Роль морских сил в мировой истории - Альфред Мэхэн

Уничтожение или рассеяние эскадры из Тулона во многом предотвратили вторжение в Англию, хотя 5 кораблей, добравшихся до Кадиса, оставались предметом озабоченности адмирала Хоука, чья эскадра крейсировала перед Брестом. Шуазель, лишившийся главной цели, все еще выступал за вторжение в Шотландию. Французская эскадра в Бресте под командованием маршала де Конфланса, который был морским офицером, несмотря на титул, насчитывала 20 линейных кораблей (помимо фрегатов). Войска, предназначавшиеся для транспортировки, по разным подсчетам насчитывали 15–20 тысяч человек. Сначала решили, что транспорты будут сопровождать всего лишь 5 линейных кораблей (помимо малых судов). Конфланс настаивал, чтобы из Бреста вышла вся эскадра. Министр же флота полагал, что адмирал недостаточно подготовлен в тактическом отношении для сдерживания неприятеля и обеспечения, таким образом, безопасного прохождения конвоя к месту назначения близ Клайда (район Глазго) без риска решительного сражения. Считая поэтому, что предстоит крупное сражение, министр полагал, что будет лучше, если оно состоится до отправки войск. Потому что в случае поражения конвой не будет принесен в жертву, а в случае победы путь для конвоя будет открыт. Транспорты собрали не в Бресте, но в портах южнее от него, вплоть до устья Луары. Поэтому французский флот вышел в море с намерением и решимостью сразиться с неприятелем. Но последующий курс эскадры весьма трудно примирить как с этой целью, так и с подробными боевыми инструкциями, выпущенными адмиралом до ее отбытия[94].

5—6 ноября налетел свирепый западный шторм. Выдержав его три дня, Хоук потерял терпение и отправился в Торби, где ожидал перемены направления ветра, поддерживая в эскадре готовность к немедленному возвращению к месту диспозиции. Тот же самый шторм, удерживая в Бресте уже французов, дал шанс небольшой эскадре под командованием Бомпара, прибытия которой из Вест-Индии ожидали, проникнуть в бухту во время отсутствия эскадры Хоука. Конфланс активно занялся военными приготовлениями. Он рассредоточил экипажи Бомпара по своим кораблям, которые были слабо укомплектованы, и 14 августа вышел в море при восточном ветре. Конфланс сразу же взял курс на юг, теша себя иллюзией, что избежал встречи с Хоуком. Последний, однако, отбыл из Торби 12 августа и, хотя снова был отнесен назад, вышел в море повторно 14 августа, в тот же день, что и Конфланс. Вскоре англичанин прибыл к месту диспозиции и узнал, что противник был замечен к югу, держа курс на восток. Хоук легко пришел к выводу, что французы направлялись в Киберонскую бухту. На всех парусах он помчался к тому же месту. 19 августа в 11 часов вечера французский адмирал определил, что находится в 70 милях юго-западнее, к западу от острова Бель-Иль (см. план 8). Так как с запада задул свежий ветер, то он направился к острову, убавив паруса. Ветер же продолжал крепчать и переходить в западно– северо-запад. С наступлением дня впереди показались несколько кораблей, которые, как оказалось, были английской эскадрой под командованием коммодора Даффа, блокировавшей Киберонскую бухту. Кораблям французской эскадры был дан сигнал начать преследование. Англичанин, обратившись в бегство, разделил свою эскадру на два отряда – один двинулся на ветре, другой уклонился к югу. Большая часть французской эскадры продолжала держать курс вслед первому отряду, то есть в направлении побережья, но один корабль уклонился в направлении второго отряда. Сразу после этого корабли французского арьергарда подали сигнал о появлении парусов с наветренной стороны, которые также видели с салинга флагманского корабля. Видимо, примерно в тот же момент сторожевой фрегат перед английской эскадрой сообщил своему адмиралу о появлении парусов с подветренной стороны. Усердие Хоука свело его с Конфлансом, который в своих официальных отчетах утверждает, что считал невозможным, чтобы поблизости находился противник, превосходивший или равный ему по силе. Конфланс приказал теперь своему арьергарду встать на ветер для поддержки корабля, уклонявшегося в ходе преследования к югу и востоку. Через несколько мгновений французы обнаружили, что эскадра с наветренной стороны насчитывала 23 линейных корабля, среди которых определенное число составляли трехпалубные корабли. Тогда Конфланс приказал своим кораблям прекратить погоню и приготовился к бою. Оставалось определить курс в непредвиденных условиях. Теперь дул сильный ветер с западно-северо-запада, предвещавший шторм в обстановке, когда французская эскадра находилась недалеко от берега с подветренной стороны, а неприятель значительно превосходил ее в численности. Ведь, помимо 23 линейных кораблей Хоука, французам противостояли также 4 50-пушечных корабля Даффа. Поэтому Конфланс решил искать спасения в бегстве и повел свою эскадру в Киберонскую бухту. Он полагал, что Хоук не осмелится последовать за ним в условиях ухудшения погоды в залив, где, по описаниям французских властей, имелись отмели и мелководья, а также гряда рифов, на которую моряки посматривали со страхом и всегда проходили через нее с большой опаской. Именно в этих сложных условиях должны были сойтись в бою 44 больших корабля, при крайне ограниченном пространстве для маневрирования. Конфланс тешил себя мыслью, что ему удастся войти в бухту первым и придвинуться близко к западному берегу залива, вынудив неприятеля, если он последует за ним, занять позицию между ним и песчаной отмелью в 6 милях с подветренной стороны. Ни одно из его ожиданий не оправдалось. Отступая, он переместился в головной корабль эскадры, что имело свой резон, поскольку, только возглавив эскадру, он мог продемонстрировать ясно, что хотел предпринять, но это повредило его репутации среди публики, которая посчитала, что адмирал обратился в бегство первым. Хоука же опасности, вставшие перед ним, не испугали ни в малейшей степени и ни на мгновение. С его опытом моряка он полностью представлял себе их масштабы. Но он обладал хладнокровием, твердостью и отвагой для того, чтобы по достоинству оценить все риски, не преуменьшая, но и не преувеличивая их. Хоук не оставил нам записей своего анализа обстановки, но, несомненно, он полагал, что французы, первыми входившие в бухту, должны были отчасти сыграть роль лоцманов, и если бы сели на мель, то раньше его. Он верил, что его офицеры, закаленные суровой школой блокады, превосходили французов в стойкости и опыте. Он знал, что и английские власти, и страна в целом требовали, чтобы эскадра противника не достигла благополучно другого дружественного порта. В тот самый день, когда Хоук последовал, таким образом, за французами в обстановке, сделавшей предстоящий бой самым драматичным из морских сражений, в Англии сжигали его чучело из-за того, что он позволил французам ускользнуть. Когда Конфланс, ведший свою эскадру, огибал Кардиналы – так назывались скалы, находившиеся на южной оконечности входа в Киберонскую бухту, – головные корабли английской эскадры завязали бой с французским арьергардом. Здесь предстает другой случай общей погони, завершающейся свалкой, но это происходило в исключительных и грозных условиях, связанных со штормовым ветром, бурным морем, берегом с подветренной стороны, сумасшедшей скоростью, убавленными парусами и большим числом кораблей. Один французский 74-пушечный корабль, теснимый неприятелем, превосходящим в силах, дерзнул открыть порты нижнего дека. Он был потоплен ворвавшейся внутрь морской водой со всем содержимым на борту, кроме 20 спасшихся человек. Другой французский корабль был потоплен огнем с флагманского корабля Хоука. Два других корабля, на одном из которых развевался вымпел коммодора, спустили свои флаги. Остальные были рассеяны. Семь кораблей ушли в северном и восточном направлениях и встали на якорь в устье небольшой реки Вилен, в которое им удалось войти на высокой воде двух приливов – подвиг, не имевший прежде прецедента. Еще семь кораблей укрылись к югу и востоку от Рошфора. Один корабль, получив сильные повреждения, сел на мель и погиб близ устья Луары. Флагманский корабль, имевший то же название, что и корабль Турвиля, сожженный при Ла-Хоге, «Король-солнце», встал на якорь с наступлением ночи у Круазика, чуть севернее устья Луары, где благополучно простоял всю ночь. На следующее утро адмирал обнаружил свой корабль в полном одиночестве и, видимо несколько опрометчиво, посадил корабль на мель, чтобы он не достался англичанам. Этот шаг французы осудили, но напрасно, потому что Хоук никогда не позволил бы неприятельскому кораблю уйти безнаказанно. Большая французская эскадра была уничтожена. Ведь 14 кораблей, не захваченных в плен или не потопленных, разделились на две группы, и только той группе, что оказалась в устье реки Вилен, удалось спастись. Они уходили по паре за один раз, оставаясь в устье этой реки от пятнадцати месяцев до двух лет. Англичане потеряли два корабля, которые сели на мель и были безнадежно разбиты. Их потери в бою были крайне незначительны. С наступлением ночи Хоук приказал эскадре и трофейным кораблям встать на якорь в позиции, указанной на плане 8 (б).