Грехи и грешницы - Сьюзен Одо

«Черт!» — подумала она, заметив, как загорелись его глаза. Нахмурив брови, Барри вслушивался в содержание беседы.

— Эй, друг! — забыв о Карен, позвал Пит. — Пойдем-ка к твоей бывшей и ее новому муженьку. Отдадим им дань уважения.

Повернувшись, Барри лукаво подмигнул брату:

— Я и так отдал ей все, что мог!

— И кроме тебя, еще половина Айлингтона! — фыркнул Пит. — А знаешь, мама тебе этого так и не простила.

Она не знала, куда деваться!

— Ну, слава Богу, Сюзи-то хорошо знала, куда что девать!

Мысленно обругав обоих, Карен уже не в первый раз ужаснулась, как это Мэнди ухитрилась столько лет прожить с этим недочеловеком. Неудивительно, что ей захотелось разорвать порочный круг. Но какое невезение!

Какое ужасное, отвратительное невезение!

Наблюдая, как они с кружками пива в руках идут к новобрачным, Карен вдруг нестерпимо захотелось пойти следом — подобные импульсы толкают людей поглазеть на последствия дорожных аварий или на горящий дом.

В это время Сюзи разговаривала с одной из своих теток, а Джо, словно дрессированная собачка, молчаливо и покорно стоял рядом. Сюзи сначала едва взглянула на приблизившегося к ним Пита, а потом, сообразив, кто это, заметно вздрогнула.

— Пит… — произнесла Сюзи растерянно. — Э-э… как Люк?

— Нормально, — отмахнулся Пит. — Так где же этот бедный ублюдок? Мне не терпится на него посмотреть!

Карен заметила, что Сюзи заиграла желваками, и позавидовала ее выдержке. Лично она уже влепила бы этому наглецу пощечину. Однако Сюзи, преодолев минутное замешательство, обеими руками ухватилась за возможность отплатить Джо.

— Пит, это мой муж, Джо. Джо… — с натянутой улыбкой сказала она, это Пит… муж Мэнди.

— О черт! — вздрогнув, сказал Джо.

— Что? — ошарашенно спросил Пит. — Я чего-то не понял, приятель.

— Он сказал «черт», — наклонившись к нему, пояснила Сюзи. — Наверное, он тебя хорошо знает, а?

Пит даже рот раскрыл от удивления. Стоя рядом с ним, Барри пристально смотрел на Джо, как будто узнал его в лицо, но не мог точно вспомнить, где видел.

— Я не…

Сделав шаг вперед, Карен вежливо, но твердо отвела Барри в сторону.

— Я думаю, нам нужно поговорить, — прошептала она ему на ухо. — До того как ты раскроешь свою пасть, а я заткну тебе туда твою косолапую ногу!

— Я? — удивился Барри и, отдернув руку, прищурился. — За что? Что я такого знаю?

— Ты прекрасно знаешь, что ты знаешь, отвратительное дерьмо. Это ведь жена твоего родного брата.

Как ты мог?

— По-моему, ты не понимаешь, о чем говоришь, ты! — с негодованием отрезал Барри. Но тут до него дошло, в чем дело. — Ну а если я и вправду кое-что знаю?

Карен сильно ткнула его в грудь.

— Шутить будешь в другом месте, приятель! На месте Мэнди я вообще отрезала бы его столовым ножом. Так что держи рот на замке, понял?

Барри уставился на нее с изумлением и страхом. Ни дать ни взять — комик поневоле!

— Понял, — наконец с неохотой сказал он. — Но и тебе не помешает последить за собой, учительница. Ты стала слишком болтливой.

В ответ она только засмеялась и пошла прочь. «Вы можете переломать мне все кости, но имен…»

Вздрогнув, Карен быстро направилась туда, где Анна с интересом наблюдала за попытками Саймона разговорить ее молодого официанта.

— Саймон знает, что Джеймс с тобой? — Карен слегка толкнула ее вбок.

— Нет, — не сводя глаз с растерянного Джеймса, ответила Анна и широко улыбнулась. — И я не собираюсь ему об этом говорить… пока. — Она еще раз посмотрела на мужчин. — Ты в курсе, что он гомосексуалист?

Карен коротко улыбнулась;

— Ты-то как догадалась?

— Ты, видимо, забыла, что я работала в Нью-Йорке, — засмеялась Анна.

— И все-таки тебе придется поторопиться с неприятной для Саймона новостью. Вот-вот начнутся поздравительные речи.

— Ах, как это ужасно, тебе не кажется? Они были бы Такой красивой парой…

Подруги посмеялись, и Карен заглянула Анне в глаза:

— Я искренне рада за тебя, Анна. Тебе не помешает немного удачи. А он очень даже ничего.

Анна кивнула:

— Да. И у него хорошие руки.

— Ну? Расскажи! — ухмыльнулась Карен.

— Потом, — отозвалась подруга. — Сейчас мне надо разлучить этих милых пташек.

— Только деликатно, ладно?

Анна легонько коснулась ее руки и двинулась к Джеймсу.

— Постараюсь…

* * *

Официантки то и дело сновали между столами и подавали гостям шампанское. Когда Саймон, с улыбкой оглядев зал, приступил к поздравительной речи, все притихли. Рядом с его бокалом лежали листки исписанной бумаги. Он держался раскованно, речь его лилась свободно, а в своем шикарном костюме с иголочки он весьма смахивал на владельца местного Мэнор-хауса, снизошедшего до общения с окрестными крестьянами. И очевидно, прекрасно это сознавал.

— Когда Джо предложил мне стать его шафером, — начал Саймон, — то первое, что пришло мне на ум — сколько?

Раздался сдержанный вежливый смех. Никто ничего толком не понял.

— Ну, — продолжал он, — когда мы договорились, сколько я заплачу Джо за оказанную мне честь, то следующим делом я стал заниматься своей речью и решил, что она должна быть смешной, полной анекдотов и… непристойной.

Раздались одобрительные возгласы. Вверх приветственно поднялись пивные кружки. Улыбался даже Бобби Фуллер. Только Дорин все еще не поднимала глаз, по-прежнему опасаясь самого худшего, да родители Джо с полным равнодушием смотрели на оратора.

— Ну вот, сидел я и размышлял…

Раздался взрыв смеха.

— Да, как я сказал, размышлял {Использованное в оригинале слово ruminate имеет два значения: «размышлять» и «жевать жвачку».} относительно холостяцкой жизни Джо и тут вдруг вспомнил, как один раз мы проводили с ним отпуск в Алгарви…

При упоминании Алгарви Джо в ужасе закрыл лицо руками.

— Боже мой, Саймон, — пробормотал он, — на сегодня мне уже достаточно неприятностей!

Но Саймон, похоже, его не услышал, а если и услышал, то не захотел ради друга поступиться интересным рассказом.

— Видите ли, мы купили путевки в последний момент. Знаете, как это бывает — стараешься взять, что подешевле, и берешь, что дают. Ну, в общем, только приехав в Алгарви, мы узнали, что поселились в отеле, который выходит прямо на нудистский пляж.

В зале раздался хохот.

Саймон удовлетворенно кивнул: