Серая гора - Джон Гришэм

— Привет, Мэтти. Рад видеть тебя снова. Мэтги нехотя привстала из-за стола, вяло протянула руку и ответила:

— Доброе утро, Трент. Тоже очень рада. Тренту было под пятьдесят: седеющие волосы, самоуверенный взгляд. А вот улыбка какая-то дурацкая, вымученная.

— Мои соболезнования, — пробормотал он. — Твой племянник Донован был замечательным адвокатом. Мэтти быстро убрала руку и резко сказала:

— Давай не будем о нем.

— О да, конечно, прости. А это кто тут с тобой? — И он с любопытством воззрился на Саманту. Она поднялась и представилась:

— Саманта Кофер, работаю в центре интерном.

— Ах, ну да, вы просто блестяще провели расследование по делу Райзера. Позвольте представиться, Трент Фуллер. — Он протянул руку, но Саманта не собиралась обмениваться с ним рукопожатием.

— Я юрист, а не следователь, — заметила она. — И я представляю интересы мистера Райзера в иске о выплате компенсаций по болезни.

— Да, наслышан. — Улыбка исчезла с его лица, глаза сузились и излучали теперь неприкрытую злобу. Он ткнул в ее сторону пальцем и заметил: — Мы крайне недовольны голословными обвинениями в адрес нашей фирмы, выдвинутыми вашим клиентом в его потерпевшем полный провал исковом заявлении. Не повторяйте эту же ошибку снова. Просто хотел вас предупредить. — Голос его повысился чуть ли не до визга. Трое других юристов из «Каспер, Слейт» так и замерли и тоже пожирали ее злобными взглядами. Саманта была потрясена, но отступать не собиралась.

— Но ведь вам прекрасно известно, что обвинения эти правомерны, — парировала она. Он приблизился на шаг, грозно приподнял палец, точно собираясь ткнуть им ей в лицо, и сказал:

— Да мы засудим вас и вашего клиента за клевету, неужели не ясно? Тут вмешалась Мэтти, отвела в сторону его руку.

— Ну, хватит, Трент. Возвращайся на свое место. Он сразу успокоился и даже изобразил еще одну улыбку. Но смотрел зло и сказал Саманте еле слышным шепотом:

— Ваш клиент доставил нашей фирме много неприятностей, мисс Кофер. Пусть даже его иск отклонен, все равно до сих пор больно. И мы постараемся тщательно рассмотреть его претензии к нашей фирме.

— Разве он один этого заслуживает? — не выдержала Мэтти. — Черт, да он состоял в этом списке четырнадцать лет, а вы до сих пор сражаетесь с ним изо всех сил.

— Да, именно этим мы и занимаемся, Мэтти. Именно этим, — пробормотал он, отступил и вернулся в свой фан-клуб.

— Дыши спокойно, — посоветовала Мэтти, и обе они сели.

— Я просто ушам своим не верю, — пробормотала все еще ошеломленная Саманта. — Мне угрожали. Причем в зале суда!

— О, ты еще и не такое здесь увидишь. Они угрожают тебе в зале суда, на выходе из него, в коридорах, по телефону, по электронной почте, по факсу, даже в архивах суда. Не обращай внимания. Они негодяи, бандиты, как и их клиенты, и в большинстве случаев это сходит им с рук.

— А кто он такой?

— Один из самых талантливых их ассасинов. Старший партнер, один из шести, работающих в подразделении по черным легким. Там же трудятся сотни секретарей, дюжины помощников юристов и прочий народец на подхвате. Так что представь, каково бы пришлось Уолли Лэндри, если б он сидел здесь без адвоката.

— Нет, не представляю, — ответила Саманта. Это выходило за границы ее воображения.

— А ведь нечто подобное происходит все время. На какую-то долю секунды Саманту вдруг охватила тоска по нудной, но безопасной работе в «Скалли энд Першинг» — фирме, которая была в’четыре раза крупнее, чем «Каспер, Слейт», и неизмеримо богаче. Никто не запугивал и не задирал юристов в ее старой фирме; да они сами частенько прибегали к запугиванию. И в этой подковерной борьбе бульдоги всегда могли призвать на помощь целую стаю волков, чтобы защитить своих клиентов. Трент Фуллер никогда бы не стал ссориться с адвокатами из другой крупной фирмы. Он так разошелся лишь потому, что увидел за столом двух женщин, двух плохо оплачиваемых адвокатов из Центра юридической помощи, представляющих pro bono[27]умирающего шахтера, вот и не удержался, решил продемонстрировать свое превосходство. И проявил неслыханную дерзость — ведь его фирма занималась мошенничеством и была уличена в этом Самантой, что позволило Доновану подать иск по делу Райзера. Теперь же, когда иск отменили, Фуллера и его контору ничуть не волновали допущенные ими нарушения, их волновала лишь собственная запятнанная репутация. Не осмелился бы Фуллер на такую безобразную выходку и в присутствии Донована. Ни один из этих четырех модно одетых типов, сидевших за другим столом, не рискнул бы нарваться и получить удар кулаком за неосторожно оброненное слово или угрозу. Но сейчас перед ними были всего лишь женщины, казавшиеся наглым парням такими слабыми и беззащитными, что запугать их или унизить ничего не стоило. Они участвовали в заведомо проигрышном деле, да еще не получали за это ни цента, а потому наглецы из «Каспер, Слейт» в полной мере осознавали свое превосходство. Саманта скисла, Мэтти шуршала бумагами. Судья занял свое место и призвал всех к порядку. Саманта огляделась и снова поймала на себе взгляд Фуллера. Он улыбался с таким видом, точно хотел сказать: «Это моя лужайка, и тебе на ней делать нечего».

Электронное сообщение гласило: Дорогая Саманта, у меня остались самые приятные воспоминания о нашей короткой встрече в Нью-Йорке, очень хотелось бы побеседовать с Вами еще раз. Вчера, 6 янв., «Крулл майнинг» пыталась отклонить наш иск по долине Хаммер в федеральном суде Чарлстона. Чего, наверное, и следовало ожидать, поскольку дело тянется давно и многие о нем успели позабыть. И еще, очевидно, в «Крулл майнинг» страшно боятся этого иска и всеми силами пытаются отвертеться. За 35лет мне ни разу не доводилось сталкиваться с такими отчаянными попытками отбиться. И противостоять им довольно трудно, поскольку очевидна нехватка доказательств. Не могли бы мы с Вами встретиться в ближайшее время? И еще: нет никаких признаков поддержки со стороны округа Колумбия. Ваш друг Джаретт Ландон. С одной стороны, Саманта надеялась, что Джаретт Ландон напрочь о ней позабыл. Но, с другой стороны, она часто вспоминала о нем после столкновения с Трентом Фуллером. Ведь он был настоящим судебным адвокатом с репутацией, часто выступал на громких процессах и вряд ли мог подвергнуться столь унизительным нападкам. Если не считать отца и Донована, Ландон бьш единственным знакомым ей адвокатом, выступающим в судах первой инстанции, и ни один из этих троих никогда бы не спустил Фуллеру с рук такого безобразия. Правда, тогда, после первой стычки, Фуллер сидел в своем углу и не произнес больше ни слова. Но ей не слишком хотелось встречаться с Ландоном. Ведь он требовал от нее пособничества, а Саманта не желала увязать во всем этом еще глубже. А это неопределенное «очевидна нехватка доказательств» могло означать только одно: ему очень нужны документы. И она написала ответ: Привет, Джаретт. Рада была получить от Вас весточку. Встретиться не против; только заранее дайте знать когда. Вашингтон проинформирован. С. К. Вашингтон, разумеется, проинформирован не был. Во всяком случае, не полностью. В поезде, по дороге из Вашингтона после рождественских каникул, Саманта рассказала Карен часть истории, особо подчеркнув «оскорбительные» действия со стороны ФБР, и еще поведала о том, как эти ребята запугивали истцов по делу «Крулл майнинг». О спрятанных документах она умолчала, не стала рассказывать и о других драмах, что в настоящее время разворачивались в ее маленькой угольной стране. Карен заинтересовалась, но не сильно. И заметила, что фэбээровцы всегда были склонны превышать полномочия и попадать в неприятности. Она занимала высокое положение в Министерстве юстиции, и агенты, действующие где-то там, внизу, на улице, словно существовали для нее в другом мире. И Карен не проявляла интереса к тому, чем они там занимаются — будь то в Аппалачах, Нью-Йорке или Чикаго. Сегодня ее мир сводился к стратегиям самого высокого уровня, к выработке политики по отношению к безрассудному поведению нескольких крупных банков, к тем, кто выдает ипотечные кредиты под залог, ну и так далее в том же духе… Второе важное сообщение пришло по электронной почте тем же утром от некоего доктора Дрейпера, пульмонолога из Беркли, который был выбран Министерством труда для обследования Бадди Райзера. Оно оказалось очень кстати. Адвокату Кофер. Заключение прилагается. Мистер Райзер страдает от ПОФ — прогрессирующего обширного фиброза, известного также как пневмокониоз, или профессиональная болезнь угольщиков. Его состояние ухудшается. Насколько я понимаю, он все еще работает, хотя, по моему мнению, это ему противопоказано. Впрочем, в моем отчете это не указано. Если есть вопросы, можете связаться со мной по e-mail. Л.К.Д. Она читала заключение, и тут поступило третье сообщение. Оно было от Энди Грабмена, хотя адрес электронной почты не совпадал с адресом «Скалли энд Першинг». Дорогая Саманта, с Новым годом тебя! Надеюсь, мое послание застанет тебя в добром здравии, и ты успешно продолжаешь спасать мир. Очень скучаю по твоей улыбчивой мордашке, надеюсь, скоро увидимся. Буду краток и перейду прямо к делу. К концу февраля я решил уйти из «Скалли энд Першинг». Никто меня не вынуждает, не выгоняет, ничего подобного. Мы расстаемся по-хорошему. Дело в том, что мне осточертело налоговое законодательство. Жуткая скучища, не хватает драйва. У меня есть друг, он на протяжении многих лет работает в фирме по коммерческой недвижимости, и сейчас его оттуда выдавливают. Мы с ним решили открыть свою частную контору, «Спейн и Грабмен», с филиалами в промышленных районах. Мы уже заполучили двух крупных клиентов — один корейский банк и один фонд из Кувейта, — оба ухватились за идею покупки с целью дальнейшей перестройки ветхих домов на Восточном побережье. Сама прекрасно понимаешь, нехватки такой недвижимости, к тому же находящейся под залогом, во время рецессии не наблюдается. Кроме того, наши клиенты считают, что сейчас самое время начать составлять план реконструкции, которую можно будет провести года через два, когда рецессия закончится. Денег у них куры не клюют, и им не терпится приступить к делу. Как бы там ни было, Ник Спейн и я планируем пригласить в новую фирму человек двадцать сотрудников и партнеров, которые будут работать под нашим началом. Деньгами не обидим, зарплаты будут сопоставимы с теми, что получают в крупных юридических фирмах, к тому же мы не собираемся гробить ни самих себя, ни наших сотрудников. Неплохо было бы основать такую славную и красивую фирмочку, где юристы будут не только вкалывать на совесть, но и получать удовольствие от работы. Обещаю, что наши сотрудники будут работать не больше 80 часов в неделю. Думаю, что 50 — самый оптимальный вариант. Слова «качество жизни» часто звучат как насмешка, но мы относимся к ним вполне серьезно. Я страшно устал, а ведь мне всего 41. Итак, я предлагаю тебе работу. Изабель уже с нами. Бен нашел еще одного человечка, но боюсь, он вышел за пределы нашей резервации. Как смотришь на это? Нет, я не давлю, но ответ нужен мне к концу месяца. Нет нужды напоминать, что сегодня по улицам бродят толпы безработных юристов. Твой любимый босс Энди. Она перечитала письмо еще раз, потом закрыла дверь и просмотрела его в третий раз. Энди был неплохим парнем, родом из Индианы, хотя большую часть жизни прожил в Нью-Йорке. Он прислал пространное послание со щедрым и соблазнительным предложением. Но не смог удержаться — лишний раз напомнил ей, что кругом полно юристов, вымаливающих работу по специальности. Саманта выключила компьютер, свет в кабинете и тихо, на цыпочках, вышла из офиса через заднюю дверь. Затем села в «форд» и, лишь отъехав на милю от города, вдруг спросила себя, куда направляется. Впрочем, ей было все равно. До 31 января оставалось двадцать четыре дня. Она вела машину и думала о своих клиентах. Первым ей вспомнился Бадди Райзер. Она вовсе не была обязана заниматься его делом, но обещала Мэтти, что подаст повторный иск и возьмет на себя всю тяжелую подготовительную работу. И все это было почти пустяком по сравнению с гигантским повторным иском, который кто-то должен был выдвинуть против «Лоунрок коул» и «Каспер, Слейт». А потом еще эта мутная история с завещанием Фрэнсин Крамп — да одного этого было достаточно, чтобы немедленно позвонить Энди и принять его предложение. А еще были Мерривезерс, очень славная небогатая супружеская пара, вложившие все свои сбережения в маленький домик, который теперь угрожал отобрать какой-то подлый кредитор, выдавший им недостающую сумму. И Саманта искала способ наложить судебный запрет на это решение. Еще были два иска о разводе, поданные одной стороной, а потому не утвержденные и рискующие таковыми и остаться. И разумеется, была тяжба, связанная с долиной Хаммер, мысли о которой не давали ей покоя. Честно говоря, это была еще одна причина уехать отсюда поскорей. Она также помогала Мэтти с тремя банкротствами и двумя случаями дискриминации при увольнении. Она все еще ждала, когда поступит чек на имя Памелы Букер, так что и это дело нельзя было считать закрытым. Она помогала Аннет с двумя другими разводами, должна была разобраться в этой истории с Фиби Фэннинг — мать и отца засадили в тюрьму, и никто не хотел позаботиться об их ребятишках. Одним словом, адвокат Кофер, слишком уж много зависит от вас людских судеб, чтоб собраться и уехать прямо сейчас. О возвращении в Нью-Йорк и думать пока нечего, тем более что проработала она всего три месяца из положенных двенадцати. И ей нужно время, чтобы провести подготовительную работу, помочь еще нескольким людям и при этом хотя бы изредка посматривать на календарь и удивляться тому, как быстро пробегают месяц за месяцем. А там, глядишь, рецессия закончится и на Манхэттене снова появятся отличные рабочие места. Ведь именно таков был ее изначальный план, верно? И возможно, не стоит возвращаться к унылой и монотонной работе в крупной конторе, а вместо этого занять теплое местечко в какой-нибудь… славной маленькой фирмочке? Небольшая контора, несколько веселых и счастливых юристов, 50 рабочих часов в неделю, внушительная зарплата плюс еще бонусы? В 2007-м, в последний полный год в «Скалли энд Першинг», она наработала три тысячи часов. Математика тут была проста: шестьдесят часов в неделю на протяжении пятидесяти недель, причем ей ни разу не удалось взять хотя бы две недели оплачиваемого отпуска. Так что на самом деле не шестьдесят, а все семьдесят пять, а может, и больше. Для тех счастливчиков, которые наслаждаются жизнью и не часто поглядывают на часы, семьдесят пять рабочих часов в неделю означает, что Саманта должна была приходить в контору в 8.00 утра и уходить через двенадцать часов. И так — от понедельника до субботы, хотя и в субботу иногда приходилось потрудиться несколько часов. И это считалось нормальным. Плюс еще непрерывное давление начальства, плюс какой-нибудь кризис у клиента Энди, тогда и все девяносто часов в неделю были обеспечены. А теперь он обещает ей только пятьдесят? Она находилась в Кентукки, подъезжала к маленькому городку Вайтсбургу, расположенному в часе езды от Брэйди. Дороги были свободны, но по обочинам высились сугробы грязного снега. Она увидела кафе и припарковалась рядом. Официантка сообщила, что у них есть горячие бисквиты, только что из печи. Разве можно было устоять? Саманта выбрала столик у окна, уселась, намазала бисквит маслом и ждала, когда он немного остынет. Пила кофе и провожала взглядом редкие автомобили, проезжающие по Мейн-стрит. Отправила текстовое сообщение Мэтти, написала, что ей пришлось отъехать по делам. Она ела бисквит с клубничным джемом и делала записи в блокноте. Решила, что пока не станет отказываться от предложения Энди, но и отвечать согласием тоже не будет. Ей нужно время, хотя бы несколько дней, чтобы все хорошенько обдумать, проанализировать, собрать всю необходимую информацию, потом выждать, пока что-то подскажет внутренний голос. Она даже написала Энди ответ, который решила отправить позже из офиса. Первый вариант гласил: Дорогой Энди! И тебя с Новым годом! Должна признать, меня очень удивило твое сообщение и столь щедрое предложение работы. Честно сказать, за последние три месяца здесь не произошло ничего такого, что могло бы подготовить меня к столь поспешному возвращению в город. Я думала провести здесь минимум год, набраться опыта, узнать жизнь, поразмыслить о будущем, а тут вдруг ты, и все переворачивается с ног на голову. А потому мне нужно время, чтоб все хорошенько обдумать. Спасти мир пока что не удалось, но некий прогресс наметился. Мои клиенты — люди бедные и постоять за себя не могут. Чудес они от меня не ждут, но благодарны за каждое усилие. Время от времени хожу в суд — только представь, Энди, наконец-то я узнала, на что похож зал заседаний, и, надо сказать, картинка радикально отличается от телевизионной. Хотя, как тебе известно, у меня не было времени смотреть телевизор. В прошлый понедельник выиграла свое первое дело, 10 ООО долларов для клиентки, но так радовалась, словно это был миллион. Ничего, наберусь опыта и, думаю, полюблю работу в суде. Теперь о твоем предложении. Тут есть ряд вопросов. Кто они такие, эти другие партнеры, и откуда взялись? Нет, правда, Энди, не хотелось бы работать с бандой отвязных головорезов. Каково соотношение мужчины/женщины? Надеюсь, это не чисто мужской клуб. Кто такой Ник Спейн и какая за ним стоит история? Уверена, что юрист он замечательный, а вот что за человек? Счастлив ли в браке или скачет из одной постели в другую? Если только попробует дотронуться до меня, подам на него в суд за сексуальные домогательства, так что пусть знает. И, пожалуйста, пришли мне его биографию. Где будут открыты офисы? Както не хочется работать в плохих условиях. Мне всего-то и нужно, что маленький кабинет — но целиком мой! — с большим окном, солнечным светом и хотя бы одной стенкой, на которую я смогу повесить то, что захочу. Эти пятьдесят часов в неделю гарантированы — будут значиться в письменном договоре? В настоящее время у меня как раз такое расписание, чему я до смерти рада. Кто станет нашими клиентами помимо тех корейцев и выходцев из Кувейта? Уверена, они владеют большими корпорациями и все такое. Но что, если они просто выскочки с непомерными амбициями? Если последнее, не потерплю, чтоб на меня повышал голос мой клиент. (Здесь мои клиенты называют меня мисс Сэм и приносят мне домашнее печенье.) Так что еще поговорим об этом. И наконец — какие перспективы? Здесь особых нет, а потому навсегда не останусь. Ведь я девушка из Нью-Йорка, Энди, во всяком случае, была таковой три месяца назад. И еще хотелось бы знать структуру новой фирмы и какой вы с мистером Спейном представляете ее лет через десять. Думаю, я имею право это знать. Спасибо, Энди, что вспомнил обо мне. Ты всегда был честен со мной, хоть и далеко не всегда мил, и неуверена, что это заложено у тебя в генах. Продолжим общаться. Саманта. Подморозило до двадцати градусов, снег покрылся глянцевой корочкой льда, отражающей лунный свет. После ужина в тепле и уюте с Аннет и ее детьми Саманта поднялась к себе в квартирку над гаражом, где стояла маленькая печка, и постаралась хотя бы немного согреть воздух в помещении. Если б она снимала квартиру на Манхэттене, то устроила бы грандиозный скандал домовладельцу, но здесь, в Брэйди, это не выйдет. И дело не в том, что она не платила за жилье, а ее домовладелице, судя по всему, хронически не хватало денег. Наконец Саманта легла в постель, закуталась в одеяла и читала часа два, но время тянулось страшно медленно. Она прочла главу, потом отложила книжку и стала думать о Нью-Йорке, об Энди и его фирме. Ее обуревали самые противоречивые мысли. Нет сомнения, что она скажет «да», и эта мысль ее возбуждала. Предложение просто идеальное: она сможет вернуться домой, в свой любимый город, да и сама работа престижная и многообещающая. Можно избежать всех ужасов каторжного труда в крупной фирме и даже попробовать сделать неплохую карьеру. Загвоздка только в одном — как расстаться с Брэйди. Ведь не может же она просто уйти через месяц или около того и взвалить все недоделанные дела на Мэтги. Нет, нужно найти какой-то более красивый и достойный выход из положения. Она уже подумывала о небольшой отсрочке — можно принять предложение, но договориться, что она выйдет на новую работу через полгода или около того. По крайней мере, так будет честно. Ну, или почти честно. Ведь она всегда сможет договориться и с Мэтги, и с Энди, разве нет? Тут под одеялами зазвонил телефон. Она нашарила его и бросила в трубку: