставит меня в тяжелейшие условия для дальнейшей драматургической работы.

33. Е. И. Замятину. 27 сентября 1928 г.

Москва

Дорогой Евгений Иванович![1376]

На этот раз я задержал ответ на Ваше письмо именно потому, что хотел как можно скорее на него ответить.

К тем семи страницам «Премьеры»[1377], что лежали без движения в первом ящике, я за две недели приписал еще 13. И все 20 убористых страниц, выправив предварительно на них ошибки, вчера спалил в той печке, возле которой вы не раз сидели у меня.

И хорошо, что вовремя опомнился.

При живых людях, окружающих меня, о направлении в печать этого опуса речи быть не может.

Хорошо, что не послал. Вы меня извините за то, что я не выполнил обещания, я в этом уверен, если я скажу, что все равно не напечатали бы ни в коем случае.

Не будет «Премьеры»!

Вообще упражнения в области изящной словесности, по-видимому, закончились.

Плохо не это, однако, а то, что я деловую переписку запустил.

Человек разрушен.

К той любви, которую я испытываю к Вам, после Вашего поздравления присоединилось чувство ужаса (благоговейного).

Вы поздравили меня за две недели до разрешения «Багрового острова».

Значит, Вы пророк.

Что касается этого разрешения, то не знаю, что сказать. Написан «Бег». Представлен.

А разрешен «Б. остров».

Мистика.

Кто? Что? Почему? Зачем?

Густейший туман окутывает мозги.

Я надеюсь, что Вы не лишите меня Ваших молитв!

А равно также привет Людмиле Николаевне![1378]

Старичок[1379] гостил у нас. Вспоминали поездку на взморье. Ах, Ленинград, восхитительный город!

Ваш М. Булгаков.

Вы не думайте, Евгений Иванович!

Б. Пироговская, 35-б, кв. 6.

34. Н. А. Булгакову. 25 апреля 1929 г.

Москва

Дорогой Коля!

Сегодня узнал, что твой переезд в Париж уже решен[1380]. Я очень рад этому и искренне желаю, чтобы твоя судьба была там счастлива. Прошу тебя, как только ты двинешься, меня об этом известить, а по приезде в Париж тотчас же сообщить твой адрес. Возможно, что мне удастся помочь тебе материально.

Я уж просил тебя не негодовать на меня за крайне редкие мои письма. Наша страшная и долгая разлука ничего не изменила: не забываю и не забуду тебя и Ваню.

В Париж буду писать тебе.

Было бы очень хорошо, если б ты на это письмо ответил телеграммой с датой твоего выезда. Сделай так, телеграфируй и пиши мне:

Москва, Б. Пироговская, 35-а, кв. 6.

Прилагаемое письмо с фотографией прочти и отошли Ване.

Вторая фотография — тебе.

Не забывай меня.

Твой брат Михаил.

P. S. Уведоми меня о получении этого письма.

М.

Ты, наверное, знаешь, что такие скудные суммы мы посылали тебе потому, что больше не разрешалось.

35. Е. И. Замятину. 19 июля 1929 г.

Москва

Дорогой Евгений Иванович! Насчет лазанья под биллиард: существует знаменитая формула: «Сегодня я, а завтра, наоборот, Ваша компания!»

П. А. Маркова[1381] в Москве нет. Где он и когда вернется, сразу узнать не удалось. Таиров (Александр Яковлевич)