Tresor Ее Величества. Следствие ведет Степан Шешковский - Юлия Андреева

– Помню, – у Шешковского перехватило дыхание.

– В этом флаконе последняя смертельная доза. – Мария Яковлевна прошла в кабинет, устало присев на стул для посетителей.

– Я помню, там было вдвое больше, – Степан смотрел на княгиню широко открытыми глазами. Не было никакого сомнения, ее светлость уже использовала предпоследнюю дозу яда, и теперь ему оставалось только терпеливо ждать, когда Мария Яковлевна пожелает открыть имя жертвы.

В последнее время государыня научилась ценить Екатерину Алексеевну, но ситуация при дворе изменилась, наследник престола пожелал жениться на Лизе Воронцовой, и это был бы уже настоящий брак, с настоящими наследниками Петра Великого.

– Не понимаю?! – попытался возразить Шешковский.

– Все вы понимаете, Степан Иванович, – Мария Яковлевна казалась уставшей и невыспавшейся. Я три ночи просидела у постели государыни и все это время добавляла в ее лекарство яд. Я уже много лет травила Ее Императорское Величество – стерву, которая погубила моих друзей: Наталью Лопухину, Софочку Лилиенфельд, Анну Гавриловну. Будь она проклята.

– А Екатерина Алексеевна? – Шешковский схватился за сердце.

– Что Екатерина Алексеевна? Все это время я прикрывалась вашей Екатериной Алексеевной, чтобы вы меня не арестовали. Бестужев же предупреждал вас, что при дворе находится отравительница. Как видите, он был прав. Вы прошляпили истинную злодейку. Просто вместо того, чтобы смотреть на картину шире и попытаться хотя бы разглядеть, кого на самом деле травят, кто в обмороки падает, у кого конвульсии, прочее, вы полностью сосредоточились на этой своей любви. Я сразу поняла, вам, Степан Иванович, плевать и на императрицу, и на кого бы то ни было, кроме вашей цесаревны. Вам ведь был нужен свой человек при малом дворе? Вы его получили. И теперь ваша Екатерина Алексеевна взойдет на престол. Только надолго ли? Воронцовы невероятно сильны, для них скинуть вашу разлюбезную, что воздушный поцелуй послать.

– Государыня мертва?! – Шешковский схватился за шпагу, но этот жест не вызвал в Грузинской ни малейшего страха.

– Отходит, моими молитвами. Туда ей и дорога, хорошо, конечно, было бы вместе с нею и Петра Федоровича положить, ну да не все же мне одной. – Она взяла со стола пузырек с ядом.

– Да я вас в острог! Под суд!

– Молчите, Шешковский. Я умру сегодня. Тихо и покойно у себя дома. Потому как, если я буду болтаться на дыбе, я без сомнения проговорюсь следователю, что вы все знали о яде и даже оставили мне этот самый пузырек. Не станете же вы мне перед допросом язык усекать? – Она рассмеялась невольному каламбуру. – Одно плохо, Степан Иванович, я так и не видела завещания Ее Величества. Хотела обрадовать вас напоследок новостью, ну да простите Христа ради. – Она откупорила пузырек и на глазах у Шешковского выпила его содержимое. – Ну, вот и все, Степан Иванович, проводите меня до кареты. Пусть ваши видят, что мы расстались добрыми друзьями.

В три часа пополудни императрица Елизавета Петровна скончалась, а следом за ней тихо и незаметно ушла из жизни Мария Яковлевна Грузинская. Впрочем, на фоне кончины Ее Императорского Величества ранняя смерть княгини не попала под пристальное внимание Тайной канцелярии. А если бы и попала, так разве ж Шешковский позволил бы провести полноценное следствие?

НЕ СКРЫВАЯ ОХВАТИВШЕЙ его радости и оставив заплаканную супругу при теле, новоявленный император отправился принимать поздравления. Теперь его следовало называть Петр III.

Тело императрицы еще обмывали, а уже получил отставку генерал-прокурор князь Шаховской, его место занял сенатский прокурор Александр Иванович Глебов. Совсем недавно этот самый Глебов был под судом за взятки, и ему пришлось бы туго, если бы не заступничество Петра Шувалова. Ее Величество едва успели одеть и положили на кровать с балдахином, как Екатерину Алексеевну оторвали от скорбных дум срочной повесткой. В приказном порядке ей было велено явиться в галерею, что находилась на расстоянии трех комнат от местонахождения покойницы, на торжественный ужин. При этом особо оговаривалось, что она должна быть одета в светлое богатое платье.

Переодевшись, Екатерина вернулась к покойной государыне, где и оставалась, слушая отрывки из Евангелия, пока ее не позвали пройти в церковь. Оказывается, что пока обмывали и обряжали тело, слуги уже приготовили все необходимое для присяги, далее вместо панихиды был отслужен благодарственный молебен, и митрополит Новгородский Димитрий Сеченов[136] обратился с речью к новому государю.

Екатерину тошнило от ничем не прикрытой радости нового русского монарха. А тот кривлялся, принимая горделивые позы, произнося вздорные речи, заигрывая с фрейлинами, словом, вел себя совершенно неподобающе.

Торжественный ужин состоялся в куртажной галерее, длинный, застланный шелковой скатертью с золотой вышивкой стол был убран персон на двести, тем не менее были и такие, кто, не найдя для себя места за столом, прогуливался около него, ведя непринужденные разговоры. Екатерина приметила бывшего фаворита государыни Ивана Шувалова, который как ни в чем не бывало стоял за стулом Петра III. Несмотря на внешнюю радость Ивана Ивановича, от цесаревны, да и от присутствующего тут же Шешковского, не укрылось, что тот находится в состоянии, близком к отчаянию. Во всяком случае, его глаза были красны, а на щеке под слоем пудры ясно отпечатался след пятерни, должно быть, бывший елизаветинский любимчик, не желая выдавать своих чувств при посторонних, так зажал себе рот в момент кончины государыни, что этот след отпечатался на его лице.

Новая императрица сидела за ужином подле государя и по окончанию трапезы сразу же ушла к себе, так что Шешковский не успел с ней переговорить, впрочем, что бы он сказал? Если бы государыня оставила трон бездетному Разумовскому, это дало бы время, за которое можно было бы собрать войска. Теперь же все было понятно как день: воцарение голштинского прихвостня не принесет ничего хорошего ни России, ни Фредерике. За ужином император, не стесняясь, обнимался с Воронцовой, и было понятно, что не сегодня-завтра он добьется развода, и тогда…

Шешковский уже и сам собирался покидать дворец, когда проходящий мимо Шкурин шепнул ему, что как раз в этот момент лакеи разносят повестки, согласно которым назавтра дамам предписано присутствовать на большом обеде в своих лучших светлых платьях. Причем расположение за столом будет производиться согласно именным билетам. Это означало, что уже буквально завтра станет понятно, кто в фаворе, а кому пора паковать вещички.

На следующий день император велел освободить и возвратить ко двору Бирона, Миниха, Лестока и Лопухиных. Генерал Андрей Васильевич Гудович[137] отправился с дипломатической миссией в Берлин, он должен был объявить о вступлении на престол Петра III.