Песня полной луны - Елена Романова

покрывать своих друзей. Ещё никогда прежде в её видениях не было такой четкости, и Мун стоило многих сил выдержать всё, что она узнала.

Оуэн раскаивался. Быть может, раскаивался не так, как следовало бы — даже в своем сожалении он заботился о себе и своих близких, а не о душе несчастной жертвы, — но Мун понимала, что он осознает весь кошмар поступка. Осознавал и в ту жуткую ночь, но не остановил своих друзей.

Оуэн был напуган. До конца не верил, что Гаррет сможет изнасиловать невинную девушку. Думал, они остановятся сами. А потом всё вышло из-под контроля, превратилось в ночной кошмар, из которого он не мог выбраться годами, но делал вид, что смог.

У других же получилось.

На его месте Мун поступила бы иначе. Она попыталась бы остановить, не стала бы помогать избавиться от тела, отправилась бы в полицию, в конце концов. Но ей не восемнадцать, и она — не подросток, только что поступивший в университет своей мечты. Что бы сделала она, если была бы Оуэном, а не собой? Не взрослой женщиной, прошедшей многое из-за своей национальности, а вчерашним школьником, для которого самым страшным проступком раньше было списать на итоговом тесте?

Оуэн раскаивался, но при этом плевать хотел, обретет ли душа той девушки покой. Он хотел обрести его сам. Эгоистичное стремление, но Мун не собиралась его судить. Это не её задача.

Её задача — обезвредить мстительного духа и его помощника.

Что бы ни говорили легенды дене, всё же чинди не могли навредить напрямую. Они сводили с ума, внушали галлюцинации, вгрызались в мозг, но убивал кто-то другой. И после рассказа Уилла пазл наконец-то сложился.

У чинди был помощник. Мун пока не представляла, как они были связаны, но зато знала, кем он был.

«Меняющий кожу».

Эти легенды дотянулись даже до племен лакота и других представителей народа, а бабушка Мун рассказывала ей на ночь истории о жутких колдунах, способных перевоплотиться в животное или даже в другого человека, а ещё — зачаровать одним взглядом или навести порчу. Ей всегда казалось, будто всё это — сказки, но потом Мун узнала и про духов, что могут вселяться в других людей, и про колдовство, снять которое бывает практически невозможно, и перестала думать, что все россказни бабушки в её детстве были сказками.

Теперь она думала: что станет с Юнсу, если его действительно искусал «меняющий кожу»? Об этом легенды умалчивали. Пока он держался, однако Мун понимала: силы его духа и его организма не хватит надолго.

Ему не стоило в это влезать, но её муж не был бы собой, если бы не сунул нос, куда не просят. Даже если Мун просила его быть осторожнее.

Уилл рассказал ей, что он подозревает одного парня, который постоянно крутился возле компании Оуэна и то продавал им какую-то травку, то пытался проникнуть в братство. С виду он был, по словам Уилла, тем ещё одиночкой, — ни с кем почти не общался и обходил стороной шумные компании; но при этом бывал на вечеринках Гаррета Уилсона.

И это вряд ли было совпадением.

Если этот парень и был «меняющим кожу», то справляться с ним предстояло Уиллу и Оуэну. Она собиралась им помочь, но понимала, что на самом деле задача у неё совсем другая.

Эту парочку — чинди и колдуна — нужно было разделить.

— Думай, Мун… — она приложила ладони к вискам. — Думай.

Ради Юнсу.

Ради себя.

И ради тех двоих пацанов, что не нашли ничего лучше, чем обратиться к тебе за помощью.

* * *

К ночи у Мун был готов план. Видят духи, она понятия не имела, сработает ли он, ведь даже сами дене настолько боялись «меняющих кожу» и чинди, что не решались их убивать и развеивать. А вот Мун решиться пришлось.

Под вечер она снова ездила к Юнсу — в палату не пустили, и она смотрела на него, бледного, под капельницей антибиотиков, и слёзы упорно подступали к горлу солёной волной.

Он держался. Повернул к ней голову и подмигнул, как и всегда, мол, прорвёмся, детка! Мун улыбнулась в ответ и помахала, но она знала, что не прорвутся, если она не поможет. Нигде, ни в каких легендах она не читала и не слыхала, что слюна и укус «меняющего кожу» могли быть ядом, но кто знает, быть может, их жертвы просто не могли об этом уже рассказать?..

В коридорчике, свернувшись калачиком на диване, дремал Оуэн Грин. Мальчишка, на свою беду не спасший девушку-дене. Одна из двух оставшихся целей чинди и её колдуна-помощника.

— Эй, — Мун осторожно коснулась ладонью его плеча. — Оуэн?

Он подскочил, принялся тереть лицо ладонями. От него слегка пахло несвежей одеждой и страхом. Наверное, когда-то он был смешливым и улыбчивым, и немногими его проблемами была учёба и то, какую пиццу заказать на ужин, если не хотелось готовить, но теперь он был нервным, дёрганым и напуганным до чёртиков.

Мун его понимала. Она сама была напугана, лицом к лицу столкнувшись с чинди и с колдуном, способным обратиться кем угодно, а ещё — боялась за Юнсу, ведь его тело не сможет бороться с ядом долго. И действовать было нужно уже сейчас.

— А, это вы, — пробормотал Оуэн, прерывая её мысли. — Я заснул.

Мун могла бы спросить, что он здесь делает, но понимание, дурное и горькое, как дым или полынь, заворочалось у неё под рёбрами. Неизвестно, как и зачем, но его девушке, которую он так хотел уберечь, тоже досталось от «меняющего кожу».

— Мне жаль, — тихо произнесла она.

Оуэн сжал губы. Лицо у него было почти по-девчачьи красивым, и этот жест странно контрастировал с его мягкими чертами. Так же, как и светлая щетина.

— Меня не пускают к Белле, — он ударил ладонью по потертой кожаной обивке дивана. — Ей плохо, а я ничего не могу сделать! И я знаю, что виновата эта тупая сука, которую я… — он осёкся, отвернулся. — Это она. Я знаю.

Ну, Мун тоже это знала.

Видела уже.

Вместо этого она спросила:

— Будешь кофе?

…Бурда из автомата оседала на языке горьким привкусом. Оуэн морщился, но пил, искоса поглядывая на Мун.

Он знал, что она знала. И был осторожен и благодарен за её