Бой не вечен! - Василий Головачев

– Переживешь, – негромко сказал Георгий, выходя вперед. – У нас мало времени, господин начальник Службы тотального контроля, поэтому долгие беседы мы вести не намерены.

– Вы меня знаете? – вздернул брови Мережковский. – Странно, что я вас не помню. Может быть, назовете свое имя?

– Я Витязь, – тем же тоном проговорил Георгий. – Где женщина?

Архип Иванович нахмурился, посмотрел на молодого человека в камуфляже, и тот неуловимым движением выхватил из кобуры пистолет – новейший образец «волка», принятый на вооружение спецподразделениями МВД и ФСБ.

– Итак, я спросил ваше имя, – поднял Мережковский глаза на Георгия.

– А я спросил, где Лиза, – холодно парировал тот.

– А вы наглец, господин Тарзан… – Архип Иванович не договорил.

Георгий шагнул к нему, парень со шрамом выстрелил, пуля вонзилась Георгию в плечо… и прошла насквозь, не оставив следа, будто пролетела сквозь облако дыма, срикошетировала от статуи Будды. Спецназовец вскочил, стреляя три раза подряд – с тем же результатом, а потом Крутов, взявший темп, обошел его слева и одним ударом выбил пистолет, подхватив оружие на лету. Направил рубчатый ствол «волка» на Мережковского.

– Этот вопрос последний: где Лиза?!

Архип Иванович, больше изумленный, чем испуганный демонстрацией необычных возможностей противника, открыл рот, собираясь продолжать разговор в прежнем ключе, но увидел движение пальца на курке пистолета и вытянул вперед ладонь:

– Не стреляйте! Ваша жена жива и здорова, она сейчас в Москве, в одной из наших… в одном из центров СТОКК.

– Зачем вы ее захватили?

Мережковский посмотрел на легионера со шрамом, державшегося за руку, которого, очевидно, считал гарантом своей безопасности, нервно потер руки.

– Вы должны нас понять. Все просто: мы хотели предложить вам работать на…

– Проект, – подсказал Георгий.

Мережковский вздрогнул, вытаращил глаза.

– Я не знаю, о чем вы говорите, я имел в виду нашу службу…

– Кто отдал приказ о захвате?

Начальник СТОКК снова потер ладонь о ладонь, заколебался было, завороженный дулом пистолета, потом нехотя произнес:

– Я… – И торопливо добавил: – Но по просьбе одного человека, и к тому же я не приказывал убивать ваших родственников…

– Кто их… убил?!

Архип Иванович бросил взгляд на спецназовца в камуфляже, Крутов перевел взгляд на него и встретил ответный черный ненавидящий взгляд. Глухо проговорил:

– Ты?

С быстротой молнии парень вдруг вытащил из-под полы куртки еще один пистолет – отечественный «ПСС», но Крутов действовал еще быстрей, особым приемом перехватил руку и выкрутил ствол пистолета в живот спецназовцу. Раздался выстрел. Парень вздрогнул, мгновение постоял, согнувшись, с ничего не видящими глазами, и упал лицом вниз. Бледный Мережковский и настоятель храма, растерянный и потный, смотрели на тело легионера и молчали.

Крутов расслабился, медленно выдохнул воздух через нос, посмотрел на партнера.

– Я не хотел…

– Чего уж теперь, – проворчал Георгий. – Можно было обойтись и без этого. – Повернулся к начальнику СТОКК. – Вставай и шагай вперед.

– Зачем? – вжался Мережковский в спинку кресла. – Что вы хотите делать?

– Ты послужишь нашим проводником в Москве и заложником. Может быть, поймешь впервые в жизни, как это приятно. Шагай! А ты – спи!

Палец Георгия уперся в лоб настоятеля, тот обмяк, закрывая глаза.

Крутов открыл все еще запертую входную дверь в «келью», взял свою одежду, натянул рубашку и джинсы. Оделся и Георгий. Они вывели Мережковского, не потревожив сонной тишины храма, встретились с группой Сержа и вскоре выехали на шоссе Брянск – Рославль. Только после этого Егор позволил себе окончательно успокоиться и почувствовал, насколько его вымотали поиски Елизаветы.

Ему не было нужды наведываться в Сергиев Посад для встреч с архимандритом Троице-Сергиевой лавры, но он отдыхал в этом месте духовно и физически и не упускал случая побродить по лужайкам лавры и дорожкам вокруг церкви Вознесения. Таким получился и вечер восьмого мая, когда назрела необходимость посовещаться с отцом Савватием, занимавшим не только пост архимандрита лавры, но и патриарха Всероссийского Вечевого Схода, руководимого волхвами Предиктора.

Сергий прибыл в лавру около семи часов вечера, когда она уже закрылась для прихожан и посетителей, и около часа неспешно прохаживался вдоль монастырских стен, пока не встретился с отцом Савватием, знавшим о прибытии гостя, а также о его желании побыть какое-то время в одиночестве.

– Добрый вечер, – поклонился молодой волхв, одетый в белую льняную рубашку и подпоясанный красным кушаком.

– Здрав будь, сударь, – поклонился в ответ седобородый Савватий, одетый в миткалевую рясу. – Не откажешься потрапезничать со мною? Нашего местного пивка отведать? Жарко.

Сергий знал, что отказываться от угощения грешно, и согласился, хотя есть не хотел. Ел он всего два раза в день, утром и в обед, соблюдая мудрые заветы предков, основанные на многотысячелетнем опыте. Знал координатор Катарсиса и то, что люди начали варить пиво, а точнее, «квасить» различные злаки и корнеплоды, получая разной степени воздействия алкогольные напитки, более семи тысяч лет назад. Первыми «пивоквасами» были древние славяне, за ними приемы пивоварения унаследовали арийцы и древние египтяне, затем греки, а затем европейцы и азиатские народы. Хотя настоящее пиво начали изготавливать лишь в шестидесятые годы девятнадцатого столетия, когда химические исследования Пастера произвели революцию в пивной промышленности.

Пиво Сергий не любил, но не отказался от кружки старого доброго хмеля, горьковатого, но утолявшего жажду и приятно ударявшего в голову.

Поужинав овощными салатами и вареной рыбой, волхвы вышли из трапезных палат лавры и поднялись на самый верх Утичьей башни, самой нарядной среди остальных десяти монастырских башен. По преданию, башня, называвшаяся ранее Житной, получила прозвище Утичья во времена Петра I, стрелявшего с башни уток в пруду во время вынужденного сидения в монастыре.

– До чего же красива родная земля! – сказал Сергий, глядя на пруд под башней и на просторы полей и лесов за городом. – И до чего же больно, что она не свободна! Сколько тысяч лет Роду, а он все продолжает воевать за свободу, отстаивать свои идеалы. Почему Творец не дал нам выбора, направил на эту ухабистую дорогу? Почему мы должны все время сражаться с силами Зла, стяжательства, мракобесия, лжи и властных амбиций? Почему Зло заразно, а Добро нет?

– Таковы Законы, – мягко сказал Савватий, понимая чувства своего юного (но не менее мудрого) коллеги. – Творец бросил человека в мир, навстречу всем ветрам, для созидания и проявления собственных дарований, чтобы он сам отвечал за свои поступки, а не ждал, что кто-то сверху будет дергать его за веревочку, выслушивать мольбы и просьбы и бесконечно помогать.