Код Маннергейма - Василий Горлов

Карие глаза пса закрылись, он засыпал. Но какая-то мысль не давала покоя, он что-то должен вспомнить. Лир упрямо поднял лобастую голову и повел крупными ушами. В него стреляли из окна дома, где жил Занги — почему он не почувствовал запаха боксера?.. — стреляла какая-то неприятная женщина с белыми волосами. Странно, у Елены тоже белые волосы, но она такая добрая — собаке понять людей очень нелегко.

Вспомнил! Ну конечно же — его люди, самые лучшие и родные, с мягкими теплыми ладонями и добрыми глазами, — они попали в беду. А он валяется здесь и не спешит им на помощь. Ему стало стыдно — он ужал уши.

Надо вставать и идти к ним. Ему удалось немного приподняться, но сил не осталось, и пес вновь упал. Шумно втянув ноздрями воздух — ох как болит в правом боку — и спугнув какую-то бестолковую насекомую мелочь, он медленно пополз вверх, туда — к калитке.

Он ничего не видел — перед глазами стояла красная пелена и не слышал — в ушах гулко отдавались частые удары сердца. Но запах, запах он чувствовал…

Лир не дополз до калитки полметра. Почему-то совсем перестал болеть бок. Непонятно, подумал он напоследок, откуда здесь так много собак. А вот и Занги…

Август 200… г., Санкт-Петербург

Они протиснулись в большую редакционную комнату, и Николай сказал прервавшемуся на полуслове удивленному Шаховцеву:

— Нам нужно уйти.

На лестнице Полуверцев дал прикурить Анне, которая трясущимися руками никак не могла справиться с зажигалкой.

— Какие-то чеченцы… или кто-то работающий под них… взяли в заложники Елену и ее отца. Они сегодня поехали на залив. Ты говорила кому-нибудь о том, что мы почти разгадали шифр?

Она, с ужасом осознавая, что натворила, нерешительно попыталась объяснить:

— Я хотела… я сказала Стасису, я хотела тебе доказать, что он тут ни при чем. Прости меня, прости… Я и подумать не могла.

— Эх, Анька, Анька… Ладно — сделанного не воротишь. У тебя есть пятьдесят тысяч долларов?

Она кивнула.

— Ты их сними, пожалуйста, с карточки — завтра будут нужны наличные.

— Они хотят выкуп?

— Им нужен я. Ведь они считают, что я уже знаю, где тайник.

Он докурил, издалека точно попал окурком в урну, и эта смешная удача придала ему силы.

— Ну, все, переживать и мучиться будем позже — нужно делами заниматься. Понадобится, наверное, тысячи две, чтобы купить оружие. Они нужны уже сегодня. Съезди на Невский, в дорогих отелях — «Невском Паласе» или «Европе» — можно получить такую сумму в банкомате. А я пока позвоню нужным людям.

Анна заспешила вниз по лестнице.

Николай, справившись с первым шоком, внутренне подобрался и заставил себя не думать о том, что ждет Елену и тестя.

Пытаться воевать в одиночку — это безумие, но еще более безумным выглядело привлечение правоохранительных органов — Дубровка, Беслан, недавний Выборг… Оборони нас, Господь…

Но в одиночку, конечно, не справиться.

Николай раздумывал, кого бы он мог позвать с собой.

Сразу исключил ближайшего друга Серегу, которого знал вот уже тридцать лет. Тот бы пошел до конца, но у него две маленькие дочки. Варьке и Анфиске, случись что, папин подвиг во имя дружбы не заменит живого отца.

Остались двое: генерал Дюня и бывший опер Профессор.

Николай знал, что они не откажутся.

Дюня сам напомнил о своем долге, а Профессор, авантюрный по складу характера, маялся бездельем на ранней милицейской пенсии и был готов ввязаться в любое приключение, тем более ради освобождения друга-рыбака и Елены, которую он обожал и трогательно называл «мама».

Николаю не хотелось впутывать Дюню, но повоевавший и, похоже, не утративший боевых навыков «волкодав» очень пригодится на заливе.

— Можешь говорить? — спросил Николай, после того как одноклассник ответил на звонок.

— Да, слушаю.

— Мне нужна твоя помощь, только твоя, а не твоей конторы. На заливе в доме тестя кто-то захватил его и мою жену. Завтра требуют выкуп. Прогуляешься со мной?

«Прогулками» они в Афгане называли боевые выходы.

— Где и когда? — Дюня не стал задавать лишних вопросов.

— В шесть утра, на Выборгском шоссе у КП «Осиновая роща»…

Потом Николай набрал номер Профессора.

Тот откликнулся с энтузиазмом и пообещал немедленно заняться сбором нужного снаряжения.

Теперь последний звонок. Отыскав номер в записной книжке, он некоторое время слушал длинные гудки, и, когда уже начал терять надежду, ему ответили:

— На проводе, — Собеседник Николая слегка картавил.

— Яков Аронович, здравствуйте. Вас беспокоит Николай Полуверцев, редактор петербургских «Новостей». Мы с вами встречались…

— Я вас прекрасно помню, уважаемый!

— Вы упоминали о неких раритетах, которые имеются в вашей коллекции. Я бы хотел их приобрести.

— Гм, вы имеете в виду… хорошо сохранившиеся раритеты?..

— Да. Причем они нужны сегодня. В расчете на трех человек.

— Боюсь, это будет непросто. Я должен связаться с владельцами этих… экспонатов и обсудить условия.

— Яков Аронович, я гарантирую полную конфиденциальность сделки!

Собеседник Николая помедлил, что-то обдумывая, и наконец сказал:

— Продиктуйте номер вашего мобильника, я перезвоню.

На лестницу высыпал одуревший от долгого сидения в душной редакционной комнате народ. И мигом рассосался по площадкам — курить и обсуждать услышанное на летучке.

Николай обнаружил Шаховцева, как всегда окруженного не успевшими что-то договорить или выяснить сотрудниками. Когда удалось протиснуться поближе к шефу, тот подчеркнуто сдержанно высказался:

— Ну, вы, Полуверцев, даете. Вообще уже…

В моменты раздражения Шаховцев любил продемонстрировать, что сдерживает свои эмоции и не опускается до фельдфебельского окрика на подчиненных. В результате получалось такое вот кокетливое проявление начальственного гнева. Шеф недобро глянул на Полуверцева, несколько секунд размышлял, характерно изогнув бровь, а потом, к удивлению Николая, предложил:

— Может быть, нужна наша помощь? Куда нибудь позвонить, поговорить с кем-то? «Новости» обладают в городе определенным авторитетом.

Николай, не рассчитывавший на такое участие, испытывал признательность и за предложенную помощь и за тактичность шефа, не пытавшегося выяснить, что произошло.

— Спасибо, Никита Александрович. Я не смогу работать в эти выходные. Необходимо, чтобы кто-то меня заменил.

— Так… Печально это, но что же делать… Берегите себя, Николай.

Позвонил Яков Аронович и заговорщицким тоном сообщил, что все в порядке.