Алые небеса - Анна Романова

Хмурюсь, крепко зажмуриваюсь в отвращении, хорошо хоть на голове мешок и можно не скрывать эмоций. Череда суетливых мыслей взрываются внутри черепа множеством снарядов. Что он задумал? Неужели наш поступок с Со Джином настолько страшен, что требует немедленной расправы, причём с личным участием генерального директора крупнейшей фирмы в Корее?! Ерунда, Чушь Петровна! Не бывает такого! Если бы мы превратились в кость поперек горла компании, Мин Хо просто приказал бы своим головорезам разобраться с нами. Но нет, Пак здесь, участвует в процессе слишком вовлечено – это личное, определенно. Да только какие к чёрту дела могут связывать их с Со Джином? Неужто решил завершить процесс, который не довёл до конца отец? Возможно. Проклятье! Я не знаю… Впервые в жизни не хочу получить ответ ни на один из терзающих вопросов, потому что… Потому что, кажется, за каждым из них последует смерть.

Машина останавливается. Двигатель не замолкает, рычит завлекающе, демонстрируя, как быстро он сможет разогнаться и увезти меня прочь, стоит лишь прыгнуть за руль. Только вот я не Брюс Ли и даже не Чак Норрис, так что вряд ли смогу вырубить трех здоровых мужиков.

Тяжелые двери открываются почти беззвучно. Директор выбирается на улицу. Я же вжимаюсь в сидение, боясь, что ещё немного, и почва из-под ног исчезнет. Адреналин подскакивает, от чего руки невольно вздрагивают, позволяя любопытству на секунду завладеть пунктом управления, в слабой попытке убрать с глаз мешок. Благо не успеваю, ведь в следующий момент дверца рядом распахивается, впуская холодный уличный воздух внутрь салона.

– На выход, – командует Мин Хо.

Его рука впивается в мою выше локтя. Пальцы безжалостно сжимают кожу, оставляя синяки. Я мешкаю, поэтому он силой вытаскивает меня на улицу.

Под подошвой чувствую твердый асфальт, – первая радостная новость – переживала, что этот чокнутый везёт меня в лес, а то и сразу на кладбище к подготовленной могиле. Однако тревожность не отпускает – вокруг тихо, словно в мавзолее. Не слышно ни голосов прохожих, ни шума транспорта, только одинокий лай собаки, пробивающий хрупкое самообладание жалобным воем, олицетворяющим то, что творится у меня внутри.

Ноги неуклюже цепляются за ступеньки. Рукав пиджака с треском рвётся от столкновения с дверным косяком. Мин Хо не особо заботит безопасность пленника, от того он не сбавляет темпа, не контролирует, куда я ступаю, а просто тащит меня вперёд, в помещение, заполненное спертым воздухом.

Удивительно, но мешок на голове отчасти даже помогает, выполняя искаженную функцию маски: пыль не столь сильно оседает в носовых пазухах. Правда, дышать от этого не легче. Начинаю кашлять. Носок кроссовка врезается во что-то твёрдое. Испуганно выругиваюсь и неожиданно падаю на грязный пол (неожиданно от того, что никто больше меня не держит).

Стёсываю ладони о слой мусора, но лучше их, чем подбородок. За спиной с грохотом хлопает дверь. Вздрагиваю. Медленно сажусь на пятую точку, подтягивая колени к груди. Пытаюсь восстановить дыхание и снизить шум бушующей в ушах крови.

Проходит минут пять-семь (по ощущениям, куда больше). Воздуха катастрофически не хватает. Грудь щемит от нехватки кислорода. Понимаю – ещё немного, и рухну в обморок… Поэтому плюю на запрет и рывком стягиваю с головы ткань, шумно вдыхая.

Горло начинает першить. Захожусь кашлем. В нос бьёт неприятный запах сырости. Глаза, привыкшие к мраку, сразу же различают очертания большой комнаты. Здесь нет источника света – окна заколочены, видимо, здание давно пустует. Офисные столы перевернуты. Всюду мусор, какие-то обломки, сломанные стулья, остатки того, что когда-то называлось бумагой. В углу стоит ржавая бочка, рядом лежат свертки газет и стопки картона – возможно, иногда здесь находят ночлег бездомные. Понятия не имею, что это за место и чем эдаким оно должно «нам понравиться», ясно одно – вкусы Мин Хо весьма специфичны.

Медленно, топорно, поднимаюсь на ноги. Взгляд испуганным кроликом прыгает по окружающим предметам – окнам, дверям – пытается найти выход. Спутники давно затихли. Кто знает, вдруг решили бросить меня здесь, а сами уехали? Нужно проверить. Не хочу быть наживкой, из-за которой Со Джин попадет в ловушку!

Делаю нерешительный шаг в сторону дальней двери. Полы предательски скрипят, от чего сердце тут же оседает в желудке. Замираю, в испуге зажмурившись, ожидая неминуемой расплаты, но всё тихо.

Двигаюсь дальше, ступая на цыпочках. Достигаю цели. Кручу потерявшую серебристый блеск ручку. Она поддается. В душе зажигается лучик надежды… Приоткрываю полотно, но по ту сторону меня встречает разочарование с мрачным лицом захламленной подсобки.

Подавляю отчаянный вопль, почти вылетающий из горла. Сейчас нет времени развозить сопливую драму, нужно выскользнуть! Иду к противоположной стене, глядя в пол, фокусируясь на том, как ноги мягко оставляют следы ребристой подошвы на покрытом пылью бетоне. Упираюсь во входную дверь с мутным стеклом. Судя по отметинам, именно отсюда я кубарем влетела в комнату. Поднимаю взгляд – в коридоре темно и пусто (даже удивительно, что за годы разрухи остекление осталось целым).

Надавливаю на ручку… не поддается. Заклинило что ли? Я не слышала щелчка замка, меня не запирали! Пробую ещё раз, прилагая все усилия, и в какой-то момент получается. Рычаг резко опускается, дверь распахивается… Правда, разве я её уже толкнула?..

Мысль не успевает сформироваться, в тот же миг сильные руки обхватывают талию, поднимая меня вверх, словно пушинку.

– Куда же вы уходите, Мэри? – насмешливо интересуется Пак-младший, закидывая меня на плечо.

Горло раздражает визг, отчаянный, писклявый, сломленный.

– Я же сказал оставаться на месте, – продолжает в той же манере мужчина, сбрасывая меня на стул, словно нелюбимую игрушку. – Оу… или я забыл перевести?

Его губы трогает ухмылка, а снисходительный взгляд изучающе скользит по моему лицу. Чувствую, начинаю закипать от злости и обиды, не только на него или себя, на ситуацию в целом!

Что за бред происходит?! На дворе двадцать первый век! Я приехала в одну из самых развитых стран мира и что получила?! Криминальные разборки девяностых?! Дурдом!

– Отпусти меня, зачем это всё?! – Истерика побеждает страх, а может, как раз он и развязывает язык.

– Вопрос риторический, или у русских настолько большие проблемы с системой образования? – генеральный хмыкает, нервно растягивая галстук на шее. – Посмотри, что ты со мной делаешь, это же мой любимый галстук, – недовольно заявляет Мин Хо, сжимая ткань в кулаке.

Глаза округляются – он что, готовит удавку?

В следующее мгновение Пак решительно наклоняется. Я в очередной раз вскрикиваю, истерично дергаясь, пока мужчина заводит мои руки за спину и затягивает узел на слабых запястьях.

– Так-то лучше, – с облегчённым выдохом заключает он, возвышаясь надо мной айсбергом, погубившим «Титаник».

Откидываю с лица волосы. Вскакивать и пытаться бежать снова не планирую, какие у меня шансы против этой дылды? Правильно – нулевые!