Колесо крутится. Кто-то должен поберечься - Этель Лина Уайт

– Вон отсюда! И чтоб я тебя здесь больше не видела! – рявкнула она и захлопнула дверь.

Элен была рада унести ноги. Она поняла, что без посторонней помощи ей не обойтись, однако к профессору обратиться не рискнула и пошла в библиотеку. Мисс Уоррен сидела с книгой и не слишком обрадовалась тому, что ее опять побеспокоили.

– Мисс Кейпел, надеюсь, вы по важному делу, – сказала она.

– Да, – ответила Элен. – По очень важному! Миссис Оутс пьяна.

Мисс Уоррен поморщилась и взглянула на часы.

– Ничего страшного, – спокойно произнесла она. – К утру проспится и завтра будет работать как ни в чем не бывало.

– Но она пока не отключилась, – упорствовала Элен, – может, вы успеете ее образумить?

– Я не стану спорить с полупьяной женщиной, – отрезала мисс Уоррен. – А мой брат занят очень важной работой, его нельзя отвлекать. Если вам хватит ума, вы к нему не пойдете. В конце концов, такое у нас случалось и раньше.

Мисс Уоррен взяла в руки книгу, давая понять, что разговор окончен.

Элен обреченно поплелась в холл, но при виде телефона немного воспряла духом. Пусть весь вечер девушку не покидало чувство, что она попала на необитаемый остров, «Вершина» все же имела связь с цивилизацией.

«Позвоню в бар, – решила Элен. – Надо выяснить, добралась ли туда Симона. А потом – доктору Пэрри».

Снимая трубку, Элен внутренне замерла: от такого шквалистого ветра телефонные столбы, должно быть, попадали по всей округе. Беда не приходит одна, и Элен морально приготовилась к тому, что «Вершина» может быть отрезана от внешнего мира.

К счастью, раздался гудок, возвещающий о соединении с коммутатором, и наконец женский голос на другом конце провода попросил у нее номер телефона. Через некоторое время уже другой голос – мужской, с уэльским акцентом, – представился мистером Уильямсом, хозяином «Быка».

Элен засыпала его вопросами и выяснила, что мистер и миссис Уоррен прибыли в трактир и останутся на ночь, а мистер Райс с собакой ушел сразу после их появления, очевидно чтобы освободить комнату для леди.

– Куда он ушел? – спросила Элен.

– К священнику. Мол, священник его приютит, поскольку разделяет его любовь к собакам.

Элен поискала в записной книжке номер доктора Пэрри – если бы ее застукали у телефона, она могла сказать, что звонила насчет Симоны и Ньютона. На том конце провода послышался усталый и слегка недовольный голос:

– Не смейте говорить, что у старушки случился приступ. Имейте совесть! Я только сел за стол.

– Нет, я просто хотела с вами посоветоваться, – сказала Элен. – Кроме вас, мне некого спросить.

Когда она закончила рассказ, ей и самой подумалось, что положение не такое уж серьезное – не стоило ради этого тревожить врача. Все страхи казались теперь жалкими и надуманными; доктор Пэрри, несомненно, разделял ее мнение.

– Беда, что и говорить, – отозвался он. – Но ничего не поделаешь. Не связывайтесь больше с миссис Оутс.

– Но я хочу, чтобы она протрезвела! – воскликнула Элен. – Мне так одиноко.

– Вам страшно?

– Н-нет…

– Если вам страшно, я сразу приду.

Как он и ждал, его предложение встретило отказ. Он проголодался, замерз и чертовски устал; несмотря на природную влюбчивость, в данный момент его гораздо сильней манили камин и трубка, чем самые красивые глазки.

– Я понимаю, в такую погоду не очень-то весело сидеть в этой караульной вышке, – сказал он. – Помолитесь – и будем надеяться, она не рухнет. Конечно, сегодня был тяжелый день, да еще столько людей вас покинуло – кому угодно станет одиноко. Но вы не одна. Закройтесь в комнате, и все будет хорошо.

– Да, – кивнула Элен, вздрогнув от оглушительного треска за окнами.

– Если вы сейчас закроетесь и ляжете, заснуть сможете? – спросил доктор Пэрри.

– Вряд ли. Моя комната высоко, ее качает, как люльку.

– Тогда посидите у огня в комнате отдыха, постелите себе там. Гром туда не долетает. Оглянуться не успеете, как наступит утро.

– И новый день, – утешилась Элен.

Слушая бодрый голос доктора Пэрри, набраться смелости было нетрудно.

– И помните, – сказал он, – если вам станет страшно, позвоните, и я приду.

Успокоенная его обещанием, Элен повесила трубку и окинула взглядом холл: в ту же секунду ее уверенность начала отступать. Особняк, казалось, раскачивался на ветру, и ночь полнилась звуками. Дымоход гудел низким трубным голосом, и Элен уже почти различала слова. Согласная на что угодно, кроме одиночества, она побрела обратно на кухню. К счастью, миссис Оутс встретила ее улыбкой. Лицо ее покраснело еще сильней, а бренди в бутылке заметно убавилось.

«Лучше ее не злить», – подумала Элен, села рядом и дружески хлопнула миссис Оутс по колену.

– Мы ведь друзья?

– Конечно, – кивнула кухарка. – Оутс мне сказал на прощание: «Присматривай за маленькой мисс». Это были его последние слова. «Присматривай за маленькой мисс».

– Ой, вы так говорите, словно он умер! – воскликнула Элен.

Поглаживая миссис Оутс по руке, она начала ее уговаривать:

– Но как вы будете за мной присматривать, если вы напились?

– Я не напилась, – возразила миссис Оутс. – Я еще на ногах. Если тебя кто пальцем тронет – поколочу!

Она встала и прошлась по комнате, немного покачиваясь и размахивая кулаками. Элен даже полегчало.

«Удержать бы ее в таком состоянии! – подумала девушка. – Тогда мне точно бояться нечего».

Миссис Оутс, тяжело отдуваясь, приняла ее восторженные аплодисменты.

– Я тут все думаю, – сказала кухарка, – никак не могу выбросить из головы эту медсестру. Почему она говорит так, словно у нее каша во рту? Что за дела?

– Не знаю, – ответила Элен.

– А я знаю, – объявила миссис Оутс. – Она меняет голос. Притворяется – совсем как старуха из Синей комнаты. И ходит-то как странно. Будто хочет скрыть тяжелую поступь и каждую минуту напоминает себе не давить жуков. Что думаешь?

– А вы? – Элен замялась.

– Хм… Может, она и не женщина, как мы с тобой? Может, это он?..

Миссис Оутс внезапно умолкла. Поймав ее взгляд, Элен обернулась: на пороге кухни стояла сестра Баркер.

Элен вся съежилась под пристальным взглядом сестры Баркер. Никогда прежде она не видела в человеческих глазах такую неприкрытую и беспощадную ненависть.

Ясно было, что сиделка услышала слова миссис Оутс, но все же Элен предприняла слабую попытку объясниться:

– Мы говорили о леди Уоррен, – сказала она. – Правда, она странная?