Чего желают боги - Юлия Цыпленкова

а когда он сбежал, снова сидела у матери. Только по дороге туда и обратно ее и видели. Остановят – поговорит, а не остановят, так пройдет мимо. Даже, кажется, не каждому улыбнется и милости Создателя пожелает. Конечно, я для жителей Зеленых земель, особенно для иртэгенцев, имела большую ценность, чем любая из жен Архама, потому что стала одной из них, а не чужой женщиной за высоким забором. Да и за пределами Иртэгена меня уже неплохо знали. Пусть была не везде, но слухи расходились быстро, и не только благодаря шпионам. Так что для меня ответ на вопрос Мейлик был очевиден, но не ей, раз заговорила об этом.

Хенар встретила нас приветливой улыбкой, которая тут же и увяла, когда она увидела, в чьей компании пришла дочь. Впрочем, замешательство длилось недолго, и женщина поспешила приветствовать меня поклоном и пожеланием:

– Милостей Белого Духа, каанша.

После ее взгляд метнулся к Юглусу, а затем остановился на Мейлик. Я увидела немой вопрос и ответила первой:

– Не волнуйся, Хенар, я просто зашла проведать тебя, поговорить.

– Проходи, присаживайся, Ашити, – ответила женщина, гостеприимно поведя рукой. – Чего же так-то? Знала бы, что придешь, так и встретила бы тебя как дорогую гостью. А выходит, и угостить нечем, всё по-простому…

– Я не голодна, – заверила я и прошла к лавке, стоявшей у стены, сюда и села.

Юглус встал рядом со мной, ждать за дверью он явно не собирается. Я не стала препятствовать его ответственному отношению к делу. И мужу я поклялась быть еще осторожнее, и этим женщинам доверять у меня пока не было ни единого основания. Их загадки еще не были разгаданы, а тайна, приоткрытая Мейлик, только породила новые вопросы.

– Тогда позволь накормить дочь и внучку, – попросила вышивальщица, и я развела руками, показав, что возражений не имею. Напротив, мне хотелось понаблюдать за ними.

Ничего особенного я не увидела. Обычные хлопоты, даже по-своему уютные. Хенар хлопотала у очага, Мейлик накрывала на стол, а маленькая Белек, усевшись на явно любимую подушку, лежавшую на полу, ела сладкую булочку, которую дала ей бабушка. Личико девочки быстро испачкалось ягодной начинкой и налипшими сверху крошками и стало неимоверно забавным. Я хмыкнула, подмигнула малышке, которая подняла на меня взгляд, и вновь перевела взор на старших женщин.

– Хенар, – позвала я, решив, что наблюдений с меня хватит. Вскоре они сядут за стол, и мое нахождение здесь станет неуместным. Женщина обернулась ко мне, и я спросила: – Тебе часто приносят угощение?

– Угощение? – удивилась она. – Бывает… когда у людей праздник, так несут по соседям угощение. А что?

– А кто принес тебе тэмгей?

Хенар перевела взгляд на дочь, после снова на меня и в растерянности пожала плечами:

– Никто меня тэмгей не угощал.

Теперь я посмотрела на Мейлик, и она всплеснула руками.

– Мама, те тэмгей, которые у тебя в миске лежали, – сказала она и указала на полку: – Вон там. Ты еще про них забыла, а я нашла и выкинула.

Вышивальщица нахмурилась, но вскоре всплеснула руками и фыркнула:

– Угостили… Так бы и сказали сразу про тэмгей, а то угостили, а я понять не могу.

– Ты говорила, что угостили, – возразила дочь.

– Не угощали меня тэмгей никогда! – возмутилась Хенар. – Вот покупать покупала, а угощением не получала. Уж больно он красиво говорил, и что сладкие, как я, и что, когда пальцы облизывать стану, он позавидует, что не сам… Ой.

Женщина стремительно отвернулась и преувеличенно громко застучала посудой, явно скрывая смущение. Мейлик, услышав слова матери, охнула, сжала щеки ладонями и тоже поспешила отвернуться. Юглус едва слышно хмыкнул, а я задала новый вопрос:

– Кто он, Хенар? Кто это тебе говорил?

– Так мужчина… торговец сладостями, – ответила женщина, полуобернувшись. – Я мимо шла, а он зовет. Говорит – красавица… – Она вздохнула и потупилась. – Давно уж так никто не называл. А он вроде и молодой еще, видный. Я подошла, вот и наслушалась его песен и купила тэмгей. А домой принесла и думаю, зачем купила? Не люблю я их, да и таять они начали – тепло же. Ссыпала в миску и отставила. Хотела потом на холодок поставить и забыла совсем. – Женщина вдруг возмутилась: – Наглец такой! Я уже дома поняла, что меня сладкими словами смутил, чтоб купила у него что-нибудь! Даже ведь и не выбирала, сам насыпал тэмгей! Пальцы мои он облизать бы хотел, тьфу, – сплюнула она и опять отвернулась. – Вот и стало мне обидно, как поняла. Сунула с обиды эту миску подальше. Думаю, выкину, а забыла. А почему спрашиваешь-то?

– Кто продал тебе сладости? Знаешь его? – вместо ответа на вопрос спросила я.

– Не из Иртэгена точно, – подумав, ответила Хенар. – Я его раньше-то и не видала. Наверное, на курзым приехал, сюда теперь многие приезжают, чтоб посмотреть и торговать. Знатный курзым стал, вот уж спасибо тебе за него, каанша. Так а почему спрашиваешь-то?

– Ашити думает, что я теми тэмгей отравилась, мама, – пояснила Мейлик. – Может, и вправду, другого-то я и не ела ничего, на что подумать можно. И горчили они. Когда это тэмгей горчили?

Хенар накрыла рот ладонью, подошла к столу и медленно опустилась на стул.

– Одежду его помнишь? – спросила я, глядя на вышивальщицу. Она непонимающе посмотрела на меня, и я повторила вопрос: – Чей орнамент? Наш или соседнего тагана? Какие цвета? А может, на лице приметы были? Родинка, шрам?

– Нет, лицо чистое было, – задумчиво ответила женщина, – точно чистое. Было б чего, я бы заметила. А одежда… – Она снова потупилась. – Я и не смотрела. Он как меня хвалить начал, так я от прилавка глаз не отрывала, на сладости его проклятые смотрела, так не глядя и взяла, что сунул.

– Еще его видела?

Она отрицательно покачала головой.

– А увидела бы, узнала?

Хенар пожала плечами, после неуверенно кивнула и вдруг вскинулась:

– Это что же, я сама отраву для дочери в дом принесла? Ее моими руками отравить хотели?!

– Да, похоже, что не ее, – задумчиво произнесла я.

– А кого? – удивилась женщина.

Хотя… Это не тайна, что дочь у матери с утра до вечера каждый день просиживает. Могли и для Мейлик подсунуть. Даже удивительно, как это мать в одиночестве была, раз сразу своих девочек не угостила… Мой взгляд упал на Белек, и я нахмурилась – мог ведь и ребенок съесть.

– Белый Дух, – потрясенная мыслью, произнесла я и посмотрела на вышивальщицу. – Хенар, Мейлик у тебя каждый день, а ты говоришь так, будто ее не было, когда ты с курзыма пришла.

– Так