Фанни Каплан. Страстная интриганка серебряного века - Геннадий Седов

… — Рабочие же прекрасно сознали, что покуда будут жить в умах феерии о демократической республике и учредительном собрании, до тех пор по-прежнему будет тратиться пятьдесят миллионов рублей ежедневно на пагубные для них военные цели, до тех пор они никогда не увидят выхода из капиталистического гнета.

— Правильно, товарищ Ленин! — голос из глубины помещения.

Жидкие, непродолжительные хлопки…

Она пришла на завод за час до начала митинга. Видела мельком Лиду, Усова, Григория Ивановича. Семенов, проходя мимо, незаметно ей подмигнул.

Ленин еще не приехал, выступал на Хлебной бирже. Через проходную тянулись успевшие приодеться после работы мастеровые, некоторые с женами. На стене гранатного цеха вывешивали кумачовый транспарант: «Да здравствует рабоче-крестьянское правительство!» Встречавший участников митинга немолодой председатель заводского профсоюза в темной тужурке вручал каждому — кому ленточку, кому флажок, наставлял: «Приветствуйте товарища Ленина дружно. Хлопайте, не жалейте ладоней. В шестой раз приезжает, от дел государственных отрывается — ценить надо».

Он приехал на автомобиле к восьми, быстро прошел в цех. Она протолкалась в дверь одной из последних, встала неподалеку от входа…

«Кажется, заканчивает»…

Вокруг аплодировали, он сошел с помоста, двинулся в окружении десятка рабочих к выходу.

Прижимая к груди ридикюль с «браунингом» и зонтик, она выскользнула наружу, пошла следом.

Он стоял в нескольких шагах от нее, держал в руке пальто. Уставший, озабоченный. Слушал какую-то мордастую тетку в серой кофте.

— Как же так, товарищ Ленин, — тараторила тетка. — Вот вы говорили — можно привозить из села муку, а на вокзалах муку отбирают. Племянник моего соседа привез меру муки от родственников, а ее забрали красноармейцы.

— По новому декрету нельзя, гражданка, — поморщился он. — Запрещено. Со спекуляцией хлебом надо бороться…

Глянул в сторону стоявшего в нескольких метрах автомобиля с открытой дверцей, шагнул в ту сторону.

«Где же Протопопов? Григорий Иванович? Что-то не сработало?»

Над головой в этот миг прозвучал сухой хлопок, прокатилось в глубине двора раскатистое эхо.

— Стреляют! — изумился кто-то рядом.

Ленин был невредим. Пошел к лакированному «Рено» с заработавшим двигателем. Остановился, опершись на автомобильное крыло, махал прощально кепкой.

«Ну, нет, номер не пройдет!»

Она щелкнула замком портфеля, нащупала на дне револьвер, вытащила. Вскинула руку в направлении изумленно глядевшего на нее узкоглазого буржуя в рабочей кепке, нажала на гашетку — раз! другой! третий! Швырнула куда-то револьвер.

Он рухнул ничком на землю.

— Убивают! — завопила стоявшая рядом мордастая тетка.

— Ленина убили! — выкрикнули у нее над ухом.

— Кто убил?

— Парень в фуражке! Побег к забору!

— Держи!

Возле неподвижно лежавшего Ленина столпились рабочие, кучка людей бежала в панике к воротам. Ее никто не задерживал. Шла прихрамывая к проходной, оказалась за оградой. Пела счастливо душа: получилось! Узурпатор мертв! Не ушел от возмездия!

Шагала рядом с какими-то людьми по сумеречному переулку, изумлялась: «Все как на заказ: ни у него никакой охраны, ни на заводе. Чудеса!»

Что-то все же томило исподволь, мешало ощутить во всей полноте радость. Ну хорошо, думала, Ленин мертв. Устроят всероссийский плач по любимому вождю, похоронят с почестями. Дальше что? Кто раскроет людям глаза, объяснит, из-за чего прозвучали выстрелы на заводе, во имя какой цели? Конечно же, не утратившая былую славу бесстрашной революционерки Маруся Спиридонова. Не большевистские чиновницы Вера Штольтерфот и Маруся Беневская. Острый пробежал холодок по коже: она! она! Фанни Каплан! В трех водах топленая, в трех кровях купаная, в трех щелоках вареная…

Озиралась по сторонам. Из-за угла Сухаревки выехал броневик, за ним грузовая машина с красноармейцами, двинулись по Первому Щипковскому в сторону завода. Мимо прошел скорым шагом какой-то опоясанный портупеей военный.

— Послушайте! — крикнула она вслед. — Это я убила Ленина!

— Что? — он обернулся.

— Я убила Ленина.

Воззвание ВЦИК от 30 августа 1918 года:

«Всем советам рабочих, крестьянских, красноармейских депутатов, всем армиям, всем, всем, всем!

Несколько часов тому назад совершено злодейское покушение на тов. Ленина. Роль тов. Ленина, его значение для рабочего движения России, рабочего движения всего мира известны самым широким кругам рабочих всех стран. Истинный вождь рабочего класса не терял тесного общения с классом, интересы, нужды которого он отстаивал десятки лет. Тов. Ленин, выступавший все время на рабочих митингах в пятницу, выступал перед рабочими завода Михельсона в Замоскворецком районе г. Москвы. По выходе с митинга товарищ Ленин был ранен. Задержано несколько человек, их личность выясняется.

Мы не сомневаемся в том, что и здесь будут найдены следы правых эсеров, следы наймитов англичан и французов. Призываем всех товарищей к полнейшему спокойствию, к усилению своей работы по борьбе с контрреволюционными элементами. На покушения, направленные против его вождей, рабочий класс ответит еще большим сплочением своих сил, ответит беспощадным массовым террором против всех врагов революции.

Товарищи! Помните, что охрана ваших вождей в ваших собственных руках. Теснее смыкайте свои ряды, и господству буржуазии вы нанесете решительный, смертельный удар. Победа над буржуазией — лучшая гарантия, лучшее укрепление всех завоеваний Октябрьской революции, лучшая гарантия безопасности вождей рабочего класса. Спокойствие и организация! Все должны стойко оставаться на своих постах! Теснее ряды!

39 августа 1918 г., 10 час. 40 мин. вечера.

Председатель ВЦИК Я. Свердлов».

— Что за дьявольщина? Кто в него стрелял?

— Эта, слепая.

— Черт знает что! Инструкции же были, Семенов! Тысячу раз обговорено!

— Недооценили мы ее, Яков Михайлович. С двойным дном оказалась.

— С «двойным дном». Фанатичка чертова. Главное, улизнула, найти не могут.

— Найдется, она идейная. Нас прибежит спасать.

— Все карты спутала.

— А может, не совсем, Яков Михайлович?

— Что значит, не совсем?

— Одно дело неудавшийся теракт, другое удавшийся. Пусть не до конца. Разное политическое звучание.

— А вы фрукт, Семенов! Хорошо, идите. Формально вы под стражей, ведите себя соответственно. Других сюрпризов, надеюсь, не предвидится? Говорите, говорите!