Переговорный процесс - Максим Волосатый

Двести метров не бог весть какое расстояние, но все же Степа не ожидал, что Селена будет возле него через несколько секунд.

– Ты в порядке? – она заглянула ему в глаза. – Выглядишь как-то странно.

– Потом, – отмахнулся Донкат. – Потом все расскажу. Позже, – он все же не удержался и постучал по запястью.

Глаза Селены потеплели.

– Соловей, – напомнил Степа, и Селена бросилась к ворочающемуся телу.

– Снять скафандр, – коротко бросила она.

– Там жизнеобеспечение… – попытался было возразить Декстер.

Селена посмотрела на Степу, ища поддержки.

– Делаем, – он придержал рукой сакса. – Не будет же она просто так говорить.

Тот вздохнул.

– Ну, поехали. Чересчур впечатлительных просят удалиться.

– Здорово ты его, – Степа задумчиво выпустил струю сигаретного дыма.

Они с Селеной сидели возле затихшего в своем убээсе Соловья. Полковник лежал неподвижно, опять лицом вниз, но Степа точно знал, что он улыбается. Расслабленно и блаженно. Систему жизнеобеспечения уже отключили, но медикаментозная кома все еще действовала, поэтому видеть такую улыбку у бесчувственного тела было донельзя странно. Тем более что такой улыбки, пока он был в сознании, Донкату у него никогда видеть не доводилось.

Степа сидел прямо на земле, не найдя ничего, на что можно было опуститься. Походный рюкзак он отстегнул и отдал Селене. Неподалеку что-то увлеченно вещал Петрухин. Пенек с Декстером заинтересованно внимали.

– Я еще и не так могу, – тихо проговорила Селена.

Она чуть повернула голову, посмотрев на Степу. Что-то непонятное было в ее взгляде. Она как будто искала что-то. Что?

– Да? – Степа тоже повернулся. – А как ты это делаешь?

– Не знаю, – девушка пожала плечами. – У меня просто получается, и все. Но только в местах таких, как это.

Донкат вспомнил, как корчился Соловей, с которого сняли искореженный убээс. Вспомнил его обожженную спину, с которой лохмотьями слезала кожа, и поежился.

– Я знаю, – Селена неправильно поняла его напряжение. – Это непросто понять. А принять еще сложнее. Люди боятся того, чего они не понимают. А тут им под нос… вот чего.

Степа вспомнил, как под руками Селены вставали на место лоскуты кожи, как оставалась ровная чистая полоса там, где она заканчивала свое лечение. Как сквозь свое беспамятство начал улыбаться Соловей, когда она закончила. Как обожженный скафандр, в который они опять начали облачать Соловья, перестал казаться орудием пытки, каждую секунду причинявшим боль, а стал просто немного подкопченной оболочкой, которую заменят при первой же возможности. Не больше. Вспомнил все это и удивленно поднял брови.

– Да ты что? Чего тут бояться? Лечения? Да брось.

– Я не то имела в виду, – грустно покачала головой Селена. – Как явление мои способности одобряют все. Лечить людей – что же тут плохого? Но вот долго иметь дело с такими, как я, почему-то не стремится никто. Я ведь не только лечить могу.

– Ха, – фыркнул дымом Донкат. – Вот которых «не только» лечить, а вовсе даже наоборот, их полно. Только тут я тебе четыре штуки покажу.

– Я не про это, – Селена исподволь все еще искала что-то в его лице. – Люди любят пользоваться тем, что им подходит, но вовсе не радуются, когда оказывается, что кто-то может делать то, чего не бывает в нормальной жизни. Ну, я не знаю, как это правильно выразить… Я же не только лечу, там много чего еще… А людям… Ну, им трудно долгое время терпеть рядом с собой…

– Ведьму? – лукаво прищурился Степа.

– Да ну тебя, – Селена отвернулась от шутника.

Она замолчала и начала внимательно рассматривать убээс Соловья, хотя ничего особенного там не было и в помине.

– Если ты имеешь в виду трудности общения со, скажем так, «необычными» людьми… – Степа на секунду замолк и скосил глаза на Селену. Ее плечи чуть напряглись. Угадал? – То я вряд ли могу выступить тут консультантом, по той причине, что у меня вот-вот начнутся те же проблемы.

– То есть? – Селена развернулась к нему и распахнула глаза.

Степа внутри растаял от удовольствия. Нет, ну как же ему нравятся перемены ее настроения.

– Э-э, как бы тебе сказать, – он озадаченно поджал губы. – Видишь, вон там, где обертки от сухпаев валяются?

Он протянул руку. Селена непонимающе проследила за его взглядом.

– Вот там, на земле, лежит кусок мяса.

– Этот непонятный комок? – присмотрелась девушка. – Ну, вижу. Если это то, о чем ты говоришь.

– Неважно, – отмахнулся Степа. – Тот или другой, неважно. Факт тот, что кусок мяса там лежит. Жареного. Остатки стейка, можешь мне поверить.

– Верю, – пожала плечами Селена. – И что?

– А то, – Степа сделал последнюю затяжку и втоптал окурок в землю. – Откуда здесь взяться мясу?

– Я не знаю, – непонимающе посмотрела на него Селена. – Может, принес кто, или еще что-нибудь.

– Гхм, – Степа начал понимать, что она имела в виду под словами «как это правильно выразить». Да уж, непросто взять и объявить: «Я превратил сухпай в мясо». И это еще он разговаривает с Селеной, у которой схожие проблемы. А если это попробовать рассказать кому-нибудь в офисе, например? Он собрался и серьезно посмотрел на Селену. – Ну, давай попробуем сказать по-другому. Когда я начинал его есть, оно не было мясом в полном понимании этого слова.

– А чем оно было? – нахмурилась Селена.

– Сухим пайком.

– А потом?

– А потом оно перестало им быть, – пояснил Степа.

– И чем стало? – непонимание Селены усиливалось с каждым вопросом.

– Мясом, – Степа тоже начал терять терпение. Ох, непростое это дело – признаваться в «колдовстве».

– А почему оно им стало? – подозрительно поинтересовалась девушка.

Почему, почему? Потому. Степа уже набрал в грудь воздуха, но тут возвысил голос профессор, добравшийся в своем рассказе до кульминации.

– …это же сенсация. Современная наука и близко не подошла к пониманию подобных процессов. Трансформация объекта абсолютно без каких-либо затрат энергии. Вы понимаете?

Степа где-то уже слышал подобное.

Судя по вдохновенным лицам слушателей, они не понимали ровным счетом ничего из сказанного Петрухиным, но прерывать столь увлеченного человека было себе дороже. Так что Пенек с Декстером продолжали внимать. Хотя, судя по отрешенной позе космоштурма, он, например, внутри полуопущенного забрала своего шлема явно занимался чем-то другим. Радио? Степа присмотрелся. Да нет, похоже, просто спит. Вот будет номер, когда профессор увидит. Обидится? Интересно, а у Петрухина тоже какие-то особенные черты просыпаются в этих местах? Тогда Пенька ждет сюрприз.