Рай беспощадный - Артем Каменистый

Куда они могли деться, такие тяжелые? Хотя стоп! Плавучесть-то у них положительная! Они могли вывалиться по пути, выплыть в раскрытую дверь и пропасть навсегда! И тогда все зря!!!

Но ведь труп не пропал… У них ведь при разложении плавучесть очень высокая, но он никуда не делся. Или бронежилет сыграл роль? Тяжелый ведь. А может, все гораздо проще — поднялся кверху, и потом, объеденный морскими стервятниками, опустился.

Макс, позабыв про то, что двигаться надо неспешно, резко задрал голову. В хвостовой части машины, неподалеку от рваного отверстия, оставшегося на память о потерянном хвосте, под потолком виднелась россыпь плавучего мусора, окружавшая три огромных ящика, отблескивавших оранжевым.

Такого облегчения Макс никогда в жизни не испытывал. Все на месте. И рассуждения его верны — он быстро догадался, ни разу не ошибившись. А на глубине это не так просто.

И самое главное — несмотря на все повреждения, груз сохранился. Не вывалился в распахнутые двери, не выплыл в дыру — остался в недрах огромного фюзеляжа.

Подплыл к ближайшему контейнеру. Для удобства переноски на нем было множество ручек. Ухватившись за одну, попробовал потянуть. Сопротивлялся тот отчаянно — Максу показалось, будто скалу тащит. Может, он и весит под центнер, но наверх рвется как воздушный шар. Или глубина сказывается и ощущения обманывают?

Будь дело на суше, он бы, наверное, запыхался, а здесь приходится о дыхании думать. Точнее, об его отсутствии. Легкие уже требуют свое, хотя на глубине их сильно сдавило. Плотность воздуха выросла, и концентрация кислорода в нем, естественно, поднялась, что организм воспринял положительно — скорость насыщения тканей животворным газом резко возросла. Этот эффект очень помогает фридайверам при погружении, и он же, к сожалению, губит их при всплытии. Но вечного в этом деле не бывает: кислорода с каждой секундой становится все меньше, а вот углекислого газа — наоборот. Срабатывает дыхательный рефлекс — нестерпимо хочется сделать глубокий вдох. Потерпите… Потерпите немного… Еще чуть-чуть… Надо всего лишь вытащить ящик наружу.

Положительная плавучесть — это хорошо, но масса ящиков, увы, никуда не пропала — при попытке потянуть первый на себя, притянулся не контейнер к Максу, а наоборот. Это на миг обескуражило, но лишь на миг: всерьез теряться здесь нельзя. Одной рукой за край дверного проема, другой за рукоятку. А теперь на себя. Вот и все — дело пошло.

Труднее всего было вытолкать контейнер за дверь — препятствие наверху мешало. Максу пришлось упираться в проем ногами, тащить на себя за две ручки, потом сильными рывками перекатывать массивный непослушный груз. Действовал он четко, потратив на все несколько секунд, но ему показалось, что прошло не меньше минуты — в подводном мире все воспринимается иначе.

Есть — контейнер пошел наверх. Все — дело сделано. Макс дернулся было следом за ним, но замер: подспудно тлеющая нехорошая мыслишка созрела именно в этот момент.

Как там Эн говорил? Всего ящиков три: два верхних полезные, а третий, нижний, им вообще не нужен. Он не объяснил, в чем причина такой дискриминации контейнеров и как они различаются внешне. Возможно, и нет никаких отличий. Как теперь Макс узнает — который из них с выигрышем, а какой пустышка?! Вдруг наверх ушел именно такой — набитый каким-то хламом?

Вероятность выигрыша — два к трем, проигрыша — один к трем… Если Макс сейчас уйдет наверх, он уже не сможет вернуться. Мало добраться до поверхности — уйдет немало времени, чтобы прийти в себя и решиться на новую самоубийственную попытку. Может, и жизни не хватит — он ведь по себе чувствует, что на пределе возможностей работает, если не хуже. Талант — штука полезная, но не привык к такой глубине, к давлению, к сумбуру в голове, к ужасу, похожему на страх высоты с точностью до наоборот. Планку, на которой работают профи, решил взять новичок — бездна такого не прощает и второго шанса не дает.

Он все должен сделать сейчас, второй попытки не будет.

Имеет право на риск? Сыграть в три наперстка? С такими вероятностями — нет, ему нужен гарантированный выигрыш.

Далеко наверху светится ровная морская поверхность — труднее всего оказалось оторвать от нее взгляд. Такая манящая…

Развернувшись, Макс направился к следующему контейнеру.

* * *

С преградой дверного проема он боролся уже в полузабытьи — гипоксия[10]начала брать свое. Организм хотел дышать и ни на что другое не соглашался: еще чуть-чуть — и дело дойдет до конвульсий. Второй контейнер, увы, оказался не легче (по субъективным ощущениям, даже тяжелее), а силы были уже не те: Макс — парень здоровый, но у каждого есть свой предел. Протащил ящик под препятствием скорее на автомате, чем сознательно: удушье не позволяло думать здраво. Но остатков разума хватило, чтобы понять главное — дело сделано. Груз вырвался из рук — пошел наверх, вслед за первым. Пора и самому туда же.

Мозг уже не просто работал вполсилы — начались серьезные сбои. Макс начисто позабыл про первоначальный план пойти наверх, перебирая руками по канату вертикально опущенного второго якоря. В плане расхода кислорода этот способ гораздо экономнее, чем работа ластами. Увы — как он и опасался, дезориентация взяла свое и пришлось идти трудным путем.

Он больше не мог подавлять рефлексов паникующего тела — не берег сил, со всей дури молотил руками и ногами, отчаянно прорываясь наверх. К воздуху, к жизни. Но этого было мало — если на дно он летел камнем, то к поверхности возвращался со скоростью улитки. Почти все, чему учился годами, теперь забыто: мышцы работают несинхронно, сжигая последние крохи кислорода на бесполезные рывки.

Над головой промелькнула длинная темная тень. Просто крупная рыба или Анфиса вернулась? Возможно, и зубастая — Макс ее уже не боялся и вообще не думал о подобных опасностях. Ему теперь не до разглядываний подводных красот и оценки угроз. Ничего не интересно: ни сияющий зонтик огромной, почти двухметровой медузы, ни стая мальков, похожая на серебристое облачко. Мозг, лишенный кислорода, не реагирует больше ни на что. Ему лишь одно нужно: гладь поверхности, до которой все еще очень далеко.

И тут Макс понял — он успеет. Не все так плохо, как казалось. У него еще остался кислород — ведь он чувствует себя прекрасно, если не обращать внимания на отдельные мелочи. Руки и ноги не слушаются, мышцы свинцом налились, но это, наверное, временно — ведь он прекрасно их чувствует, и знает, что если захочет всерьез, то они заработают. И дышать уже хочется не так остро — он легко справляется с рефлексами. У него получилось — он сделал это. Сейчас вынесется из воды и победно подмигнет товарищам, столпившимся у борта.

Он знал об опасности этих симптомов, но уже не понимал, что это конец. Тело, вырвавшееся из тисков давления, возвращалось к обычному состоянию. Грудная клетка распрямлялась, легкие увеличивались в объеме, следовательно, концентрация кислорода в них падала. Если на дне они снабжали им ткани и органы, то теперь — наоборот, начали вытягивать отданное назад. Процесс этот развивался стремительно, лавинообразно — его усиливал каждый отвоеванный у бездны метр. Именно из-за этого коварного явления наиболее опасен последний этап, когда до поверхности рукой подать, где давление приближается к привычному. И парадокс — из-за него же упрощается погружение, особенно при серьезных глубинах.