Камеи для императрицы - Алла Бегунова

Первый тост провозгласили за здоровье Ее Величества императрицы Екатерины Алексеевны. Второй тост — за русскую армию. Третий тост — за присутствующих на банкете георгиевских кавалеров, доблестных сынов Отечества, деяниями своими преумножающих мощь государства Российского. Гости оживились, разговор сделался общим. Гул голосов заглушал стук ножек и вилок. Лакеи бесшумно двигались по залу, наливая присутствующим вино, разнося закуски.

Полковник Бурнашов старался быть обходительным кавалером, и, надо заметить, ему это удавалось. Повелительным жестом он подзывал лакеев, предлагал своей даме то салат из свежей спаржи, то грибы в маринаде, проверял, наполнен ли у нее бокал, и между делом весело рассказывал о том, как они с управителем канцелярии губернатора Новороссийской и Азовской губерний господином Турчаниновым вместе учились в Артиллерийском и Инженерном кадетском корпусе в Санкт-Петербурге. Анастасия узнала много нового о своем непосредственном начальнике.

Иногда Бурнашов обращался к генерал-поручику Суворову, сидевшему как раз напротив Анастасии. Летом 1778 года Ширванский полк на четыре месяца откомандировали в Крым, в распоряжение Суворова, и так они познакомились. Суворову понравился деятельный и расторопный офицер. Бурнашов же с тех пор считал Александра Васильевича лучшим военачальником екатерининской армии.

Анастасия видела Суворова у Козлуджи, но мельком. Теперь Бурнашов представил ее генералу по всей форме. Он даже сказал, что вдова подполковника Аржанова, движимая патриотическим чувством, последовала за мужем на поле битвы и там оказывала помощь раненым из его батальона. Суворов только усмехнулся.

Для своих пятидесяти лет генерал-поручик выглядел очень моложаво: худощавый, невысокого роста, подвижный, как ртуть. Голубые глаза его смотрели зорко. Он пил и ел с отменным аппетитом, шутил с соседями по столу и вообще держался просто. Анастасия хотела поговорить с ним о Крыме. Но после этой его усмешки боялась наткнуться на какую-нибудь солдатскую грубость или злую шутку. Ее уже предупредили, что Суворов — настоящий женоненавистник, потому он избегает светского общества и все свое время посвящает исключительно военной службе.

Жители Крыма понятия не имели о таких его качествах. Суворов, командуя корпусом, находился там более шести месяцев, начиная с апреля 1778 года. Он прямо-таки спас полуостров от нового вторжения турок. Для этого ему пришлось стать и дипломатом, и стратегом, и администратором. Он весьма настойчиво диктовал правила поведения в условиях турецкой морской блокады Шахин-Гирею. Он разработал особую систему расположения и передвижения по всей береговой линии российского воинского контингента, не очень значительного, и, таким образом, создал у противника представление о крупных наших силах, сосредоточенных в Крыму. Он отстаивал права крымских христиан и обеспечил их переселение в Россию с минимальными потерями и неудобствами.

О Суворове Анастасии говорил светлейший хан и называл его невероятно жестоким и коварным человеком. Священник монастыря святого Климента отец Гермоген превозносил до небес щедрость, набожность и кротость русского генерала, который пробыл в обители десять дней и всех там очаровал своим веселым и добрым нравом.

Но самый восторженный отзыв о Суворове Анастасия услышала от резидента русской разведки в Крыму Микаса Попандопулоса. Это был не рассказ, а просто величальная песня. Пока корпусом командовал генерал-поручик князь Прозоровский, Попандопудоса не пускали дальше его прихожей, не говоря уж об участии в штабной деятельности. Высокомерный и недалекий, Прозоровский считал ниже своего достоинства общаться с людьми подобного сорта. Попандопулос не настаивал. Так благородный князь проморгал подготовку протурецкого восстания в Бахчи-сарае в октябре 1777 года и затем получил приказ сдать дела Суворову. В отличие от своего предшественника Суворов серьезно относился к агентурной работе. С греческим коммерсантом он встречался регулярно и не жалел денег для осведомителей. Все сотрудники Попандопулоса, почувствовав заботу командующего, принялись исполнять свои обязанности, не жалея сил. Турки практически никогда не могли точно установить, где расположены наиболее крупные русские отряды, когда, куда и как они будут перемещаться.

Одна контрразведывательная операция особенно удалась Попандопулосу. Вычислив агента османской разведки, по национальности крымского татарина, он сумел продать ему несколько документов, якобы исходивших из штаба Суворова. Командующий снабдил их собственноручными подписями, печатями и иными реквизитами, назначил штабного офицера, успешно сыгравшего роль предателя. Результатом сего действия стало появление в Ахтиарской бухте в июне 1778 года семи больших турецких фрегатов с десантом, которые сопровождади пять малых судов. Изучив качественно изготовленные фальшивки, в Стамбуле вообразили, что высадка войск в этом месте и в это время будет необыкновенно удачной.

Тут их и поджидали суворовские батальоны. Генерал-по-ручик мечтал хорошенько проучить нахалов. Он предвкушал короткий и победоносный бой с окружением и полным разгромом противника, для чего укрыл часть своих войск за холмами. Но, простояв на рейде более двух недель, турки так и не решились высадиться на берег. Дело кончилось обменом письмами с дипломатическими колкостями…

Теперь легендарный крымский герой сидел за одним столом с Анастасией. Она понимала, что сейчас в России, наверное, нет человека, лучше Суворова разбирающегося в крымско-татарских проблемах. Он мог бы высказать свое суждение об этой полуденной стране, ее людях, о светлейшем хане, его дворце, его армии, его реформе. Все это, вероятно, было бы интересно и полезно для Анастасии, но отчет о поездке уже написан и отдан Турчанинову. Правда, у нее находится письмо Шахин-Гирея, адресованное императрице. В секретной канцелярии Светлейшего с него на всякий случай сняли копию. Однако вручать послание Екатерине II должна сама Анастасия, об этом управитель канцелярии предупредил ее сразу.

Молча смотрела Анастасия в голубые глаза Суворова. В них чудился ей отсвет прозрачного крымского неба, и она размышляла о своей судьбе. Она отправилась в опасное путешествие по предложению Потемкина, но преследовала сугубо личные цели. Она хотела добыть камеи для царицы, а взамен получить пенсию за мужа и рескрипт о подвиге, им совершенном, если уж орден святого Георгия, вполне Аржановым заслуженный, не дают посмертно. Главное она сделала. Осталось добраться до северной столицы, побывать в Зимнем дворце и понравиться Ее Величеству. Но дальше-то что?

Не пора ли ей все же успокоиться? Не пора ли забыть, как страшный сон, крымскую степь, тишайший город Бахчи-сарай, выветренные скалы Таш-Аира, древний Херсонес, пещерный монастырь Святого Климента и караван-сарай у деревни Джамчи? Не пора ли ей со всей серьезностью рассмотреть вариант полковника Бурнашова? Ведь он только что и без малейших побуждений с ее стороны сообщил Анастасии о своем намерении жениться снова, буде сыщется достойная женщина, милая сердцу подруга для него и добрая мать его сыновьям. Степан Данилович — человек, безусловно, заслуживающий уважения и обеспеченный. В Курской губернии у него имеются деревня и двести душ крепостных мужского пола. Возраст у него тоже подходящий — 36 лет. Да и знакома она с ним очень давно…