Геннадий Зюганов - Анатолий Житнухин

Надежность и устойчивость Зюганова — в его здравомыслии.

Деятельность первой Думы имела одну особенность: она избиралась всего на два года — для того чтобы сформировать пакет основополагающих правовых документов, легитимизировать важнейшие сферы государственной жизни. Проще всего было сделать эффектный жест, отказаться от участия в этом «грязном» деле и бросить на произвол судьбы миллионы абсолютно беззащитных людей, предоставив им единственную сомнительную возможность — защищать свои жизненные права на баррикадах. Но именно такой подход Зюганов и считал прямым предательством интересов трудящихся, которое нельзя оправдать никакими высокими целями.

Кроме того, было чрезвычайно важно сохранить воздействие коммунистов на процесс государственного строительства. Хорошее это государство или плохое — огромная Россия без государственности существовать не может. Нельзя забывать, что реальную угрозу ее целостности создавали сепаратистские тенденции. Достаточно напомнить о создании в 1993 году свердловским губернатором Эдуардом Росселем Уральской республики, о том, как скромный политический деятель из Челябинской области Сергей Костромин провозгласил себя «президентом» Южно-Уральской республики, об обсуждении перспективы образования самостоятельной республики на базе областей Большого Урала. Сейчас уже с трудом верится, что это — сюжеты не из эпохи далекой Гражданской войны, а из нашей что ни на есть новейшей истории. Наконец, без укрепления государства нельзя было возродить обороноспособность страны, а все разговоры о ее внешнеполитических интересах теряли смысл.

Трибуна Государственной думы позволила Компартии прорвать информационную блокаду. Люди узнали всю правду о событиях осени 1993 года и расстреле Дома Советов, поняли наконец, что страну распродают, что власть раздает общенародное достояние своим приближенным, что простой человек при такой политике обречен на нищету и полное бесправие. Используя статус депутатов, коммунисты впервые после августа 1991 года получили возможность войти на предприятия, в трудовые коллективы, учебные заведения. Фракция КПРФ стала тем ядром, вокруг которого возрождались и крепли организационные структуры Компартии.

Несмотря на предвзятые, заведомо предопределенные оценки деятельности фракции КПРФ в Госдуме, которые звучали и «справа», и «слева», Зюганов никогда, даже в периоды серьезных неудач, не сомневался, что курс, взятый партией в конце 1993 года, оказался верным и оправданным. В наиболее тяжелые для страны девяностые годы именно коммунисты не позволили провести распродажу всего и вся, сумели сохранить все социальные гарантии и завоевания советских времен, добились принятия целого ряда законов, гарантирующих детям учебу и образование, старикам — помощь и поддержку. Например, в первой Думе левая оппозиция добилась повышения минимальной оплаты труда, повышения и индексации пенсий, улучшения пенсионного обеспечения ветеранов, участников Великой Отечественной войны и их вдов, инициировала принятие закона о восстановлении и защите сбережений граждан.

Все это помогло выжить и выстоять огромным массам малоимущих людей, дало шансы на достойную жизнь молодежи. И лишь после того, как «партии власти» — «Единой России» — удалось захватить Госдуму, началось фронтальное наступление на жизненные права трудового народа. Последовали пресловутая монетизация льгот, «автогражданка», реформа жилищно-коммунального хозяйства, распродажа земель. Теперь пришел черед образованию. Введение двухуровневой системы подготовки специалистов в вузах сделает полноценное высшее образование элитным и недоступным для широких слоев населения, нанесет непоправимый удар по его фундаментальности и качеству, существенно ущемит права учебных заведений и студентов.

За один срок безраздельного господства в Думе «единороссам» удалось перечеркнуть все, что создавалось трудом многих поколений и что не сумели уничтожить за три созыва их духовные предшественники, наталкиваясь на решительное сопротивление коммунистов.

Необходимое для большого политика искусство компромиссов Зюганову приходилось постигать на ходу. Первое серьезное соглашение в парламенте было достигнуто в ходе обсуждения поставленного фракцией КПРФ вопроса о создании специальной комиссии по расследованию трагедии октября 1993 года. В результате взаимных уступок было принято решение об амнистии участников обороны Дома Советов и августовского «путча». Это была первая серьезная победа оппозиции в стенах парламента. Она не только усилила ее влияние среди избирателей, но и способствовала значительному оздоровлению обстановки в стране и улучшению атмосферы в Думе, в кулуарах которой уже витала идея национального примирения.

Однако Зюганов не обольщался: при ближайшем рассмотрении суть всех деклараций о примирении напоминала красивую ширму, прикрывавшую деятельность правящего режима по ускоренному демонтажу советской государственности и грабительской приватизации экономики. Не отвергая предложенного Советом Госдумы Меморандума о согласии, Геннадий Андреевич выдвинул целый ряд условий его реализации, подчеркнув необходимость смены внешнеполитического и экономического курса президента и создания правительства национального доверия. Естественно, для власти это оказалось неприемлемым.

Раздраженный неуступчивостью левой оппозиции, ростом ее авторитета и твердостью в отстаивании принципиальных вопросов в парламенте, Ельцин предложил заключить пакт о гражданском мире — так называемый Договор об общественном согласии. Зюганов расценил его как «акт о безоговорочной капитуляции оппозиции»: в обмен на обещание «не ругать и не бить оппозицию под дых коленом» власти пытались вынудить коммунистов взять на себя обязательства, означавшие, по сути, согласие свернуть политическую борьбу. Отказавшись поставить свою подпись под Договором, Зюганов фактически дезавуировал этот документ. Неудивительно, что о нем вскоре забыли: оппозицию нейтрализовать не удалось, а без решения этой задачи Договор о согласии был никому не нужен.

Незадолго до истечения срока полномочий Думы первого созыва Геннадий Андреевич, выступив по телевидению, ознакомил избирателей с основными итогами работы фракции КПРФ по выполнению своих обязательств перед народом: «Мы обещали выпустить из тюрьмы тех, кто защищал закон, Конституцию и нашу Советскую власть, и нам это удалось. Мы сформировали законы по выборам всех степеней власти, от местных органов до президента и Государственной думы. Нам удалось принять ряд законов, которые защищают обездоленных. Нам удалось подготовить целый пакет законов по борьбе со всеми видами преступлений — организованных, криминальных, для защиты судей и свидетелей. Нам удалось провести ряд предложений, которые заставили людей задуматься, что этот экономический курс никуда не годится. Мы поддерживали все, что связано с отставкой правительства и недоверием к президенту».

Так что ни о каком соглашательстве, тем более стратегической линии на достижение «исторического компромисса», которую порой пытаются приписать Зюганову, не могло быть и речи. Вместе с тем, находясь в состоянии жесткой и непримиримой конфронтации с ельцинским режимом, коммунисты проявили свою волю и способность к конструктивной и созидательной работе в интересах укрепления и дееспособности государства. Геннадий Андреевич гордится тем, что КПРФ всегда располагала мощным интеллектуальным потенциалом и не испытывала дефицита в настоящих профессионалах, способных, если понадобится, преодолеть разногласия с политическими противниками и проявить здоровый прагматизм, необходимый для решения неотложных экономических, социальных, правовых или внешнеполитических задач.