Распутин. Вера, власть и закат Романовых - Дуглас Смит

Распутин же мечтал о мире. Той осенью он громче всех выступал против военной истерии. Репортеру «Петербургской газеты» 26 октября 1913 года он заявил следующее:

Той же газете в декабре, когда его спросили, следует ли России вступать в войну, он ответил так: «Господи, сохрани и помилуй нас от этого. Дай Боже, чтобы Русь избежала этой напасти. Всякая война, даже удачная, гибельна для дела любви и мира, для благодати Божией. Дай Бог, чтобы Россия, да и все прочие государства сумели обойти войну. На этот предмет должны направиться думы наши»2. В январе 1913 года Распутин сказал репортеру газеты «Дым Отечества» следующее:

Даже за границей Распутин получил известность как человек, удерживавший Россию от войны. Газета Frankfurter Zeitung в статье «Россия и Балканы» (1 марта 1913 года по новому стилю) приводила слова «старца, который все еще общается с влиятельными людьми», о том, что «болгары отплатили за любовь русских неблагодарностью и ненавистью – и теперь мы должны думать о себе, а не беспокоиться о делах недостойных»5. В мае 1914 года газета Vossische Zeitung опубликовала интервью с Сергеем Витте (вскоре это интервью было перепечатано в российской прессе), в котором тот заявлял, что Распутин спас Россию от войны во время Балканского кризиса своими решительными словами в ключевой момент. «Весь мир хулит Распутина, – говорит в одном из интервью Витте, – а знаете ли вы, что Распутин в 12 году спас нас от войны?»6 «Одесские новости» заявили то же самое в июле: только благодаря Распутину России удалось избежать войны с Австрией из-за Балкан7.

Вот как об этом пишет Вырубова: «Это было в 1912 году, когда великий князь Николай Николаевич и его супруга старались склонить государя принять участие в Балканской войне. Распутин чуть ли не на коленях перед государем умолял его этого не делать, говоря, что враги России только и ждут того, чтобы Россия ввязалась в эту войну, и что Россию постигнет неминуемое несчастье»8.

То, что Распутин удержал Россию от вступления в войну на Балканах, стало частью мифа о нем. Хотя не вызывает сомнений то, что Распутин выступал против войны, и все знали об этом, мы не можем с уверенностью утверждать, что его голос стал решающим в этом вопросе9. Кроме него, против войны выступали и другие, более влиятельные фигуры. Министр иностранных дел Сергей Сазонов, которого никак нельзя винить в развязывании войны, был категорическим противником участия в местном, балканском конфликте. Он считал, что ни Россия, ни Австрия не должны втягиваться в эту войну. Более того, в начале 1911 года Николай сказал послу в Болгарии, чтобы тот помнил: Россия не будет готова к войне еще пять-шесть лет. Вторая балканская война была кровавой и короткой: Болгария потерпела поражение и в августе запросила мира. «Первый раунд выигран, – с восторгом восклицал премьер-министр Сербии. – Теперь мы должны готовиться ко второму, против Австрии». Николая же терзали мрачные предчувствия. Он писал матери: «Не существует такого понятия, как европейское единство, – великие державы попросту не доверяют друг другу»10.

Распутин вернулся в столицу в январе 1913 года. 31 января Николай записал в дневнике: «В 4 часа приняли доброго Григория, кот. остался у нас час с 1/4»11. Это была их первая встреча с июня 1912 года, который они провели в Крыму. Двор готовился к празднованию 300-летия Дома Романовых. Празднования начались утром 6 марта с торжественного салюта из пушек Петропавловской крепости. В то же утро Николай возглавил процессию, которая прошла от Зимнего дворца до Казанского собора на Невском проспекте, где в полдень состоялась служба. Собор был забит придворными, иностранными дипломатами и видными чиновниками. Присутствовал и Родзянко. Настроение у него было неважное – членам Думы отвели места на самых задних рядах12.

Но более всего его раздражал вид Распутина в дорогих шелках, блестящих сапогах-бутылках и с большим золотым наперсным крестом. Он стоял прямо перед членами Думы. В мемуарах Родзянко писал, что вступил в конфликт с Распутиным, потребовал от него ответа, как он посмел быть здесь, на что Распутин вытащил из кармана приглашение и ответил, что его пригласили люди, занимающие более высокое положение, чем председатель Думы. Распутин вел себя нахально, не проявлял никакого уважения к Родзянко и даже пытался его загипнотизировать, но Родзянко не испугался и не поддался чарам Распутина. Он приказал ему немедленно покинуть собор, что он и сделал. Шедший за ним Родзянко видел, как Распутин накинул на плечи дорогую соболиную шубу, сел в ожидавший его автомобиль и уехал13.

Это один из наиболее часто упоминаемых эпизодов из биографии Распутина, но очень трудно оценить, было ли это в действительности, и если было, то так ли все происходило, как описывает в мемуарах Родзянко. Родзянко доложил об этом генерал-майору Владимиру Джунковскому, товарищу министра внутренних дел, 8 марта, через два дня после произошедшего. Интересно, что либо Джунковский, либо кто-то из его подчиненных толстым синим карандашом написал на документе Родзянко: «Неправда»14. С определенностью можно сказать только одно: в воспоминаниях Родзянко решил показать себя единственным человеком, способным справиться с Распутиным, – действовать решительно, твердо, по-хозяйски. Если бы Николай последовал его примеру, карьере Распутина при дворе пришел бы конец, и монархия была бы спасена15. Но вряд ли это было возможно при столь слабом монархе, как Николай.

Возможно, Распутину и пришлось уйти из Казанского собора (хотя, скорее всего, нет), но он не собирался молчать о своих чувствах в связи с трехсотлетием. Газета «Дым Отечества» опубликовала интервью с Распутиным, в котором говорил о празднестве и о семье Романовых. Он осуждал тех, кто считал торжества поводом для беспорядков и даже убийства, что доказало бы нестабильность монархии. Распутин говорил, что празднества показывают, как народ любит своего царя и юного наследника. «Он красивый и мудрый, а, главное, у него сильный характер». Болезнь Алексея Распутин назвал «Божьим испытанием и испытанием для народа», но потом добавил, что болезнь эта почти полностью исчезла. Распутин сказал репортеру, что в Алексее «вся наша надежда»16.