Военная история Римской империи от Марка Аврелия до Марка Макрина, 161–218 гг. - Николай Анатольевич Савин

сразу взорвалась. Преторианцы с восторгом восприняли сообщение и быстро смекнули, что, как главная сила в Риме, получили отличный шанс выбрать нового императора по своему усмотрению. Слушая выкрики преториянцев, Сульпициан решил воспользоваться ситуацией. Через свою свиту он запустил в ряды преторианцев идею провозглашения императором префекта Рима. Видимо, одновременно, он разослал гонцов с приглашением сенаторов в курию на срочное заседание. Сенат должен был утвердить его избрание.

Вероятно, мотивы Сульпициана заключались в том, что, если преторианцы выберут императором кого-то из врагов его семьи, он и его родные могут пострадать. Вряд ли Сульпициан так уж мечтал стать императором. Скорее это была защитная реакция. Кстати, Дион Кассий нисколько не осуждает Сульпициана, хотя и не объясняет его мотивов.

Сульпициан, в принципе, был близок к успеху в тот день. Однако, тут на сцене появился новый претендент и поменял всю ситуацию.

Узнав о созыве сената, туда пришел вместе со своим зятем и Марк Дидий Юлиан. Римские историки относились к Дидию Юлиану очень плохо, поэтому нужно весьма осторожно относться к их рассказам о нём. Например, Геродиан пишет, что Юлиан в тот день пьянствовал в большой компании и жена с дочерью уговорили его пойти и предложить себя в императоры, да ещё и сами отправились с ним в преторианский лагерь [Геродиан. История II, 6].

Это откровенная ерунда, начиная с того, что женщины не участвовали в мужских пирушках, и заканчивая тем, что присутствие женщин в преторианском лагере и поддержка ими своего родственника не помогли бы Юлиану, а только насмешили воинов.

Может Дидий и пировал в тот день, но, узнав о гибели Пертинакса, он направился не в Преторианский лагерь, а в Сенат, куда его позвали гонцы Сульпициана.

Он нашел двери запертыми, но встретил там двух преторианских трибунов, вероятно, своих родственников, Публиция Флориана и Векция Апра, которые стали убеждать его занять свободное место императора. Когда он стал говорить им о том, что уже провозглашен другой император, они убедили его попытать счастья и повели в преторианский лагерь. Оказалось, что преторианские трибуны лучше Дидия знали настроения и намерения своих воинов.

Когда они прибыли к лагерю, Сульпициан произносил речь на сходке и требовал для себя императорской власти.

К тому времени преторианцы, стоявшие на стене, уже вовсю кричали толпе, собравшейся внизу, что возведут на престол того, кто заплатит им наибольшую сумму денег.

Ворота лагеря были закрыты и Юлиану пришлось кричать снизу. Он предложил себя в императоры, но преторианцы в ответ устроили бесстыдный торг. Они требовали назвать сумму донатива. Дидий назвал, тогда преторианцы сообщили об этом Сульпициану и тому пришлось назвать ещё большую. По данным Диона Кассия, так претенденты и набавляли сумму некоторое время, причем Юлиану сообщали: «Сульпициан дает столько-то, а ты сколько надбавишь?», а Сульпициану говорили: «Юлиан обещает столько-то, а ты сколько дашь сверх этого?» [Дион Кассий. Римская история 74, 11].

Когда Сульпициан предложил цену в 20 000 сестерциев каждому преторианцу, Дидий Юлиан немедленно предложил 25 000 сестерциев, и поднял вверх растопыренную пятерню, как бы давая знать, что он предлагает пятью тысячами сестерциев больше. Это было пятилетнее жалование преторианцев (1250 денариев в год). И эта цена не была перекрыта. Мало того. Юлиану удалось подобрать ещё один ключ к сердцам преторианцев. Он заявил, что, сделав императором Сульпициана преторианцы получат того, кто отомстит им за Пертинакса, а затем написал на таблицах, что он восстановит память о Коммоде и передал их наверх.

Тогда он был впущен в лагерь, правда ему, вроде бы, так и не открыли ворота, а подняли на стену по верёвочной лестнице, и провозглашен императором; преторианцы просили только не причинять никакого зла Сульпициану [Элий Спартиан. Дидий Юлиан II, 6–7].

Там Юлиан, по ходатайству преторианцев, назначил префектами претория Флавия Гениала и Туллия Криспина, а Мавренций, который был раньше на стороне Сульпициана, окружил его императорским конвоем. Мы практически не знаем названных людей, как и должность Мавренция. Можно предположить, что он возглавлял equites singulares.

Флавий Гениал около 185 года был трибуном одной из преторианских когорт. Вероятно, Криспин имел похожую карьеру.

Вместо Сульпициана, Юлиан назначил префектом Рима своего племянника и зятя Корнелия Репентина, присутствовавшего тут же.

С Репентином незадолго до смерти Пертинакса был связан знаменательный случай. Когда Дидий Юлиан представил Пертинаксу своего племянника, за которого он помолвил дочь, Пертинакс обратился к молодому человеку с наставлением уважать своего дядю: «Уважай моего сотоварища и преемника». Дело в том, что Юлиан был его сотоварищем по консульству и преемником по проконсульству. Потом все сочли это предзнаменованием.

После выступления на солдатской сходке, новый император, в окружении охраны с военными значками, на которые воины нацепили изображения Ком-мода, вечером прибыл на форум и в сенат. Воины прославляли его на все лады, в том числе называя его «Коммодом». Правда, официально это имя ему присвоено не было.

Геродиан рассказывает, что охраны было больше, чем обычно и построилась она «черепахой», защищая Дидия со всех сторон, поскольку значительная часть римского плебса громко выражала недовольство личностью нового императора. Правда, в этот раз всё обошлось.

Марк Дидий Юлиан

Дион Кассий, бывший в тот год городским претором, несомненно сильно преувеличивая, описывает страх, с которым сенаторы встретили Дидия Юлиана. Он то, может и боялся, поскольку сам подтверждает, что не любил Юлиана и у них были плохие отношения. На некоторых судебных заседаниях Дион противодействовал Дидию, защищая каких-то граждан. Тот же Дион стал источником слухов о пьянстве и чревоугодии Дидия Юлиана. На самом деле то, что мы знаем о Дидии Юлиане, никак не подтверждает плохих отзывов о нём. Мы помним, что Дидий был выдвиженцем самого Марка Аврелия и очень хорошо показал себя во всех делах, ему порученных, пройдя все положенные должности. Ни о какой его жестокости или стяжательстве до 193 года нам неизвестно, так что страхи и домыслы Диона остаются исключительно на его совести. Что же касается выдвижения Дидия Юлиана в императоры, то, скорее всего, мы имеем перед собой пример вынужденного действия. Дидий вполне мог опасаться выбора преторианцев, ведь он прекрасно знал их желание найти себе второго Коммода. Поэтому он и выдвинул свою кандидатуру, рассчитывая просто подкупить мятежников, что ему и удалось. До этого момента никаких поползновений на императорскую власть Дидий Юлиан не делал. И после избрания он не стал копией Коммода.

Дион Кассий в такой манере описывает первое появление Дидия Юлиана в сенате: «Совершив омовение и пообедав, мы, пробившись через толпу воинов, вошли в