Бункер. Смена - Хью Хауи

— Оставайся здесь! — отрезал отец.

Джимми кивнул.

— Вот и молодец.

Отец поворошил волосы Джимми, улыбнулся, потом развернулся и пошел к выходу по темному и узкому коридору. Красные лампочки над головой мигали, как пульс. Джимми услышал отдаленный стук подошв по металлическим скобам, но вскоре смолк и он. И тогда Джимми Паркер остался один.

62

Бункер № 1

2345 год

Дональд не ощущал большие пальцы на ногах. Его голые пятки еще не оттаяли. А вокруг него были ботинки. Повсюду. Ботинки людей, везущих его по проходу между поблескивающими капсулами. Ботинки неподвижные, пока у него брали кровь, велев помочиться. Жесткие ботинки, которые скрипели в лифте, когда взрослые мужчины нервно переминались с ноги на ногу. И наверху, когда вестибюль встретил его суматошным топотом спешащих куда-то людей, нервными возгласами, нахмуренными бровями. Его привезли в квартирку и оставили одного — привести себя в порядок, помыться и оттаять. В коридоре за дверью тоже туда-сюда топали ботинки. Все куда-то торопились. Он проснулся в мире тревоги, смятения и шума.

Все еще полусонный, Дональд сидел на койке, и его сознание плыло где-то над полом. Его стискивала глубокая усталость. Это напомнило ему дни из прошлой жизни, до бункера, когда, если ты садился на кровати, это вовсе не означало, что ты проснулся. Когда по утрам он окончательно просыпался лишь в душе или за рулем по дороге на работу, много позже того, как начинал шевелиться. Сознание отставало от тела; оно плыло сквозь пыль, взметенную тупоносыми шаркающими ботинками. Пробуждение после десятилетий в заморозке ощущалось именно так. Смутно припоминаемые сны куда-то неуловимо уплывали, и Дональд был лишь рад от них избавиться.

Квартирка, куда его привезли, находилась дальше по коридору, в котором располагался его старый офис — они миновали его по пути. Это означало, что он сейчас в командном крыле — там, где прежде работал. В ногах койки стояла пара ботинок, на каждом сзади черным выцветшим маркером было выведено «Турман». Непонятно почему, но эти ботинки предназначались ему. После пробуждения его стали называть «мистер Турман», но он не был этим человеком. Произошла ошибка. Или жестокая подстава. Какая-то игра.

Пятнадцать минут, чтобы приготовиться. Так ему сказали. Приготовиться к чему? Дональд сидел на койке, закутавшись в одеяло, и время от времени дрожал. Кресло-каталку оставили рядом. Мысли и воспоминания неохотно собирались, как усталые солдаты, которых подняли посреди ночи и приказали построиться на плацу под ледяным дождем.

«Меня зовут Дональд», — напомнил он себе. Он не должен это забыть. Это первое и самое главное. Знать, кто он такой.

Ощущения постепенно возвращались вместе с просыпающимся сознанием. Дональд ощущал вмятину в матрасе, размером и формой с чье-то тело. Это углубление, оставленное другим человеком, притягивало его. На стене за дверью виднелась другая вмятина в том месте, где по ней ударила ручка распахнутой двери. Наверное, было что-то срочное. Драка или несчастный случай. Кто-то ворвался в комнату. Сцена насилия. Сотни лет событий, прошедших мимо него. И пятнадцать минут на то, чтобы собраться с мыслями.

На столике возле кровати лежала табличка-удостоверение со штрих-кодом и именем. К счастью, без фотографии. Дональд потрогал ее, вспомнил, как ею пользоваться. Оставил ее на столе, неуверенно встал на ноги, держась за кресло-каталку, и направился к крохотной ванной.

На руке была повязка в том месте, где врач брал у него кровь. Доктор Уилсон. Он уже сдал образец мочи, но ему требовалось помочиться снова. Сбросив одеяло, он встал над унитазом. Струя оказалась розовой. Дональд вспомнил, как в прошлую смену видел мочу угольно-черную. Закончив, он встал под душ.

Вода была горячей. Окутанный паром, Дональд дрожал. Открыв рот, он позволил каплям падать на язык и смачивать щеки. Потом он оттирал воспоминание о яде в его теле — воспоминание, из-за которого было невозможно ощутить себя чистым. На мгновение ему показалось, что это не горячая вода обжигает кожу, а воздух. Наружный воздух. Но потом он выключил воду, и жжение уменьшилось.

Вытершись, он нашел оставленный для него комбинезон. Тот оказался слишком большим, но Дональд все равно его надел, ощущая, как грубая ткань слегка царапает кожу, пробывшую обнаженной неизвестно сколько. Он уже застегивал молнию спереди, когда послышался стук в дверь. Кто-то окликнул его по имени — то было чужое имя, написанное на ботинках и на именной табличке на прикроватном столике.

— Заходите, — отозвался Дональд все еще слабым и хриплым голосом.

Сунув табличку в карман, он тяжело уселся на койку. Закатав слишком длинные и просторные рукава, надел по очереди ботинки. Повозился со шнурками, встал и обнаружил, что может свободно шевелить пальцами в этой обуви с чужой ноги.

Много лет назад Дональда Кини возвысило простое изменение обращения. Власть и важность пришли к нему мгновенно. Всю жизнь он был человеком, к которому мало кто прислушивался. Человеком с дипломом, цепочкой из нескольких работ, женой, скромным домом. А затем, всего за одну ночь, компьютер подсчитал голоса, и Дональд Кини стал конгрессменом Кини. Одним из сотен тех, кто дотянулся до большого руля, — и эти сотни рук тянули и толкали руль, судорожно управляя кораблем.

Такое произошло за ночь и теперь происходило снова.

— Как вы себя чувствуете, сэр?

Стоящий возле двери человек озабоченно всмотрелся в Дональда. На шее у него висела табличка с именем «Эрен». Он был начальником оперативного отдела и сидел за столом психолога в кабинете дальше по коридору.

— Все еще пошатывает, — негромко ответил Дональд.

Кто-то в ярко-синем комбинезоне пробежал по коридору и скрылся за поворотом, обдав их ветерком, пахнущим кофе и потом.

— Вы в состоянии идти? Очень извиняюсь за такую спешку, но не сомневаюсь, что вы к такому привычны. — Эрен указал в другой конец коридора. — Нас ждут в комнате связи.

Дональд кивнул и пошел следом. Он помнил эти коридоры тихими, без топота и громких голосов. Он заметил на стенах потертости, которые показались ему новыми. Напоминание о том, сколько времени пролетело.

Когда они вошли в комнату связи, все взгляды устремились на него. Кто-то попал в беду — Дональд это чувствовал. Эрен подвел его к креслу. Все смотрели и ждали. Дональд уселся и увидел перед собой на экране замершее изображение. Кто-то нажал кнопку, и картинка пришла в движение.

В воздухе плотно висела и вихрилась пыль, затрудняя обзор. Клочковатыми полотнищами проплывали облака. Но все же он разглядел в мутных просветах фигуру в мешковатом комбинезоне на запретном ландшафте, бредущую по пологому склону спиной к камере. Кто-то находился снаружи.

Уж не он ли сейчас на экране, снятый камерами много лет назад? Комбинезон выглядел знакомо. Возможно, камеры тогда засекли его дурацкий поступок, попытку умереть свободным человеком. А теперь разбудили, чтобы продемонстрировать эту проклятую улику. Дональд приготовился к обвинениям, к наказанию…