Только в моих объятиях - Джо Гудмэн

Едва заметный румянец выдал ход его мыслей, хотя разведчик и не подумал раскаиваться:

— Ну, коль скоро ты до сих пор избегаешь приблизиться к этой кровати, я имею полное право утешаться хотя бы мечтами!

Гневно вздернув подбородок, Мэри развязала ленты шляпки и кинула ее через весь вагон в Райдера. Тот поймал ее и рухнул на кровать как подкошенный.

— Ах, как забавно! — сухо заметила Мэри.

В ответ он лишь иронически ухмыльнулся.

Мэри задумчиво покачала головой, не в силах отвести взгляда от его лица. Подчас та легкость, с которой Райдер заставлял сердце замереть в груди, уязвляла ее гордость. Она постоянно позволяла втягивать себя в стычки, в которых нередко теряла контроль, и потом даже не могла сказать точно, с какого момента он начинал брать над ней верх, заставляя страдать от поражения. Райдер же вел себя совершенно иначе. Даже уложенный ею на обе лопатки, он не терялся и принимал неудачу вполне спокойно, не теряя достоинства.

Мэри попыталась спросить его об этом позднее, лежа рядом с ним на некогда чистых и отглаженных, а теперь беспощадно измятых простынях на узкой кровати. При воспоминании о том, как нежно он любил ее несколькими минутами ранее, у нее пробегали по коже мурашки.

— Как тебе это удается? — поинтересовалась она, опираясь руками на его грудь и заглядывая в глаза. Его расслабленное, безмятежно-спокойное лицо ничем не напоминало того ненасытного хищника, который заставлял ее тело разрываться на куски от наслаждения. О недавнем накале страсти говорили лишь бившаяся до сих пор жилка на шее да глубокие морщины, залегшие в уголках рта. Он наполнял ее до краев, а она принимала его. Она чувствовала, как напрягается ее тело в ответ на его рывки, словно стараясь обхватить как можно плотнее и подольше удержать в себе, продлевая волшебные минуты единения. И теперь Мэри не могла отделаться от странного ощущения потери: бедра ныли, словно между ними чего-то не хватало. Она болезненно ощущала контуры своего тела, больше не слитого воедино с телом Райдера.

Она поняла, что больше не хочет добиваться ответа на свой вопрос. Она хочет его, хочет снова почувствовать его внутри себя.

Мэри улеглась так, чтобы вытянуться вдоль его тела во весь рост. Она следила за его глазами, в которых мелькнуло сначала удивление, потом радость, потом понимание — и, наконец, страсть. Он поцеловал ее, и она ответила ему сильно, жадно, торопливо лаская языком. Ее дыхание — равно как и его — стало прерывистым, в ответ на любовный призыв, который не мог остаться без ответа.

Нежные груди Мэри щекотали его чувствительную кожу, соски ее напряглись. Между их телами то и дело пробегали искры возбуждения. Оно все нарастало, становилось нестерпимым, буйным и приносило все большее наслаждение, едва не доходившее до боли. Мэри снова стала влажной и горячей, готовой принять его в себя.

Она приподнялась на руках, и Райдер тут же сжал в ладонях ее груди. Мэри устроилась поверх него. Прошло еще так мало времени, и он не успел набраться сил, чтобы любить ее вновь. Такого никогда не случалось прежде, и Райдер сам не ожидал от себя подобной прыти, однако в эту минуту обоим было наплевать, что можно, а что нельзя. И он откликнулся на ее призыв, на бурю чувств, захватившую их обоих и закрутившую в вихре экстаза. Ее горячее, ненасытное тело обволокло его, словно дикое пламя. Маленькие сильные пальцы обхватили напрягшуюся плоть и погрузили глубоко внутрь. Взор Райдера привлек не рассеянный, покорный взгляд, устремленный в пространство. Нет, в широко распахнувшихся глазах Мэри ясно читалось желание идти до конца.

И это было несравненно…

Его руки оставили ее груди и скользнули вниз, туда, где их тела сливались воедино, и он принялся ласкать Мэри в то время, как она двигалась над ним. Из груди у нее вырвался крик, в котором не слышалось слов — лишь хриплые звуки неземного блаженства. Ее головка запрокинулась, а бедра подались чуть-чуть вперед. Плавные линии выгнувшегося тела могли бы стать неким символом чудесной страсти.

Тело Райдера по-своему повторило этот символ в момент наивысшего блаженства. Он прижал к себе трепещущее тело Мэри. Слипшиеся от пота пряди упали на виски. Он чувствовал, какими необычно сильными толчками бьется ее сердце. Осторожно отодвинув со лба волосы, он прошептал:

— Не шевелись, — потому что знал: прикоснись она к нему опять — и он от страсти выпрыгнет из собственной кожи.

Откатившись на бок, Райдер любовался Мэри, подперев голову локтем. В салоне горела одна лампа, пламя которой задрожало и закачалось, когда вагон тронулся с места и покатился по рельсам. Вот они и в пути — точь-в-точь как обещала Рении. Без вопросов. Без осложнений.

Райдер ухватился за последнюю мысль. Возможно, одно осложнение все же случится… и он по-новому взглянул на Мэри.

— Кажется, ты хотела меня о чем-то спросить?

Мэри разглядывала панели, покрывающие потолок вагона. Их поверхность украшала искусная резьба, и задумчивые зеленые глаза внимательно исследовали прихотливый узор.

— Мэри?..

Девушка задумчиво прикусила губу, стараясь облечь в слова роящиеся в голове бессвязные мысли.

— Почему я не могу не откликнуться на то, как ты произносишь мое имя?

— У апачей не принято вслух произносить настоящее имя, данное человеку при рождении, — ласково улыбнулся Райдер. — Оно приберегается для особо важных или торжественных случаев и означает большую честь для того, кого окликнули. — Подобрав раскинутые одеяла, он укрыл ими Мэри, укрылся сам и продолжил:

— Ты, сама того не замечая, почему-то употребляла мое имя точно так же, как и я — твое.

— Вот как?

— Да. Я обнаружил, что отвечаю тебе точно так же, как если бы это Наич, Джозани или кто-то еще из чихуахуа просил меня об одолжении. — И он долгим взглядом посмотрел на Мэри, ожидая услышать то, что она давно должна была сказать.

Это не сравнимое ни с чем терпение постоянно лишало Мэри равновесия. С самого начала она поняла, что Райдер всегда дождется своего. Он вроде бы даже ухитрялся радоваться ожиданию и находить в нем прелесть, в то время как для нее самой ожидание было пыткой.

— Ты ведь знаешь, что я тебя люблю.

Райдер лишь молча смотрел на нее.

— Я и сама не знала, что при этом делается или говорится. А скорее всего просто боялась. Мне казалось, что тогда я стану частью тебя, а это для меня невыносимо. Но при этом, хотя ты и молчал, я знала, что ты меня любишь. Я следила за тем, как ты выражаешь свою любовь и восхищение, и видела, что ты не изменился к худшему, что ты остался прежним, только душа твоя оказалась намного богаче.

Пальцы Райдера легонько погладили Мэри по плечу и замерли.

— Это потому, что ты всегда была частью меня, — промолвил он. — С самого начала. Не с того дня, как мы повстречались, а с того, как появились на свет. Уже тогда тебе было уготовано место у меня в сердце и в мыслях. — И Райдер коснулся своего виска. — Твой дух всегда обитал здесь, и теперь, когда ты вместе со мною, во плоти, это стало глубже, правдивее и… богаче.