Цена власти. Искра - Евгений Региневич

вернуть нужно. До того момента, как решать, сколько учиться, ещё дожить нужно. А это тоже не так легко, — Лиара тряхнула головой и подняла бокал, — за нас!

Ну, за себя грех не выпить, так что до дна! Эх, хорошо пошло. Э, хозяин, я не понял, где пиво? В смысле, тут, за стойкой? А какого лешего оно там, а не тут у нас на столе? Неси его сюда, если не хочешь, чтоб мы сами к тебе за стойку перебрались!

— Херня этот долг, сбегаем, принесём и свободны, — Олаф в подтверждение своих слов шарахнул кружкой об стол, кружка, соответственно, не выдержала такого обращения, и нас всех обдало глиняными осколками и пивом.

— Не разбазаривай добро, — Доргард осуждающе покосился на лужицу пива на столе, к которой не слишком твёрдой, но крайне уверенной походкой уже направилась Шурша.

— Держите мышь. А то она сейчас налижется, как последняя свинья, — возмутилась Эйсиан.

— И что? Мышь, что, по-твоему, уже и не человек? Не может нализаться в приличной компании? — Лемал сочувственно покосился на серую и подпихнул ей ещё сыра, — на, грызи, а то без закуски завтра башка болеть будет.

— Дожились… с мышами пьём, — Свон посмотрел на усердно лакающую со стола пиво мышу и поднял бокал, — а фиг с вами, твоё здоровье, пушистая!

Шурша что-то пьяно пискнула в ответ и снова ткнулась носом в пиво, игнорируя сыр.

— А вот я не согласен, думаю сходить в Ривелон будет не так просто, — Ариам и Эйзаф пиво не пили (дикие люди), предпочитая ему намного более дорогое южное вино.

— Я слышал рассказы о тех, кто бывал в пустыне мёртвых песков, ну, тех единиц, кто туда попал и выбрался живым. Таких было совсем немного, а уж тех, кто видел призрачный город в её сердце, вообще только один, и тот, говорят, лишился рассудка. Смерть несёт даже сожжённая солнцем пустыня, а что уже говорить о пещерах, где всегда темно? Там порождения граней должны чувствовать себя как дома, разве нет?

— Ну, не совсем, конечно, но, в общем, ты не так и неправ. Упырей и умертвий там точно должно быть немало.

— Да и хер с ними, с этими дохляками! Молотом по кумполу и вопрос решён! — гном воинственно взмахнул кубком, облив пивом проходящего мимо мужика.

— Шо?! — судя по одежде, какой-то подмастерье или ремесленник сжал здоровые кулачищи и грозно навис над Доргардом.

— Ни шо, орясина, вали отсюда, не мешай людям отдыхать, — Свон с презрением сплюнул на пол.

— Ах ты, рожа!

— Тихо! Свон, заткни хлебало, как же меня твои аристократические замашки достали! А ты, добрый человек, не обижайся на этого дурака, а лучше выпей с нами пива, — Лиара улыбнулась и протянула полный кубок. Свона сейчас удар хватит, как это его затыкают в пользу какого-то простолюдина. Но молчит, злобно косится на магичку и молчит. А вот Доргард даже извиняется. Хотя гном у нас вполне мирный и добродушный, если его не цеплять и не обижать. А вот по плечу хлопать этого мужика ему не стоило, ой, не стоило… И кто его теперь из-под стола доставать будет?

— Нет, народ, пора закругляться, а то мы сейчас в конец налакаемся, устроим драку, кто-либо не рассчитает силу, и потом кабак кто будет восстанавливать и трупы убирать?

— Ну, всё так всё, ещё по кружке пива и всё…

Боги как же болит голова, уууу… блин. Да чтоб я сдох… Лююдиии, дайте воды, пока я не помер! Ну надо же было так вчера ужраться, как последнему скоту, отметили, называется. По кружке напоследок, конечно, а по пять-шесть не желаете? Или их больше было? Ни фига не помню.

— Пить хочешь?

— Уууу… — больше моё горло выдать оказалось не способно. Но этого стона хватило, чтоб Эйс поднесла мне к губам кружку с водой. О, какое блаженство. Ничего вкуснее в жизни не пробовал.

— Как вчера…

— Как всё завершилось? Все, кроме меня и Лиары, ужрались до поросячьего визга. Мы, правда, тоже неплохо укушались, но не так как вы. К счастью, университет в этот раз решил не рисковать, и за нами послали извозчика с достаточно большим фургоном, чтоб закинуть туда ваши туши и сесть самим. Так что, как ни странно, вечер завершился без приключений. А теперь вставай и иди умываться, алкаш несчастный. Нам через пару часов идти знакомится с куратором и узнавать, куда нас пошлют. А мне ещё вон мышь в человеческий вид приводить, а то сдохнет бедная от похмелья. Это же нужно было так напиться, одно слово — скотина.

Кто конкретно скотина, я или мышь, я уточнять не стал. Хотя, по идее, наверное, оба.

***

Верховный Инквизитор неспешно курил трубку, выпуская аккуратные кольца дыма под потолок. Это была, наверное, единственная привычка, в которой глава Ордена имел сходство с главным церковником Империи. В остальном они являлись полной противоположностью. Лин всегда обожал дорогую одежду от лучших портных столицы, тогда как давно забывший своё имя в угоду титулу инквизитор носил обычную чёрную одежду, положенную монахам. Глава Церкви души не чаял в серебряных украшениях, меняя их каждую седмицу и стремясь ни на шаг не отстать от моды на новые безделушки, а вот инквизитор вообще не признавал украшений. Один, по слухам, был падок до забав со смазливыми мальчиками, второй хранил верность давно умершей жене. Берний давно не держал в руках ничего тяжелее столового ножа, а глава Ордена, не смотря на свой почтенный возраст, до сих пор был не худшим мечником. Эти различия можно перечислять ещё долго, но одно из главных среди них было в том, что седого старца в монашеской робе интересовала только борьба с тьмой, а власть и прочие мирские проблемы были ему безразличны. Притом с настоящей тьмой, а не с её призраками в виде обвиняемых в чёрной волшбе безобидных деревенских бабок или законопослушных магов тьмы, которых, впрочем, в Империи и не было. Глава же Церкви Карающего Света смотрел на тьму и веру только как на средство для промывания мозгов прихожанам, для достижения большей власти и богатства. Что не отменяло, правда, его фанатичной неприязни к тёмным магам и детям ночи.

В данный момент Верховный Инквизитор размышлял о непозволительном ослаблении и упадке Ордена, произошедшем в эти тревожные времена. Двадцать экзекуторов в столице и пятьдесят простых братьев — это, конечно, сила, но вот только по всей Империи Орден насчитывает всего сто девяносто пять экзекуторов, пять сотен братьев и около восьми сотен послушников. Всего полторы