Покидая мир - Дуглас Кеннеди

Ну, ладно, вы уж, наверное, устали от моей болтовни. Отправляйтесь к сестре Пеппер, пусть вымоет вас хорошенько… позже поговорим.

Санитар Рэй выкатил кресло из пустого отделения и повез меня по короткому коридорчику. Попытавшись осмотреться, я обнаружила, что не могу сфокусировать взгляд. Я довольно отчетливо видела предметы и людей, оказавшихся рядом. Кроме этого — ничего. Хотя сестра Рейнир пыталась разговорить меня, мне по-прежнему трудно было выдавить что-то, помимо кратких ответов на ее вопросы. Я закрыла лицо руками. Хочу умереть. Потому что смерть означает отсутствие мыслей. А отсутствие мыслей означает…

Меня привезли в ванную, специально оборудованную для немощных больных. Здесь меня дожидалась молодая крепкая женщина лет двадцати пяти. Она представилась как сестра Пеппер. Ее акцент позволял предположить, что родом она откуда-то южнее линии Мэйсона — Диксона.[92]Сестра сначала поблагодарила Рэя за «доставку», потом повернулась ко мне с широкой, ласковой улыбкой.

— Я так рада, что вы снова с нами, — сказала она восторженно. — От души надеюсь, что вас не обидит то, что я скажу, но я изо всех сил молилась, чтобы вы выкарабкались. Я вас этим не огорчила, надеюсь?

Я помотала головой.

— Знаете, я очень верю в силу современной медицины, но еще я знаю, что Иисус тоже может исцелять. Но мне кажется, вам пока не хочется это слушать.

Тут я расплакалась. Рыдания душили меня, я не могла остановиться, снова во власти тоски, одолевавшей меня часы и дни напролет после…

Это был просто несчастный случай, твердили мне. Ужасный, слепой, как все несчастные случаи. Предотвратить его было невозможно, ты ничего не могла поделать.

Слушая эти речи, я не соглашалась ни с одним словом, ни с одним звуком. Это была моя ошибка… только моя ошибка…

Но сейчас я так самозабвенно рыдала, что потеряла способность соображать и сосредоточиться даже на самой простой мысли. Горе захлестнуло меня всю целиком. Сестра Пеппер сначала пыталась меня успокоить, обнимала обеими руками и повторяла, что «понимает». Однако, заметив, что ситуация вышла из-под контроля, она вдруг оставила меня и скрылась. Через несколько минут она вернулась с сестрой Рейнир.

— Какого рожна ты тут ей наговорила? — шипела та. — Развела свою бодягу про Иисуса?

Сестра Пеппер начала поскуливать.

— Ну что с тобой поделаешь, святоша несчастная, — вздохнула сестра Рейнир. — Иди-ка принеси мне шприц с пятью кубиками пентотала натрия. Да смотри, если будешь таскаться дольше минуты, отстраню от работы, христианка малахольная. Ну, время пошло.

Когда сестра Пеппер потрусила прочь, Рейнир присела рядом со мной на корточки и крепко обхватила мои запястья:

— Профессор… Джейн… так дело не пойдет. Ты меня слышишь? Я знаю, как все плохо, как тебе тоскливо, как кажется, что это невозможно пережить. Но этим ты себе не поможешь. Повторюсь, сейчас тебе нужно это прекратить. Потому что иначе…

Тут я изловчилась и ударила ее открытой ладонью, попав сбоку по голове. Удар застал сестру врасплох, и она не замедлила дать мне сдачи, шлепнув по щеке. Шлепок оказался очень точным — он не задел ни изрезанные губы, ни поврежденный глаз. Но все равно было чертовски больно, и это потрясение выбило меня из состояния истерики.

На миг воцарилась тишина, мы обе потрясенно молчали. Потом сестра встала, разгладила на себе форму и посмотрела на меня сверху вниз.

— Ты могла бы работать на моем месте, — сказала она. — Но мне почему-то кажется, что ты вряд ли согласилась бы, а?

Я потрясла головой. Сестра Рейнир готова была машинально призвать: «Словами!», но спохватилась и промолчала.

— Лицо в норме?

Я кивнула, а потом сумела выговорить:

— А ваша голова?

— Жить буду, — ответила она.

Трусцой вернулась сестра Пеппер со шприцем и стеклянной пробиркой, протянула то и другое своей старшей коллеге.

— Как она? — спросила Пеппер.

— Я ее успокоила…

Сестра Рейнир протянула ко мне руку со шприцем:

— Как думаешь, Джейн, тебе это нужно?

Я кивнула.

— Уверена? В смысле, это отключит тебя полностью на двенадцать часов.

Я снова кивнула.

— Будь по-твоему.

Игла проткнула мне кожу, и я уплыла.

Когда я очнулась, я снова лежала на кровати, руки опять были привязаны, хотя и не так туго, как раньше. Все по-прежнему болело, вдобавок мое пробуждение сопровождалось густым медикаментозным туманом, который всегда присутствует после использования сильных седативных препаратов. Я немедленно почувствовала, что и трубки капельниц, и катетер возвращены на место. Сестра Рейнир, стоя рядом с кроватью, изучала меня сквозь стекла своих узких очков.

— Вы снова с нами, — констатировала она.

Я кивнула.

— Словами, профессор.

— Да, я здесь, — пробормотала я невнятно, губы до сих пор горели.

— Хорошо. Очень хорошо. Может, договоримся забыть о том, что у нас тут было вчера, и начнем сначала?

— Прекрасно.

— Тогда я сейчас удалю катетер и вызову Рэя, чтобы снова доставил вас в ванную. Давно пора вымыться. И верьте мне, на этот раз сестра Пеппер не будет пытаться вас «спасти», а позаботится только о том, чтобы вы были чистой и пригожей.

Все произошло в точности, как вчера. Я перекатилась на бок. Мне велели задержать дыхание. Катетер был изъят. Прибыл Рэй, такой же мрачный и молчаливый, как в первый раз, и так же ловко и бережно, как вчера, пересадил меня в кресло-каталку. Сестра Пеппер ждала нас в ванной, и вид у нее был очень испуганный.

— Как хорошо, что вам полегчало, — шепнула она, когда Рэй оставил нас вдвоем. — Я прошу прощения, что вчера вас расстроила.

— Ничего страшного.

— Ладно, давайте-ка я вас опущу в теплую водичку.

Это была целая история — погрузить меня в сидячую ванну. Сестра Пеппер вначале замотала мою загипсованную ногу водонепроницаемой пленкой, хотя и пояснила, что нога будет приподнята над водой. Затем ей пришлось снять мне повязку с глаза, чтобы можно было вымыть голову.

— Не беспокойтесь, свет в глаз не попадет, — пояснила она, разрезая бинты ножницами и стараясь при этом не срезать слишком много волос. — Там под бинтами есть еще одна повязка, она бережет глаз. А вот если не снять большой бинт, я никак не извернусь, чтоб как следует помыть вам голову. А вымыть вам волосы давно пора.