Последний ребенок в лесу - Ричард Лоув

То же самое касается и природоохранного движения. И ключ к этому — дети. В 1995 году MIT Press[85]опубликовал результаты одного из самых обширных опросов американцев по поводу их отношения к защите окружающей среды. Исследователи были изумлены тем, что они обнаружили. Сам язык ответов позволил сделать вывод, что уровень понимания этой проблемы вырос (так, например, участок земли, на который ранее ссылались как на болото, теперь в большинстве случаев назывался заболоченной территорией) и что в природе теперь видят особую ценность. «Для тех, у кого есть дети, очень важно, что природоохранная этика, в основе которой лежит ответственность перед будущими поколениями, придает окружающим нас природным ценностям конкретное воздействующее на эмоции основание, которое гораздо сильнее абстрактных принципов», — отмечено в отчете MIT. То, что природные ценности уже соединились с иными, которым родители придают большое значение в вопросах воспитания, оказалось, по оценке исследователей, «главным открытием».

Довольно значительное количество опрошенных объясняют свою заинтересованность в защите окружающей среды исключительно тем, что они считают ее Божьим творением. На этом сходились представители самых разных групп. «Что же происходит? Почему это так много неверующих опираются на Божье творение?» — задаются вопросами исследователи. «Начинает казаться, что принцип божественного происхождения больше всего соответствует той концепции, которая свойственна американской культуре для выражения божественной сути природы. Если абстрагироваться от вопроса о том, кто действительно верит в создание мира по Библии, а кто нет, это все равно остается лучшим способом для того, чтобы осознать ценность природы». Если отчеты MIT верны, то аргумент духовности для защиты окружающей среды, который природоохранное движение редко брало на вооружение, будет гораздо более действенным, чем аргументы утилитарного характера. Иными словами, призывать к защите какой-то конкретной жабы менее целесообразно, чем ратовать за защиту Божьего творения (частью которого является и та самая жаба).

Признание права будущих поколений на дело рук Божьих — со всеми его воспитательными и восстановительными функциями — это духовный акт, ибо он позволяет видеть гораздо дальше насущных потребностей будущих поколении. Этот основанный на духовности аргумент, который служит полезную службу нашим детям, оказывает самое сильное эмоциональное воздействие, и мы можем использовать его для защиты земли и самих себя как одного из видов жизни на ней.

Ближайшие десятилетия станут поворотным временем для западного образа мысли и веры. Для учащихся общий рост внимания к вопросам духовности может означать усиленное и обновленное ощущение благоговения перед тайнами природы и загадками науки. Для природоохранного движения — возможность охватить как можно больший круг людей, пойти дальше соображений утилитарного порядка, перейти к мотивации на уровне духовности. Охрана природы по своей сути — акт духовный. В первую очередь речь идет о Божьем творении, которое необходимо сохранить для будущих поколений. Для родителей столь широкий размах природоохранного движения увеличит важность приобщения детей к биологическим и духовным ценностям зеленых просторов и чистых вод.

Как в семье, так и в школе необходимо внимательно прислушиваться к тому, как молодые люди стремятся к тому, что может дать только природа. Психолог Эдвард Гофман считает, что ребенок, не достигший четырнадцати лет, еще не обрел тех способностей и не достиг того уровня владения языком, чтобы описать ранний духовный опыт, обретенный им на природе. Однако собственный опыт позволяет мне заключить, что дети и молодые люди могут многое рассказать и о духовном опыте, и о природе, если к ним внимательно прислушаться. Вот что поведала мне одна девятиклассница о Том Месте, как она сама многозначительно его назвала, где испытала минуты изумления:

«Помню, каждый раз, услышав слово „природа“, я представляла себе лес, окруженный вершинами далеких гор. Я никогда об этом особенно не задумывалась, пока не оказалась во время каникул с семьей в горах Маммот. Я тогда решила попытаться отыскать место, которое походило бы на то, что я представляла себе с тех пор, как была маленькой. Поэтому я сказала родителям, что пойду погулять. Я схватила куртку и вышла.

К моему удивлению, не более чем через пять или десять ми-нут я нашла То Место. Я стояла там, застыв от изумления, все было точно так, как я себе представляла. Я видела огромные сосны. Может быть, в пятидесяти метрах от того места, где я стояла, снег слегка припорошил землю, засыпанную хвоей.

А в отдалении возвышались горы, от вида их вершин дух захватывало. Около меня бежал маленький ручеек. Единственным звуком, который я слышала, было журчание воды (да звук случайной машины, проходившей по шоссе, которое было недалеко от меня). Я так и застыла от изумления и, казалось, простояла пять или десять минут, но потом оказалось, что прошло два с половиной часа.

Родители меня разыскивали, потому что становилось темно. Когда мы наконец встретились, я сказала им, что потерялась. Да и как же я могла им рассказать, что испытала тогда, об охватившем меня религиозном чувстве? Этот эпизод заставил меня всерьез задуматься о значении природы. Я пришла к выводу, что мысль о природе такая же, как и мысль о рае или о небесах, сошедших на землю. В случае со мной, на Том Месте я чувствовала себя великолепно».

Фред Роджерс умел слушать детей. За несколько лет до его смерти я брал у него интервью для обзора в газете. Я взял с собой Мэтью, которому тогда было шесть лет. Мой сын всегда был полон энергии и рвался на улицу, но в этот день он был каким-то напряженным и молчаливым. Когда я знакомил его с мистером Роджерсом, я заметил, что его верхняя губа подрагивает. Роджерс улыбнулся и пожал его руку. Через ка-кое-то время он прервал разговор со взрослыми и подсел к Мэтью, который вытащил из своего маленького рюкзачка книгу о камнях.

«Я тоже люблю камни», — сказал мистер Роджерс. Потом он добавил, что у него есть гранильная машина в пристройке — она уж очень шумит. У Мэтью расширились глаза, потому что ему самому на день рождения подарили гранильную машину, чтобы он мог полировать самые красивые из собранных им камней. Роджер с Меэтью вместе склонились над страницами книги, нашептывая друг другу секреты камней.

Памятуя о том, что у Роджерса духовный сан, я упомянул о том теологическом вопросе, который задал мне Мэтью о Боге и матери-природе: «Женаты они или просто хорошие друзья?» Когда мой сын так сказал, я невольно рассмеялся. Мистер Роджерс остался серьезен.

«Это очень интересный вопрос, Мэтью, — на какой-то момент он задумался. — Твои мама и папа женаты, и у них два замечательных мальчика, и они очень важны для обоих мальчиков. Я думаю, это больше всего похоже на твой пример с Богом и Природой, это все равно что у нас есть мама и папа, которые нас любят».

Возможно, это утверждение не было очень уж корректным (и как тогда быть с родителями-одиночками?), но Мэтью оно понравилось. Потом мистер Роджерс сказал что-то очень тихо, так тихо, что только Мэтью мог расслышать, и мой сын улыбнулся.