Великие тайны золота, денег и драгоценностей. 100 историй о секретах мира богатства - Елена Коровина

Именно она стала единственной женщиной, которой удалось подчинить собственным интересам биржевой мир на Уолл-стрит. Как биржевой делец, сумела сколотить состояние, исчислявшееся сотнями миллионов долларов. Как финансовому аналитику Нью-Йорка, ей не было равных. Но играть ей пришлось в сугубо мужском мире и по правилам, установленным дельцами-мужчинами. Не оттого ли они прозвали ее «Ведьмой с Уолл-стрит»? За десятилетия это жуткое прозвище настолько прилипло к ней, что она отзывалась на него столь же спокойно, как и на то, что партнеры звали ее кратко и уничижительно — Гетти Грин, словно она не почтенная дама, а девчонка с панели.

Впрочем, уничижительное фырканье она слышала в свой адрес с детства. Девочки из почтенных семейств (а именно к такой принадлежала семья Робинсон из крошечного американского штата Массачусетс) задирали носы, встречаясь в воскресной школе с внучкой старого Гедеона

Робинсона — дурнушкой Гетти. Да и как было поступать иначе, если эта девчонка вместо того, чтобы учиться хорошим манерам, танцам и вышиванию, как подобает приличной девочке, бегает хвостом за своим вечно всклокоченным дедом?! Он на корабль китобойной флотилии — и она за ним, он в лавку, торгующую китовым жиром, — и она туда же. Дед, понятно, занимается делами, контролирует свою флотилию и продажу китов. А она, девчонка, что делает на судах и в лавках? От нее же потом китовым жиром воняет…

Но еще хуже становится, когда эта гордячка вдруг выдает на уроке арифметики: «Сегодня акции судоходных компаний взлетели на бирже, а акции железных дорог упали!» Да какое дело приличным девочкам до всех этих сложных цифр? Им и надо-то научиться всего лишь, как рассчитываться со слугами и закупать провизию в дом.

Словом, дочери почтенных семейств воротили от Гетти нос. А она вместо того, чтобы вышивать крестиком, с семи лет читала деду газетные сводки с бирж Нью-Йорка и Бостона. В восемь лет Гетти открыла свой первый счет в банке, куда ежемесячно вносила по 10 шиллингов. В тринадцать лет отец, как и дед — владелец акций китобойной флотилии и торговец китовыми жиром и усом, с легким сердцем поручил ей вести всю семейную бухгалтерию, при этом она не только составляла финансовую отчетность, но и проверяла все судовые журналы, мотаясь по кораблям и кубрикам. Вот уж точно — подходящее занятие для барышни!..

Но Гетти это нисколько не смущало. К двадцати годам она точно знала, чего хочет — больших денег. И не чтобы купить платье или колье с бриллиантами. Гетти грезила иным — она мечтала начать играть на бирже. Самой творить все эти столбцы в газетах, упоительно рассказывающие, какие акции упали на биржах нью-йоркской Уоллстрит, а какие выросли. И Гетти точно знала — ее акции всегда будут расти! Вот только чтобы играть, требовался начальный капитал. Ни дед, ни отец никогда бы не дали ей такового. Конечно, они знали, что она вполне может сложить в уме, а потом перемножить и поделить восьмизначные числа. Но, как и любой мужчина того времени, они не верили, что женщина способна заниматься серьезным бизнесом, тем более играть на бирже. И Гетти начала копить каждый цент. И хотя отец платил ей хорошие деньги за ведение бухгалтерии, упрямая Гетти перестала покупать себе и модную одежду, и вкусную еду. Когда ей дарили подарки, она относила их в магазин, чтобы продать хоть за полцены. Она перестала посещать приемы и званые вечера. И соседи теперь все чаще отворачивались от явной кандидатки в старые девы, высохшей от недоедания и одетой в обноски. Но Гетти и это не смущало. И когда папаша, выслушав проповедь соседей, дал Гетти тысячу долларов из собственных денег, дабы непутевая дочь купила себе хоть какое приличное платье, Гетти отправилась-таки в Нью-Йорк за покупками. Но ее бедное биржевое сердце не устояло: на всю наличность, включая папашину тысячу, Гетти купила акции. Но когда она вернулась из Нью-Йорка домой такой же оборванкой, как и была, папаша в сердцах охнул: «Ты почему не приоделась? И где деньги?!» — «На Уолл-стрит!» — ответила дочурка. «Да чтоб ты сама там осталась, ведьма с Уолл-стрит!». — гаркнул папаша. Дочка только плечами пожала. Чего обижаться, если на акциях она заработала кругленькую сумму?..

Впрочем, для Большой Игры на бирже нужны не просто деньги — большие деньги! Тут как раз умер дед, но… Гетти с ужасом узнала, что он не оставил ей ни цента. А она так любила старика!.. Потом, в 1865 году, скончался папаша. Но и он оставил дочурке не имеющиеся 6 миллионов, а всего 900 тысяч. Для крупной игры — жалкие крохи… Тут, правда, в мир иной отправилась тетка. Но ее завещание оказалось таким путаным, что обозленная Гетти решилась на роковой шаг. Да она просто не могла поступить иначе! Ей уже стукнул тридцатник, а она всю жизнь только и делала, что подсчитывала семейную бухгалтерию. И вот благодарность! Словом, Гетти подделала завещание тетки. И… попалась.

Гетти спасло то, что следствие быстро запуталось в деле о ее наследстве. Но чудачка и тут сумела подлить масла в огонь. Она заявила, что город просто не хочет отдавать ей положенные деньги. Как будто город, а не она оказалась в безвыходном положении. Ведь время идет, а она все никак не может начать свою Большую Игру!.. Гетти ведь не собирается стать транжиркой, как все эти пристойные и добропорядочные горожане. Она хочет приумножать деньги. Она вообще не станет ничего тратить на себя — только на биржевую игру! И она всем докажет, что женщина куда талантливее в такой игре, нежели мужчина!

Словом, Гетти хлопнула дверью, оставив суд разбираться. И последним, что она услышала от разгневанных горожан, был вопль: «Старая дева! Ведьма!!» Вот подлецы! А она еще мечтала учредить в этом городе биржу! Нет уж — Гетти отправится туда, где биржевое дело — занятие уважаемое. И Гетти уехала в Англию. Поразительно, но там фанатку биржи ждала удача. Она не только выгодно вложила имеющиеся у нее американские акции, но и в 1867 году выскочила замуж за делового партнера своего покойного папаши — Эдварда Генри Грина и родила дочку и сына. Но все-таки в старой доброй Англии Гетти не хватало размаха. Жизнь казалась пресной. Душа миссис Грин стремилась на Уоллстрит — туда, где возможны биржевые спекуляции, не сдерживаемые ни законом, ни светской моралью. И в 1875 году, забрав семейство, блудная Гетти вернулась в Америку.

И началась Большая Игра. Теперь Гетти безжалостно и твердой рукой ворочала акциями недвижимости, железнодорожных компаний, скупала правительственные и муниципальные бонды, не брезговала даже ссудой денег в рост. Каждый год приносил ей миллионы прибыли. Но ведь каждая игра, тем паче большая, всегда требует каких-то жертв. Игроки забывают обо всем — о своей жизни, о жизни близких. Ну а если игра — деланье денег, что придется принести ей в жертву? Впрочем, это отдельная история, требующая отдельного разговора.

Эзотерики недаром говорят, что биржа — место одержимых. Чем? Деньгами, конечно. Но откуда берутся эти деньги, ведь игроки ничего не производят, да и продают собственно не материальное. То есть деньги делаются из воздуха. Биржа — место, напрямую связанное с эгрего-ром денег. Как там говорят маги: «Щелкни пальцем только раз»?

Но с кем же можно играть в такую игру, щелкая пальцами? Эзотерики давно уже решили этот вопрос. Биржа — это место Большой Игры дьявола с миром людей. То есть игры энергетической силы с миром материальным. Ну а деньги — средства этой игры — некие фишки, которые, когда они в нужных руках, двигают мир.