Муза художника - Паула Вин Смит

Йон пробуждается от запаха хвои и прохлады росы. Влага пропитала его бумажную подушку, кожу головы и листья вокруг, словно бы для того, чтобы вызвать в нем воспоминания о тех студенческих днях, когда он совершал пешие прогулки с рюкзаком. Посол садится и оглядывается по сторонам. Влажные и жесткие рукава облепляют его руки. Солнце еще не взошло, но небо светлое. Когда Йон понимает, где находится, его грудь начинает сотрясаться от некоего подобия смеха. Он только что провел ночь в санно-бобслейной трассе румынской олимпийской сборной. Однако веселье обрывается, как только на него наваливаются воспоминания о прошлой ночи.

Посол вскарабкивается и становится у края желоба. Боль расползается от правого колена вверх по бедру и вниз по голени. Он поворачивает голову и вытягивает шею, пытаясь разглядеть, где начинается трасса, но ему это не удается: слишком далеко от вершины холма. Тогда он смотрит вниз, чтобы установить, где ее финиш. Тот оказывается видимым. Йон представляет себе эту трассу зимой, покрытую снегом и льдом: морозный воздух пропитан тревожным трепетом; скорости выше, чем у ураганных ветров; острота металлических санок; яркие обтекаемые костюмы; ощущение риска…

Спускаясь по дорожке, он прилагает усилия, чтобы идти нормальной походкой, не желая хромать или щадить травмированное колено. Пара морских пехотинцев в шортах и футболках, чьи движения идеально синхронизированы, бегут по направлению к нему. Держа курс в лес, откуда Йон неуклюже выходит, погруженный в свои мысли, они слегка кивают ему в знак приветствия. Если, как он ожидает, жена и друзья выкажут удивление его ночным отсутствием, Йон просто вкратце расскажет им о произошедшем. Он пошел прогуляться, упал и подумал, что лучше не шевелиться, пока он не отдохнет и не сможет вернуться домой при свете дня. Такая история кажется правдоподобной и убедительной. Она будет понятна даже для Фрейи. Йон чувствует, как его собственная голова кивает в знак согласия, пока сам он толкает парадную дверь коттеджа, которая в ответ с готовностью распахивается перед ним.

В доме тихо. Вирджилия моет посуду. Кажется, все еще спят. Проходя мимо двери кухни, Йон на приближенном к румынскому языке произносит обыденное приветствие, какое сказал бы человек, вернувшийся с ранней утренней прогулки. Затем спешит в ванную комнату, чтобы смыть следы падения и сна под открытым небом. Вытирая волосы и лицо полотенцем, Йон слышит жалобный воркочущий звук и сразу догадывается, что это Фрейя спускается по лестнице. Лицо девочки сморщено в гримасе. Одну руку она держит перед собой, с пальцами, сложенными как клешня, вторую же прижала ко рту, из которого сочится кровь. Йон бросает полотенце, хватает пригоршню салфеток и в мгновение ока оказывается на коленях у подножия лестницы.

Фрейя размахивает в воздухе маленьким зубом, на который он безответственно не обращает внимания.

— Ммм… о-о-ох… — бормочет малышка.

Ее глаза зажмурены, и Йон даже не уверен, знает ли девочка, что это он. Стоя перед ней на коленях и обнимая ее маленькие, обтянутые мягкой фланелью плечи, он показывает Фрейе, как прижать салфетку к десне, чтобы та перестала кровоточить. Только после этого Йон хорошенько любуется зубом. Он преждевременно приступает к поздравлениям — мол, теперь она большая девочка, у нее выпал зуб! — но вдруг понимает, что Фрейя смотрит на него с недоумением, которое предназначает для взрослых, выбравших неверный тон.

— Папы нет, чтобы вставить его обратно!

Она снова начинает плакать, уткнувшись своим горячим лбом в его руку. Итак, откладывая вопрос о том, где могут быть Маргарет с Логаном, если они не спят в своей комнате, Йон пытается принять тот новый факт, что, по всей вероятности, на него свалилась задача сообщить ребенку новости: выпавшие молочные зубы обратно не возвращаются. Он со страдальческим раздражением думает о том, как родители могли не открыть ей эту горькую правду жизни заранее.

— Йон, ты здесь! — доносится с верхней площадки лестницы голос Софии.

Йон с Фрейей поднимают головы. Даже в этой сельской глуши София выглядит элегантно. Кашемировый свитер со строгими брюками дополняют простые жемчужные серьги и тонкое золотое ожерелье.

— Я отправила Маргарет с Логаном на поиски. Ты не встретил их по пути? Я подумала, что-то случилось. Сначала они не хотели идти; настаивали на том, что все в порядке. Они слышали, как ты вернулся вчера ночью, и предположили, что ты решил поспать на диване, чтобы не будить меня, но потом оказалось, что тебя нет… ты снова ушел рано утром? На прогулку? Они считают, все было так.

— Нет. Меня здесь не было.

Йон гладит Фрейю по голове и поднимается, выпрямляя ноги, которые затекли от сидения в согнутом положении у лестницы и все еще болели после ночных приключений. Они сказали ей, что он вернулся прошлой ночью? Его несказанно поражают люди, способные так лгать. Йон принимается быстро соображать, но не с целью сочинить собственную историю, а в попытках объяснить себе, зачем Логану и Маргарет понадобилось так говорить. Ведь они никак не могли слышать, что он пришел в коттедж. Его там не было. Он всю ночь провел на улице.

Йон с трудом идет к дивану и низко наклоняется, чтобы опуститься на него.

— Вечеринка… — говорит он. — Мне нужно было проветрить голову после жары и шума, которые там были. Я пошел прогуляться в лес и заблудился. Потом упал.

Он протягивает руку к жене, чувствуя себя ребенком, который не умеет врать. Догадывается ли об этом София? Она не подает виду, а просто подходит, чтобы осмотреть его раны. София быстро обнимает Фрейю, желая ей доброго утра, затем издает требуемые сочувственные возгласы при виде рук и шеи своего мужа, где колючие кусты оставили замысловатые красные узоры.

София гладит Йона по голове.

— Ну что ж, — говорит она, — слава богу, ты в порядке. Как ужасно спать в лесу и ждать, пока посветлеет, чтобы вернуться домой. Ты не видел никаких признаков медведей? Говорят, они водятся в этой местности. Мысль о том, что ты сталкиваешься с диким зверем, ночью, один…

— Медведи? — взвизгивает Фрейя.

Йон понимает, что она видит во всем этом романтику сказки. Хотя зуб забыт не до конца и ему все еще нужно найти способ утешения в связи с этой потерей, за чарующим рассказом о том, как он заблудился в лесу, кишащем медведями, Фрейя уже стала оправляться от травмы, с которой начался ее день. София отпускает его руку.

— Я сделаю кофе. Они скоро вернутся и будут рады тебя видеть.

После того как София уходит здороваться с Вирджилией и приводить в действие капельную кофеварку, которую они привезли с собой, Йон снова поворачивается к Фрейе. Ему смутно припоминается, что обычно дети получают деньги от ночной феи, имеющей слабость к молочным зубам. В связи с этим он начинает шарить в карманах в поисках мелочи, которой бы мог вознаградить Фрейю в дополнение к подбадривающим словам.

Подоткнув ночную рубашку под себя, Фрейя сидит, скрестив ноги, уверенно ожидая утешения, которое обещает ей его присутствие. Ее волосы нечесаны, и, глядя сверху вниз на ее макушку, Йон внезапно вспоминает другую голову, которую видел в таком же ракурсе. Непрошеный образ Тиб возникает, как нефтяное пятно, покрывающее прозрачную поверхность воды. Хотя Йон из тех, кто склонен решать задачу шаг за шагом, в этот момент великое озарение обрушивается на него целиком и сразу: Логан и Маргарет думают, что он провел ночь с Тиб Вест.