Профессор Мориарти. Собака Д'Эрбервиллей - Ким Ньюман

— Это хрупкая система! — крикнул полковник. — Здесь не рекомендуется стрелять.

Подумать только, какое кощунство — стрелять внутри боевой машины!

Руки и лицо среднего Мориарти почернели от сажи. Братья походили на комиков из варьете. Видимо, и я не многим от них отличался — пламя начисто спалило мои брови.

Перед глазами, сколько я ни тёр их кулаками, плясали огненные круги. Откуда-то из глубины червя донёсся крик. Машина дёрнулась и пришла в движение.

Раздался пронзительный свист.

Я наконец-то понял, для чего нужны холщовые ремни. Братья Мориарти уцепились за них и болтались теперь, словно боксёрские груши. Ещё я понял, почему графики пришпилены к доскам гвоздями, а оборудование крепится к приваренным к стене рамам.

— Кто он, — грозно поинтересовался полковник, — этот Лжекарнаки?

Мы все оглянулись на начальника станции: это ведь он рассылал приглашения.

— Пол Финглмор, известный также как полковник Клэй; у него множество имён, — пожал плечами Мориарти-младший. — Никогда не надевает одну и ту же личину дважды…

— Но ведь он не Финглмор! — презрительно фыркнул профессор. — Незнакомец, человек-тень, пришелец из ниоткуда. Джеймс, он узнал о твоём аукционе, о твоей, если угодно, шпионской сети и решил ею воспользоваться. Он работает на себя.

Профессор знал, о чём говорил.

— Чёртов анархист, — отрезал полковник.

Меня в тот момент мало заботило, кем был неизвестный и какими высокими целями руководствовался (если таковые вообще имелись). Он уже порядочно всех нас допёк. Надо наконец расквитаться. «Каллиник» набирал скорость.

— Полковник, кто ещё на борту?

— Подобную информацию я могу сообщить только члену департамента снабжения.

— Джеймс, не будь ослом, — хором сказали его братья.

— Полковник Моран, клянётесь своей честью не разглашать то, что узнаете здесь?

Я с превеликим трудом сдержался, чтобы не рассмеяться ему в лицо, и поднял правую руку в некоем подобии священной клятвы. Эту самую клятву я нарушаю прямо сейчас, когда пишу мемуары. Ой-ей-ей, наверное, меня, бедняжечку, лишат теперь сладкого.

— Лампрос, он руководит испытаниями греческого огня… Майор Апшелл, машинист, мы называем его пилотом. Беркинс, хотя нет, постойте, вы же его выкинули… Два помощника из Королевского инженерного корпуса, не помню, как их зовут… Филипп Гулд, секретарь, и Рэм Сингх, мой заместитель.

— Все они, видимо, уже мертвы.

— Какая досада.

Полковник относился к жизням своих подчинённых с присущей Мориарти практичностью. Хотя я ведь точно такой же.

— Но только не Лампрос. Лампрос ему нужен.

— Так ваш алхимик не выдал вам формулу? — усмехнулся я. — Сам готовит адское варево? А ваши химики не смогли узнать состав?

— Да. Умный мальчик. Они хранили секрет с шестисот семьдесят второго года, Лампросу трудно с ним расстаться.

Как только тайна перестаёт быть тайной, ты перестаёшь быть незаменимым, а от незаменимых быстро избавляются. Нам нужна формула, значит нужен и Лампрос. На нём, а не на «Каллинике» держится весь проект. Поезд всего-навсего передвижная платформа, носитель. Прототип, который можно легко заменить.

— Я помню, вы это уже говорили.

В следующем вагоне располагались оптические устройства и пост управления огнём. Там же болтались на ремнях трое мертвецов. Никаких видимых повреждений, но лица перекошены, — видимо, последние мгновения бедолаги провели не самым приятным образом. Очевидно, это Гулд и те двое инженеров, чьи имена полковник не потрудился запомнить. На всех троих рабочие комбинезоны и круглые шапочки. На Гулде к тому же зелёный козырёк, а правая рука измазана чернилами. Блокнот или журнал, или в чём там он ещё писал, наверное, забрал пресловутый шпион.

Я заглянул в трубку, напоминающую по виду перископ. Мимо проносились корнуоллские поля. Похоже, тут специальные зелёные линзы для ночного видения. Вот бы разглядеть какой-нибудь дорожный знак или ориентир. Я нажал на рычаг. И не угадал.

Из бока «Каллиника» вырвалась пламенеющая струя, и по окрестным полям разлилось галлонов двадцать горючей дряни. Мы мчались на всех парах, и я не успел разглядеть, спалил ли ненароком крышу какому-нибудь деревенскому недотёпе или же всего лишь прошёлся по придорожному гравию.

За артиллерийским вагоном располагался двигатель. Ведущая туда дверь была сделана из какого-то полупрозрачного материала, напоминающего то ли хитин, то ли слюду. Наш человек-тень наверняка там, управляет поездом. Я вытащил револьвер. Нужно стрелять только по живому и ни в коем случае ничего не взорвать.

Мои неловкие эксперименты с огненными пушками «Каллиника», видимо, привлекли внимание шпиона.

Дверь отъехала в сторону, и в проёме появился чей-то тёмный силуэт. В руке револьвер, глаза яростно сверкают в прорезях маски.

Я первым спустил курок и проделал во вражеской груди превосходную дырку. Выстрел всё ещё отдавался в ушах. Моя добыча неуклюже рухнула на пол. Нет, постойте. Я почуял подвох и дёрнулся в сторону.

Раздался громкий «пуф». В миллиметре от моего уха в переборку вонзился дрожащий шестидюймовый штырь.

— Хорошая игрушка, — сказал я. — Но годится только для ближнего боя. Для дальних расстояний куда лучше подходит духовое ружьё. К тому же духовые пистолеты однозарядные.

Злодей наверняка вытащил из револьвера патроны и привязал его бечёвкой к ладони убитого мною мужчины. Кожа у мертвеца белая, значит это не Рэм Сингх. Остаётся Апшелл. Человек-тень забрал себе форму машиниста, но, разумеется, оставил нагрудную броню.

Я шагнул в голову червя.

Самозванцу не хватило времени снова накачать оружие воздухом. Конечно, я рисковал — будь у него запасной пистолет… Но нет. Вернее, он был, но шпион привязал его к руке почившего майора.

Воняло там ещё отвратительнее. На полу головой в битом стекле, сорванных трубках и медных проводах валялся труп. Его лицо разъедала кислота. Прощай, Рэм Сингх из департамента снабжения.

Поездом управлял фальшивый Финглмор, он же фальшивый Карнаки. Успел нарядиться в комбинезон Апшелла и в очередной раз сменить личину: острый нос, высокий лоб, ястребиный взор. Это мог быть кто угодно.

Одну руку незнакомец держал на большом рычаге (по всей вероятности, тормозе), а другой ухватил за горло приземистого смуглого господина. Георгий Лампрос, хранитель греческого огня, патриот; наивный с политической точки зрения, но весьма ценный субъект.

— Назад, полковник Моран, или я убью его.

Злодей угрожающе сдавил пальцами толстую шею учёного.

— Давайте помогу. — С этими словами я выстрелил греку прямо в лицо.