Закон абордажа - Игорь Недозор

Скоро Рагир так или иначе отыщет Место Силы и тогда приступит к осуществлению плана.

Рагир закрыл глаза и увидел это… Он многого не понимал, но всё же знал главное — это всё будет. Города-муравейники до небес, населенные миллионами людей, ночами залитые ярким светом. Воздушные суда, пересекающие океаны и материки за считанные часы. Морские корабли, в сравнении с которыми любой из королевских галеонов — жалкая скорлупка.

Стальные пути, по которым стремительно несутся поезда.

Машины, уносящие людей в неизмеримую высоту — к лунам и планетам. Наконец — иные миры, что лежат где-то рядом… Рагир толком не понял, хотя и осознал, что это не рай и не преисподняя — те пласты бытия он тоже, кстати, видел и понял, что человеческий язык слаб, чтобы передать их суть.

И всё это будет дано людям и ему за скромную в общем плату.

А Рагиру еще будет даровано бессмертие — ибо кто как не бессмертный владыка, над которым нет никого, кроме Истинного Владыки, будет лучшим исполнителем воли этого самого Владыки?

И как знать — возможно, когда ему захочется уйти в иные, высшие сферы, именно Ар-Рагир займет его место — место бога этого мира.

Взгляд его упал на раскрытую книгу Петереста Анордамиуса «О пророчествах и пророках», написанную бывшим архивариусом двух Предстоятелей.

Ее по его личному заказу недавно доставили из-за океана. И он отметил одну строку: «Все истинные, из глубины веков идущие учения говорят, что древняя, не сотворенная человеком мудрость вернется, и восстановит ее человек, рожденный специально для этого. Он объединит под своим началом все народы и даст им железную власть над ними и пищу для всех. И это должен быть человек, способный совершить это…»

— И этот человек — я! — произнес Рагир вслух, захлопнув книгу.

Не отступило назад сердце наше, и не уклонились от пути Твоего,

когда Ты сокрушил нас в земле драконов и покрыл нас тенью смертною.

Давид. 43 псалом

Изумрудное море. В сорока милях от Ничьих Земель.

Наступала ночь. Вместе с солнцем пропал и ветер, и судно стало постепенно замедлять ход, а паруса повисли на мачтах.

Игерна озабоченно посмотрела на такелаж и, покачав головой, призвала на помощь Кармису. Пускай корабельный маг, в конце концов, отрабатывает свое жалованье и провиант.

Подруга, безбожно зевая и не менее безбожно матерясь, вылезла из своей каюты, где уже третьи сутки подряд праздновала в компании Бренна начало похода. От нее за три шага разило спиртным, и не какими-нибудь изысканными винами, в изрядном количестве имевшимися в винном погребке «Акулы», а самым что ни есть дешевым кадэнским ромом, который пристало пить одним горьким пропойцам. Пойло, способное свалить с ног быка, а не то что молодую женщину, пусть и не субтильного сложения.

Не удивительно, что Кармиса длительное время не могла взять в толк, чего от нее добивается подруга и капитан. Видя, что от увещеваний проку мало, капитан приказала Хор'Таге применить более радикальное средство.

Кок с помощью веревки и крюка вытащила из-за борта ведро океанской воды и выплеснула его на голову магичке. Холодный соленый душ подействовал лучше любого отрезвляющего заклятия. Кармиса заверещала, будто почуявшая близкую смерть свинья, и разразилась еще более ужасной бранью, от которой у преосвященного Северина ок Серчера, разбуженного криками и вышедшего из своей каюты, перехватило дух.

Несмотря на высокий сан, епископ не был ханжой, повидав на своем веку немало такого, от чего у большинства его собратьев точно случился бы глубокий душевный разлад. Северин провел изрядную часть жизни среди солдат, однако некоторых выражений, употребленных разъяренной Кармисой, ему до сих пор слыхивать не доводилось.

— Какого х…? — было последним, изроненным устами пышной прелестницы по адресу капитана.

— Работать надо, а не бл… заниматься! — в том же тоне рявкнула Альери. — А то лишь жрать да етись можешь! Сделай что-нибудь с парусами, иначе мы до пробуждения Езра не поспеем на место!

При упоминании нечистого епископ вздрогнул и сотворил отгоняющий зло жест. Если бы пиратка только знала, насколько близки к истине ее богохульные слова, произнесенные просто так, в виде присказки.

— Так это чего, заклятья творить? — озаботилась магичка.

По ее виду было понятно, что подобная перспектива девушку не радует.

— А я о чем?! — всплеснула руками Игерна. — Дошло, наконец!

— Может, подождем? — просительно взглянула на подругу Кармиса. — Вдруг ветер сам скоро подует?

— Жди, жди, — буркнула Хор'Тага. — Судя по приметам, этот штиль надолго затянется.

— Слыхала? — насупила брови Отважная. — Живо начинай! А то допросишься у меня!

— Ладно, — вздохнула колдунья. — Хор, тащи петуха. Только не спутай, как в прошлый раз. Мне черный нужен.

— Не учи ученую! — огрызнулась айланка, топая на камбуз.

Вскоре несчастная птаха была доставлена. Кармиса сходила к себе в каюту и принесла необходимые для обряда воскурения.

— Все лишние — прочь!! — велела магичка, оглянувшись вокруг.

Подтверждая ее приказ, Игерна кивнула, а Хор'Тага «помогла» чрезмерно любопытствующим, наградив таковых увесистыми подзатыльниками и ударами поварешки по лбу. Лишь для епископа было сделано исключение. Бить черпаком гостя и притом духовное лицо кок не решилась. Решила уладить дело полюбовно:

— Вы бы это, святой отец… Шли в свои покои… Помолились Эллу, чтоб ниспослал нам ветер…

Ок Серчер кивнул, сделал вид, что удалился, а сам, оказавшись в каюте, потихоньку приоткрыл дверь и стал наблюдать за разворачивающимся на палубе действом. Благо, апартаменты его располагались в двух шагах от «подмостков», где выступала Кармиса.

Девушка между тем зажгла пучки благовонных палочек, и над дощатым полом поплыли резкие и острые ароматы.

— О духи ветра, к вам взываю! — взвыла не своим голосом колдунья. — Во имя Элла и извечного врага его Хамирана, которому вы служите, заклинаю вас повиноваться мне!

Преосвященный осенил себя знамением. Надо же, как предусмотрительно. Обращается одновременно к двум началам, добру и злу. Кто-нибудь наверняка да услышит.

— Давай петуха! — хрипло изрекла Кармиса, обращаясь к коку.

Хор сунула ей в руки птицу.

Вытащив из-за пояса кривой нож, чародейка совершила им некие пассы над несчастным созданием, а потом быстрым движением отсекла петуху голову. Из раны на палубу потекла кровь. Не давая ей пролиться зря, девушка принялась вычерчивать бьющей струей на досках некие символы. Какие именно, Северин со своего места не разглядел. Приметил только, что проделано это было четырежды — по четырем сторонам света.