Горячий след - Олег Верещагин

Держа автомат наперевес, он побежал по коридору, равнодушно, мельком удивляясь тому, как громко стучат ботинки. Двери камер были распахнуты, внутри (он быстро заглядывал туда, вертя головой влево-вправо) — пусто, чисто, прибрано.

В одной камере лежали трупы. Люди были голые. Трое людей, двое уррвов. У всех размозжены выстрелами в упор затылки.

Все — взрослые.

Дальше… На бегу Олег дозарядил револьвер.

Дверь. Внутри — трое и ещё одна дверь. Они как раз собираются выходить, кажется. Ещё не понимают, что произошло — неужели прошло всего несколько секунд?.. Назад, вбок, гранату — сорвать, внутрь…

Взрыв. Наружу — истошный вопль, дым… Внутрь… Олег перескочил через корчащееся тело, плечом впечатался во внутреннюю дверь, распахнул её.

Комната пыток.

Первое, что Олег увидел — Юркино лицо. Олег узнал его сразу, мгновенно узнал, хотя этот Юрка был с пеной на губах, с судорожно открытым ртом. Он выгибался и бился, распятый на стене между каких-то клемм с «барашками». Молча. Но истошно, истерически кричал ещё один мальчишка — скорчившийся в углу за спиной нагнувшегося над реостатом баргайца. Сбоку от баргайца — стол с инструментами, похожими на хирургические. У другой стены — в таких же зажимах — уррв.

Олег выстрелил в затылок начавшему поворачиваться баргайцу — голова того раскололась, он рухнул на стол, сбил его и вместе с ним повалился на пол. Мальчишка подскочил к Юрке, рубанул палашом кабель. Ударило — ударило так, что Олег выпустил палаш и закричал. Но Юрка с тяжёлым вздохом повис в зажимах, потом приподнял голову. Он был весь залит потом, смешанным с кровью из аккуратно нанесённых ран. Провёл языком по чёрным губам, глядя на ругающегося матом Олега.

И узнал его.

— Ы-ы? — выдавил он. Моргнул, тяжело поднял веки — видно было, что это стоит ему неимоверных усилий. Хотел ещё что-то сказать, горло задрожало, но явно не смог. Вместо этого Юрка расплакался — не бурно разрыдался, а просто по щекам потекли слёзы. Олег, продолжая ругаться, начал развинчивать барашки зажимов. Из пальцев опять потекла кровь, она мешалась с кровью Юрки.

— Русские на войне своих не бросают… — сказал Олег знаменитую фразу, чувствуя, что сейчас не выдержит сам — расплачется. — Не бросают, слышишь, Юр?! Нам домой пора. Домой…

— До… мой… — Юрка встал на ноги и, вскрикнув, чуть не упал. Олег понял, что пальцы на его ногах разбиты в кровь, хотел помочь, но Юрка, помотав головой, проковылял к столу в углу, взял графин, начал лить в себя воду, дрожа всем телом.

Олег быстро шагнул ко второму мальчишке. Тот перестал кричать и закрывался руками, весь дрожа, но Олег узнал Гаврилова. Хотел сказать что-нибудь подбадривающее… и вдруг понял, что Димка свободен.

На какой-то миг в голове у Олега воцарилась пустота. Он переводил взгляд то на мальчишку, то на рассыпанные на полу вокруг тела палача инструменты, среди которых были солидные ножи. Он же мог… он мог…

Олег сам не понял, как и когда с дикой, неконтролируемой силой почти поднял Гаврилова над полом:

— Почему ты не бросился на него со спины?! — заорал Олег, встряхивая Гаврилова за плечи. Лицо Димки перекосилось:

— Я боялся… — пролепетал он.

— Чего?! — продолжал орать Олег. — Ну чего ты боялся?!

— Что бу-бу-будет хуже-е-е-е… — Гаврилов разревелся, вытирая лицо обеими руками сразу.

— Хуже чем что? — опешил Олег, выпуская мальчишку. — Он собирался вас не просто убить — он собирался вас запытать! Сначала Юрку, потом — тебя! И ещё его! — он ткнул в сторону уррва. — Куда ещё хуже?!

Но Димка не отвечал — только ревел и икал, не отнимая ладоней от лица.

— Оставь его, — сказал Юрка, развинчивая зажимы на руках уррва. Ленниадец тихо хрипел. — Оставь, он не виноват, у него просто не хватило смелости. Это бывает… Это же не у всех получается… чтобы быть смелым всегда…

— У него наверняка хватало смелости издеваться над теми, кто ничем не мог ответить! — рявкнул Олег. — Над учителями в школе или над малышнёй в парке! И наверняка он думал, что это круто! Знаю я таких! Трус паршивый! Сидел тут при кухне, пока ты воевал! — неожиданно для самого себя он ударил Димку по лицу тыльной стороной ладони так, что тот отлетел обратно на топчан и тихо заскулил, подтягивая коленки к оплывающему кровью лицу, даже не делая попытки подняться.

— Не смей! — крикнул Юрка. Но Олегу уже и самому стало непередаваемо мерзко. Он посмотрел на свои перепачканные Димкиной кровью и кровью палача руки — и глубоко втянул воздух ртом, на миг прикрыв глаза. — Бьёшь его за то, что он не смог быть таким же смелым, как ты?! — в голосе Юрки звенел гнев. — Это подло!

Олег с удивлением посмотрел на этого фарцовщика тамбовскими долларами. Пёстрый от синяков, с распухшими губами, он стоял прямо и, глядя в глаза Олегу, наощупь продолжал крутить туго стянутые «барашки».

Ну как ему объяснить, что это неправильно? Что обратно в их мир вернутся Генка Жуков и Димка Гаврилов — малолетние, но — как ни крути! — уже многообещающие трусы и подонки. И не вернутся — отважный и гордый Игорёк Марков, трудолюбивый и добрый Игорь Парушев, верная и смелая Светка Крыгина… Остались в мирах, которые им больше подходят… Да, конечно — вернутся и Артур Волков, и Борька Ковалёв, и Сашка Ромина, и Оля Томилина, и Кирилл Сигаев, и Макс Караваев, и сам Юрка… и все остальные — пусть и не такие замечательные, но хорошие… и даже Генку с Димкой всё равно ждут дома, и надеются, и вообще…

И всё-таки было что-то ужасно несправедливое и горькое в том, что их мир, их Земля, лишится именно тех, кто там был бы так нужен.

Я не судья, вспомнил вдруг Олег свои слова, сказанные когда-то Борьке — в самом начале. Я не судья. Я спасатель. Но как не судить?! Как не судить, если горит в груди?!

— Хррасс, Хррасс… — Юрка, опустившись на колено около скользнувшего на пол уррва, трогал его за плечи. — Хррасс, давай, давай, открывай глаза, нас выручили, нас спасли… Да Хррасс же!!! — Юрка ударил по полу кулаком и мерзко выругался. — Нет, нельзя, не умирай!

Подойдя, Олег наклонился. И увидел, что уррв не дышит.

— Юр… — осторожно сказал Олег. — Юр, он умер.

— Вижу, — Юрка встал, мазнул по лицу рукой. Но глаза у него были сухими. — Остальные ребята…

— Их застрелили в камере, — тихо сказал Олег. И обмер — по лицу Юрки прошла какая-то истошная судорога, дёрнулось всё лицо сразу и в то же время — каждая мышца по отдельности. Но он не издал ни слова.

В соседней комнате загрохотали шаги. Димка вскрикнул и скорчился на топчане. Олег вскинул револьвер. Юрка, шатнувшись к двери, снял с крючка кобуру и достал большой пистолет.

Но внутрь ввалились Станац, Светка и ещё трое парней из отряда.

— Добро ти шов, — кивнул Станац за дверь. — Валком вальешь…

— Юрик! — вскрикнула Светка.