План «Барбаросса». Крушение Третьего рейха. 1941-1945 - Алан Кларк

План «удара слева» Манштейна был блестящ по замыслу и вполне мог стать одним из самых классически безупречных сражений ответного удара. Его главный риск заключался в опасности того, что русские могут нанести удар слишком далеко к северу, у Белгорода например, и навязать танковое сражение прежде, чем немцы будут к нему готовы. Учитывая это, мнение профессионалов стало все больше склоняться в пользу более ограниченной (и очевидной) операции против Курской дуги, огромного выступа в германской линии фронта площадью около ста квадратных миль, который разделял фронта Манштейна и К л ю г е.

Первым условием, прежде чем эти планы могли начать воплощаться в жизнь, была необходимость особой подготовки танковых сил. Несмотря на то что «тигр» проявил себя как великолепный танк и «пантера» тоже была многообещающей машиной, каждый офицер, участвовавший в сражениях на Донце, хорошо понимал, что здесь речь идет об особом случае. Теперь новые танки, усиленная подготовка и усовершенствованная тактика будут необходимы, чтобы преодолеть численное превосходство русских. В 1943 году уровень производства в рейхе уже никак не мог сравниться с русским, где военные заводы начали работать на полную мощность после всех трудностей эвакуации 1942 года[96].

Человеком, который нес всю ответственность за новую политику в развитии танковых войск, был генерал-полковник Гудериан. Гитлер дал ему исключительные полномочия, но прошло немного времени, прежде чем профессиональная ревность, порожденная, несомненно, и самими этими полномочиями, и тем, как они были дарованы, начала урезать планы Гудериана. Первый пункт должностной инструкции, сформулированной Гудерианом для подписи Гитлера, гласил: «Генерал-инспектор бронетанковых войск отвечает передо мной за будущее развитие бронетанковых войск в направлении, которое превратит этот род войск в решающее оружие завоевания победы в войне».

Имевшаяся сноска определяла «бронетанковые войска» как танковые войска, стрелковые части танковых дивизий, моторизованную пехоту, бронеавтомобильные разведывательные подразделения, противотанковые подразделения и части самоходной артиллерии.

Вместе с Гудерианом на таком определении согласились Йодль, Цейцлер и Шмундт, с которыми Гудериан советовался при написании первого проекта, составленного в штабе Гитлера в Виннице 21 февраля. На следующий день Гудериан прилетел в Растенбург, где все еще располагалась большая часть штаба ОКВ, и показал проект Кейтелю и Фромму. Какова была их реакция, свидетельств нет, но между 22-м и 28 февраля, когда официальные копии прислали из Растенбурга в Винницу на подпись Гитлеру, кто-то в Растенбурге изменил сноску так, что она стала читаться: «…противотанковые подразделения и тяжелая самоходная артиллерия».

Так, одним росчерком пера генерал-инспектора ограничили самоходной 88-мм пушкой на шасси «пантеры», а вся масса 75-мм орудий на шасси моделей IV и 38-Т, составлявшая до 90 процентов производства самоходных орудий, оказалась выключенной из сферы его влияния.

Это было первым предвестником (по словам Гудериана) трудностей и отсутствия сотрудничества со стороны некоторых (то есть Генерального штаба), которые повторялись снова и снова.

Протокол германской армии требовал, чтобы отделы ОКХ подчинялись начальнику штаба, у которого приходилось получать разрешение буквально на каждую поездку в другие части. Начальники отделов не обладали властью над войсками и училищами и не имели права публиковать какие-либо материалы. Задача Гудериана не облегчалась и тем обстоятельством, что его собственные взгляды на ведение операций практически противоречили воззрениям каждого второго старшего офицера в армии.

Пытаясь заручиться поддержкой, Гудериан просил Гитлера созвать совещание, на котором он мог бы объяснить свои взгляды и планы фюреру и нескольким старшим командирам. Его тезисы к этому совещанию начинались с категорического утверждения:

«Задачей на 1943 год является формирование определенного количества танковых дивизий, обладающих высокой боеспособностью, для проведения наступлений с ограниченной целью.

В 1944 году мы должны подготовить крупномасштабные наступления».

Таким образом, он должен был ожидать возражений не только от специалистов, опасавшихся угрозы полномочиям своих отделов, и от Генерального штаба, возмущенного данной ему властью, но и от своих слушателей, которые могли объединиться, протестуя против малодушного предложения провести целый год, не совершая ничего более героического, чем «наступления с ограниченной целью».

Далее, Гудериан, весьма недальновидно, заранее, до своего прибытия, послал подробную аннотацию своего доклада в приемную адъютанта Гитлера. Результатом стало то, что, прибыв в Винницу 9 марта, он очутился перед лицом не узко избранной аудитории, а огромного сборища недовольной клики Генерального штаба, включая старших офицеров из пехоты и артиллерии (эти особенно рьяно держались за свои полномочия в управлении парком самоходных орудий). Танковые командиры отсутствовали.

Неустрашимый генерал-инспектор начал свое обращение, которое включало в себя чтение вслух статьи Лиддел-Гарта «Танки – для атаки!». «Танковая дивизия, – сказал он своим слушателям, – только тогда обладает полной боеготовностью, когда количество ее танков находится в правильном соотношении с другим вооружением и транспортными средствами дивизии». Начальный состав танковой дивизии, напомнил Гудериан, имел четыре батальона, и добиться именно этой цифры – 400 танков в каждой дивизии – он поставил себе за цель.

«Лучше иметь несколько сильных дивизий, чем много не полностью оснащенных. Эти последние требуют большого количества колесного транспорта, горючего и личного состава, что совершенно непропорционально их эффективности; они являются бременем и для командования, и для тыловиков, и они закупоривают дороги».

Гудериан уже жаловался Гитлеру об изменении сноски с определением бронетанковых войск в его должностной инструкции. Теперь он попытался убедить своих слушателей, что для достижения требуемой цифры количества бронетанковых единиц в каждой танковой дивизии будет необходимо влить туда самоходные пушки из нетанковых соединений и направлять все вновь произведенные единицы в собственно танковые дивизии. Но при этом предложении «…вся аудитория раскалилась. Все присутствующие, за единственным исключением Шпеера, возражали, в особенности, конечно, артиллеристы. Главный адъютант Гитлера тоже выступил против меня, заметив, что самоходная артиллерия – единственное оружие, которое сейчас позволяет артиллеристам получить Рыцарский крест.