Флейта и Ветер - Дмитрий Янковский

Поход в милицию тоже не дал результатов – следователь, который вел дело, был уверен, что Инна связана с мафией, убийствами и наркотиками, потому-то и скрывается так эффективно. Дворжек не смог убедить Терентьева, что мафия тут не при чем. Но сам отправился в Сургут. В тот же день Дворжек купил билет и через несколько часов уже летел в самолете, но поездка не дала ничего, хотя удалось найти и Иннину маму, и всех ее бывших знакомых. Инна словно канула в воду, но он чувствовал – жива. Он привык доверять ощущениям.

А ощущения говорили, что враг, пытавшийся убить Дворжека, добрался и до Инны. Дворжек понял главное – как именно действует враг. Когда на собственной шкуре испытаешь удар, понимание приходит быстро. А если этим ударом врагу удается тебя убить, тогда можно и вовсе разгадать самые сокровенные его тайны. Это было важным – понимание сути всегда выводит на цель.

Но даже если бы Дворжек знал, где искать, одному лезть в драку представлялось убийственным, а второй раз умирать от руки одного и того же врага, казалось очень уж неразумным.

Нужен был союзник, причем не менее сильный.

А может и не союзник. Просто нужна была сила, способная выступить на его стороне. Вольно или не вольно, осознано или слепо. Так что нужно было найти не только силу, но и возможность ее использовать.

Утром Дворжек достал старые фотографии и разложил на столе. Осенний дождь хмуро постукивал в подоконник, отражение лампы желтым пятном блестело на глянцевых снимках. Дворжек выбрал из пачки несколько снимков, на которых была одна и та же ветеринарная клиника. Новенький особняк среди серых пятиэтажек – небольшой, двухэтажный дом под старину. Утром, днем, вечером. Люди с оружием. Зачем бы в ветеринарной клинике столько стволов? Стрелять взбесившихся мастифов? Одна из фотографий запечатлела у дверей клиники «Волгу», а рядом с ней водителя. Ничего необычного. Если бы снимок не был сделан в три часа ночи и если бы в руке у водителя не было загадочной пучеглазой маски…

От этих снимков веяло силой, загадочной, непонятной, но явно не относящейся к стану врага. Человеческой. То, что враг человеком не был, уже не подлежало сомнению.

Мацудайра-сан говорил: «Хочешь кого-то использовать, стань его другом». В детстве это звучало жестоко и непонятно, но сейчас… Сейчас это тоже звучало жестоко, может даже хуже, чем раньше, но выхода другого не было. Только встретившись с врагом, можно было найти Инну. Дворжек был в этом уверен. Что-то говорило о том, что парни с пучеглазой маской приведут туда, куда надо. Дворжек решил начать вытягивать ниточку именно оттуда.

Он откинулся с спинке стула и сжал кулаки.

До вечера Дворжек готовился. Сжег на кухне несколько лучин и перемешал древесный уголь с небольшим количеством маргарина, затем достал черный спортивный костюм, аккуратно отпорол цветные эмблемки и блестящую «молнию». Потом спустился в хозяйственный и купил оцинкованное ведро. Положил в него спортивный костюм, залил водой, добавил отбеливатель и поставил на огонь. Пока вода закипала, Дворжек нашел в шкафу несколько вполне подходящих черных тряпок, оставшихся еще с тех времен, когда фотография была для него не профессией, а просто любимым занятием.

Когда спортивный костюм выварился как надо, Дворжек его выстирал и повесил сушиться. Вид у костюма стал – лучше некуда. Черная ткань по многочисленным складкам пошла длинными темно-серыми полосами, причем разной длины, формы, и чуть разного тона. Словно шкура черно-серого тигра. К вечеру костюмчик высох. Когда стемнело, Дворжек бросил его в пакет и поехал к ветеринарной клинике. Удобнее место было бы трудно придумать – крыльцо перед входом довольно высокое, а в десяти метрах от него мусорный контейнер. Но самое главное – на столбе горел яркий ртутный фонарь.

Дворжек не задумываясь подошел к контейнеру, коротко оглянулся и прыгнул внутрь, погрузившись в почти полную тьму, мусорную вонь и скользкую гадость. Контейнер тоже был очень удобный – в нем было тепло, мягко и почти не было битого стекла. Бомжи старательно выгребают все виды бутылок.

В первую очередь Дворжек переоделся в подготовленный спортивный костюм. Потом достал коробочку со смесью маргарина и древесного угля, намазал лицо, шею и кисти рук. Теперь оставалось лишь ждать.

Ждать пришлось долго – в первую ночь ничего не произошло, хотя Дворжек очень внимательно слушал и посматривал в проржавевшую дырочку. Ни разу не скрипнула дверь, ни кто не зашел и не вышел. Наступил день.

Дворжек зарылся в мусор поглубже и свернулся калачиком, чтоб сгорбленная спина сверху выглядела комом линялой черной тряпки. Он почти спал, в таком состоянии гораздо легче лежать без движения, но в то же время прекрасно слышал и осознавал все вокруг. Он мог бы с точностью сказать сколько машин проехало по дороге и сколько из них было «Волг», он точно знал, сколько ведер мусора на него вывалили, и сколько бомжей рылось руками возле его тела в поисках добротных объедков.

Он мог бы с точностью до минуты назвать время, поскольку читал про себя длинную мантру, слова которой были организованы так, чтобы от начала и до конца прошло полчаса, а внутри получасия мантра делила время на девять частей.

Нужная машина за день подъезжала и отъезжала трижды. Дворжек знал, какой по счету клапан стучит в моторе и какой винт в карбюраторе следовало бы слегка открутить. Он уже знал, как зовут водителя, сколько человек работает в лечебнице и сколько из них курит.

Он знал, какое задание они выполнили месяц назад и почему провалилась недавняя операция, ему внятно объяснили, какая сволочь командир ячейки и какие жлобы сидят в Штабе – снега зимой не выпросишь. Дворжек понял, что на секретном уровне базы не меньше трех комнат и что уровень этот принято называть Подвалом.

Он понял, что маска с окулярами называется эфирным детектором, но так и не смог понять, что такое «хлоп», «контора», «насадка» и «тонкие». Зато он понял, что точно попал, куда нужно.

Когда стемнело, в «Волгу» погрузилось три человека и один остался на базе. Кроме привычных звуков Дворжек расслышал, как пристегнули магазин к автомату. Машина уехала.

Снова ждать.

Дворжек еще раз прочел мантру и медленно, разгоняя кровь в затекших конечностях, выбрался из контейнера. Глаза он не открывал – свет фонаря ударил бы черезчур ярко, но слух подсказывал, что рядом никого нет.

И все же Дворжек сначала присел в тени контейнера, и лишь когда мышцы наполнились свежей кровью, а легкие свежим воэдухом, он полосатой кошкой метнулся в тень от крыльца.

Чем ярче свет луны, тем глубже тени. Его так учили. Только здесь вместо луны ярко пылал фонарь, делая тени совершенно непроницаемыми. Ветер тут же принялся кувыркаться у ног, обмотанных вместо обуви черными тряпками. Шаги в таких обмотках не слышны совершенно, правда ходить в них надо особенным шагом, ставя и поднимая ноги почти вертикально.

Прошло два с половиной часа, прежде чем снова послышался знакомый звук мотора. Зашелестели шины и «Волга» остановилась возле крыльца. Приехавшие смеялись и хвастались подвигами. Когда они поднимались по ступенькам, Дворжек мог дотронуться до любого.