Малышка и Карлссон - Анна Гурова

Карлссон покачал головой.

– Я вижу знаки! Я могу, правда, могу тебе помочь! – с отчаянием воскликнула Карина. – Я не хочу умирать!

– Понимаю, – согласился Карлссон. – Бессмертному умирать нелегко.

– Нет, нет! Подожди! – Карина лихорадочно искала путь к спасению. – У меня есть машина! Микроавтобус! Тебе он пригодится!

– Вряд ли, – качнул головой Карлссон.

– Очень хороший! – воскликнула Карина. – Там в дне специальный ящик! В нем можно спрятать всё что угодно!

– Ни к чему. Я всё равно не умею управлять этими штуками…

– Я! Я умею! – закричала Карина. Карлссон задумался.

– Ладно, – наконец сказал он. – Я нахожу причину достаточной.

– А я – нет! Это – сид! И он – мой!

Дима не успел заметить, когда он появился. Вздыбленная шерсть, здоровенная оскаленная пасть – под самым потолком.

Каждый раз эта тварь казалась Диме всё страшнее и отвратительнее.

– Что он хочет? – спросил Дима Лейку.

– Сожрать ее, – совершенно спокойно ответила Лейка. – И правильно!

– Да ты что говоришь!

– Я всё правильно говорю! – запальчиво заявила Лейка. – Катька ее подругой считала, а она нас выставила! Помочь отказалась, хотя Катьку, может, вообще убить могут! Катя мне рассказывала: вы с ней мертвую девушку видели? Хочешь, чтобы и Катьку так нашли? В канаве?

– Не хочу, – сказал Дима. – Но всё равно это не повод, чтобы убить человека!

– Тоже мне человека нашел! – фыркнула Лейка. – Какой она тебе человек!

– А кто она тогда?

– Тебе же ясно было сказано: она – сид! Эльф!

– Ну и что, что эльф! Эльф – разве не человек?

– Счас! – Лейка поглядела на Диму с превосходством. У нее уже сложилось определенное представление об эльфах. Что-то вроде вампиров. А Карлссон – типа Блейда, который этих вампиров уничтожает.

Впрочем, их мнение значения не имело. Значительно важнее было мнение Карлссона. А Карлссон считал, что время трапезы для Хищника еще не наступило. И Лейка знала, что, несмотря на двухметровый рост и пятисантиметровые клыки Хищника, всё будет так, как решит Карлссон.

– Можешь съесть его, – Карлссон кивнул на валявшегося в беспамятстве Гошу.

– Нет! – Это подала голосок Карина. Вот уж от кого Лейка не ожидала…

– Пожалуйста, Охотник! Он же человек! Он не заслужил… Разве есть причина, чтобы отдать его зверю?

– Он не зверь, ты это прекрасно знаешь, сид. И он голоден – это достаточная причина.

– Я, кстати, тоже!

– У меня есть мясо! – воскликнула Карина. – Очень хорошее, с рынка! Телятина! Много! Днем у меня гости будут!

– Не думаю, что будут. Впрочем… – Он сказал что-то Хищнику по-шведски. Быстро – Лейка не поняла. Тот что-то рыкнул и пренебрежительно толкнул лапой лежащего Гошу.

– Годится, – сказал Карлссон. – Он говорит: молоденький теленок не хуже старой человечины. Но намного хуже сида!

– Благодарю тебя, Охотник! – с чувством проговорила Карина. – Я этого не забуду!

– Мне благодарность сида не нужна, – пренебрежительно отмахнулся Карлссон. – Ну, где твоя телятина? И пиво тоже давай. У тебя есть, я чую.

Что может быть лучше, чем весь день спать?

Всю ночь есть.

Троллиная поговорка

– Они там жрут, а с Катькой в это время всё что угодно могут сделать! – сердито сказал Дима.

Он нервно кружил по Карининой гостиной, каждые пять минут глядел на часы и бормотал ругательства.

Лейка, скинув туфли, устроилась, поджав под себя ногу, на диванчике и дымила Гошиными сигаретами. Вообще-то она не курила, только иногда – когда выпьет, за компанию. И когда очень-очень нервничала…

Из кухни доносилось щебетание Карины. Время от времени – басок Гоши. Оклемавшись, дружок Карины на удивление легко воспринял не только Карлссона, но и Хищника, от которого, впрочем, старался держаться подальше.

«Удивительно, – подумала Лейка. – Вот жили мы жили, и понятия не имели, что рядом существует такая вот фантастика. И можно всю жизнь прожить – и не узнать».

В дверном проеме возник Хищник. Перемахнул через журнальный столик, задев головой хрустальные висюльки «музыки ветра», завалился на ковер, потянулся всеми четырьмя лапами – здоровенный, на полкомнаты, потом перевернулся на спину, ткнувшись мохнатой башкой в Лейкину ногу, закрыл глаза. Лежа, он совсем не походил на человека, намного больше – на громадную тощую обезьяну. И цвет шерсти у него был обезьяний – серо-зеленоватый.

Дима посмотрел на него неодобрительно.

– Пойду потороплю их, – сказал он и двинулся на кухню.

Хищник, не открывая глаз, выбросил ручищу и ухватил его за лодыжку – Дима едва не упал.

– Отпусти, придурок! – зашипел он.

Поросшие короткой шерстью пальцы разжались. На морде Хищника появилась довольная ухмылка.

«Он совсем как мальчишка», – подумала Лейка, выпростала из-под себя ногу и почесала Хищнику пониже большого мохнатого уха.

Тот заурчал, а потом легонько куснул Лейку за ногу. Словно кот. И такой же теплый.

– Хорошо покушал? – по-шведски спросила Лейка.

– Плохо. Невкусно, – проворчал Хищник, не открывая глаз. – Сида съесть – вот это хорошо.

Лейке было трудно представить, что этот, пусть и здоровенный, но такой приятный домашний зверь мог бы съесть Карину.

– А меня?

Хищник открыл один глаз, лизнул Лейкину голень…

– М-р-р-р… Вкусно!

Лейка не испугалась. Она уже начала понимать его своеобразный юмор.

– Тебя – не съем, – рыкнул Хищник. – Я не ем друзей. Когда ты родишь сида, – вот его я съем! Сид!… – Хищник снова зажмурился. – У-р-р! Так вкусно!

– Огр! – Карлссон, как всегда, появился неожиданно.

Хищник вскочил. Раньше, чем Лейкина нога, покоившаяся на его мохнатой шее, коснулась пола, Хищник уже стоял, «подпирая» головой потолок.

– Уходим, – сказал Карлссон. – Лейла, тебе лучше остаться.

Лейка тоже вскочила, энергично мотнула головой:

– Я с вами!

Карлссон не стал спорить. Лейка уже заметила, что он почти никогда не возражал, если то, на чем она настаивала, относилось только к ней самой. Это было немножко обидно: как будто Карлссону она безразлична. А может, так оно и есть?

«Он не человек, – напомнила себе Лейка. – И вообще надо любить его таким, какой он есть. Любить или забыть. Так говорила Лейкина мама. „Мужчину не переделаешь“. Лейкиного папу уж точно не переделаешь, тут мама права. Лейка вдруг подумала, что Карлссон похож на ее отца. Тот тоже невысокий, кругленький, крепкий… Конечно, папа не такой здоровенный, как Карлссон. И волосы у него почернее. Зато голос похожий… Такой же тихий, спокойный…»