В кругу семьи. Смерть Иезавели - Кристианна Брэнд

Щелк, щелк, щелк – вставали на место новые кусочки головоломки. Фигура в центре обросла мелкими подробностями. Было занимательно наблюдать, как складывается картинка. Коки взял за локоток и мистера Порта.

– Ладно, идемте со мной.

Инспектора Чарлзворта, уехавшего к Джорджу Эксмуту после того, как в девять часов юноша наконец решился позвонить в полицию, вызвали по телефону обратно в Скотленд-Ярд известием о прибытии мисс Сволок. Не зная о присутствии там мистера Порта, он еще не оценил, что признания в убийстве принимают масштаб эпидемии. Чарлзворт оставил сержанта Бедда беседовать с Джорджем, а сам поехал заниматься девицей Сволок. Вдали от всей этой череды саморазоблачений Перпетуя и Двойной Брайан сидели под деревом в парке и не держались за руки только потому, что было слишком жарко. Однако никакие погодные условия не могли заставить мистера Бриана расстаться с непременными, по его мнению, атрибутами английского джентльмена: макинтош, аккуратно сложенный, лежал на скамейке рядом, поверх него покоилась черная войлочная шляпа.

Оставшись наедине с Мамойдорогой, сержант Бедд сел на белесый стул (который при этом выказал признаки острого приступа люмбаго), достал блокнот и карандаш.

– Итак, мистер Эксмут, сэр, вы говорили?..

– Я просто обязан был сознаться, – сказал Джордж.

– Понятно, сэр. Конечно, вам нужно будет потом прийти в участок и сделать заявление по всей форме, но если вы расскажете мне, тогда мистер Чарлзворт сможет быть полностью уверен, что это было… – На самом деле мистер Чарлзворт хотел убедиться, что визит Мамыдорогой действительно необходим, однако печальное отсутствие доверия к словам Джорджа сержант Бедд от него утаил. – Я сделаю несколько заметок, сэр, просто чтобы ничего не забыть. Это не связывает вас никоим образом.

Он начеркал на чистой странице пару бессмысленных каракулей, чисто ради внешнего эффекта.

Мамадорогая, напротив, страстно желал быть связанным этим признанием. И мечтал драматично признаваться детективу-инспектору, а лучше – двум, трем или даже десятку детективов-инспекторов, причем в здании Скотленд-Ярда. А не распинаться перед флегматичным сержантом с доброй – и, кажется, слегка насмешливой? – улыбкой, рассказывая, что он убил Эрла Андерсона, потому что Эрл хотел разрушить жизнь некой дамы, имя которой не должно слететь с его губ. И что он убил Изабель Дрю, потому что она помогала и подстрекала Эрла, и они оба испортили бы жизнь Перпетуи… то есть жизнь этой дамы.

– А не лучше ли было просто предупредить обо всем барышню, сэр? – почтительно заметил сержант Бедд.

Джордж пришел в негодование.

– Как я мог? Сказать ей, что мужчина, которого она любит, злодей и двоеженец и… и замышляет против нее столь ужасную вещь? Можно было бы подумать, что я пытаюсь добиться ее расположения! Человек чести не вправе так поступать.

Он стукнул кулаком в свою тощую грудь и посмотрел сержанту в глаза. Потрясающе!

– Итак, вы убили мисс Дрю, сэр. Каким именно образом?

Карандаш завис над страницей.

– Я не собираюсь вам объяснять, – процедил Джордж со сдержанным достоинством.

Сержант Бедд сунул карандаш в нагрудный карман и откинулся на спинку стула, хотя это было довольно жестоко по отношению к изогнутым ножкам последнего.

– Ты не знаешь, сынок, правда?

– Конечно, знаю! – сердито заявил Джордж. – Но почему я должен вам рассказывать? Сами выясняйте.

– Хорошо, – спокойно сказал Бедд. – Выясним. А как насчет Андерсона?

– Я заманил его телефонным звонком на дорогу в Мейденхед и убил его там, а затем отрезал голову и отправил Пеппи в картонной коробке.

– Зачем? – спросил Бедд.

– Чтобы было похоже на Саломею. Ирод хотел голову Иоанна Крестителя, и она вот так ее прислала. Перпетуе… то есть даме… нужна была голова Андерсона.

– Вы немного путаете факты, – осторожно заметил Бедд, который каждый вечер читал по одному или два стиха из Библии, хотя трудно сказать зачем. Разве что потому, что миссис Бедд это нравилось. – Во что вы завернули голову, прежде чем положить ее в коробку?

Джордж посмотрел на сержанта настороженно.

– Вы сами знаете, почему я должен говорить?

– Послушайте, – сказал сержант Бед, снова откидываясь в кресле. – Вы могли убить Андерсона. У вас нет алиби на время его смерти, вы понимали, что он с легкостью помчится на запах работы, а учитывая, что ваша мать делает театральные декорации, вы, наверное, знакомы с нужными людьми. Вы могли бы легко одурачить его, сказав, что у вас есть связи. И вы могли вернуться в квартиру, как некто и сделал, воспользоваться его ключом, собрать вещи и унести их. Могли. Но вы этого не сделали. Потому что среди прочих вещей забрали штору из ванной Эрла Андерсона. В нее-то и была завернута голова, чтобы не допустить… э-э… протечки. И ты, сынок, этого не знал, правда?

Джордж сидел молча, свесив руки между колен.

– Такое бывает, – мягко произнес Бедд. – Некоторые парни, когда случаются такие ужасные вещи… это немного их сбивает. Взять, к примеру, тебя. Ты молодой джентльмен. Твоя мать – талантливая женщина, все ее уважают, а твой отец умер, и она не любит тебя отпускать. Поэтому, когда происходят такие события, тебе тяжело. Она уехала работать в Шотландию, ты предоставлен себе и слишком много думаешь. В этом деле есть дама, – шутливо сказал сержант Бедд, но его глаза были очень добрыми, – и все суетятся вокруг этой дамы, а дама, возможно, немножко суетится вокруг кого-то другого, и никто не суетится вокруг тебя. Полиция подозревает всех, кроме тебя. Это потому, что у них против тебя ничего нет. Но ты думаешь, что это потому, что ты слишком юн и неприметен, и они полагают, что ты не способен на… как бы сказать… мужество, страсть, ярость и решительность, которые нужны для расчетливого убийства. Ты хочешь показать им, что способен действовать как мужчина, как очень сильный и смелый мужчина; тогда и молодая леди, возможно, посмотрит на тебя другими глазами. Пожалеет тебя, станет беспокоиться о тебе и задумается о том, что ты за человек, раз вот так убиваешь людей, и все ради нее. Даже если потом будет доказано, что это не так, она хотя бы заметит тебя, запомнит до конца своих дней. Ничего удивительного, сынок, многие люди сознаются в убийствах, которых не совершали, причем почти всегда по тем же причинам. Вчера ты сделал ошибку с мисс Сволок: обвинил ее в том, что оказалось неверно. Ты хотел расстегнуть ее блузку, а инспектор оттолкнул твою руку, как будто ты глупый мальчик. И мистер Брайан, твой соперник, стоящий так по-свойски рядом с некой дамой, посмотрел на тебя с презрением и назвал тебя «глупым мальчиком». Это тебя задело. Ты пришел в ярость, а потом еще жаркая ночь ударила в голову. И ты придумал это признание. Что ж, ты мог убить Андерсона. Но ты не мог убить мисс Дрю, и это доказанный факт. Она умерла почти в то же самое время, когда упала. Ты мог стянуть ее вниз: веревки могли свисать с твоей стороны арки, а не со стороны Красного Рыцаря. Но ты не подходил к ней. Ты сидел на лошади, не опускался на колени и не касался ее, как это сделал Красный Рыцарь. Красный Рыцарь мог убить ее, и мы это доказали. А ты не мог. Твое признание – ложь. – Бедд встал со стула и подошел к окну, обернулся оттуда и повторил: – Ложь!