Психология будущего. Уроки современных исследований сознания - Станислав Гроф

В начале шестидесятых Эрик Каст из Чикагской медицинской школы изучал воздействие различных лекарств на переживание боли в поисках хорошего и надёжного анальгетика. По ходу своих исследований он, как возможно подходящим средством, заинтересовался ЛСД. В статье, опубликованной в 1963 году, Каст и Коллинс описали результаты программы исследований, в которой воздействие ЛСД сравнивалось с действием двух запатентованных наркотических средств — опиатов дилаудида и демерола. И статистический анализ показал, что обезболивающее действие ЛСД намного превосходит воздействие обоих опиатов (Kast, 1963; Kast and Collins, 1964).

Кроме облегчения боли Каст и Коллинс заметили, что некоторые из больных выказывали после ЛСД-переживания поразительное безразличие к тяжести их положения. Часто они говорили о своей приближающейся смерти с каким-то таким эмоциональным отношением, которое в нашей культуре посчитали бы ненормальным, и тем не менее, если принять во внимание положение, в котором они оказались, становилось ясно, что это новое видение было для них благотворным. При последующем изучении те же авторы подтвердили свои первоначальные находки относительно обезболивающего действия ЛСД. Облегчение болей продолжалось в среднем около двадцати часов, но у некоторых больных растягивалось и на несколько недель. Многие из больных также проявляли перемену в философском и духовном отношении к умиранию «счастливые океанические чувства» и крепкий моральный дух (Kast and Collins, 1966).

Во всех вышеописанных исследованиях больным давалось ЛСД без каких-либо предварительных сведений о его действии, и они не получали никакой психологической помощи во время сеансов. Каст истолковывал перемены в отношении к смерти в кондовых психоаналитических терминах как «регрессию на стадию младенческого всемогущества» и «психологическое отрицание серьёзности положения», нежели как настоящую перемену философских и религиозных взглядов. Несмотря на то, что ЛСД-терапевту многое в исследованиях и толкованиях Каста может показаться небрежностью, историческая ценность этой новаторской работы несомненна. Он не просто открыл обезболивающее действие ЛСД, но также предоставил первые экспериментальные доказательства идей Валентины Павловны и Олдоса Хаксли.

Обнадёживающие результаты исследований Каста и Коллинса вдохновили Сидни Коэна, знаменитого лос-анджелесского психиатра, друга Олдоса Хаксли и одного из зачинателей психоделических исследований, начать создание программы психоделической терапии для неизлечимых больных раком. Коэн подтвердил открытия Каста относительно воздействия ЛСД на сильные боли и особо подчеркнул важность разработки приёмов, которые бы изменили переживания умирающего (Cohen, 1965). Его сотрудник Гэри Фишер, продолживший эти исследования, выделял ту важную роль, которую переживания превосходящего играют при уходе за умирающим, вне зависимости от того, являются ли они непроизвольными либо вытекающими из различных духовных занятий или же вызванными психоделическими веществами (Fisher, 1970).

Иные серии наблюдений, которые позднее были приняты в теорию и практику психоделической терапии умирающих, берут своё начало в Институте психиатрических исследований в Праге, в Чехословакии, где в шестидесятые годы я руководил программой исследований по изучению терапевтических и эвристических возможностей ЛСД и других психоделиков. В ходе этого исследования я неоднократно наблюдал, что клиническое состояние больных значительно улучшалось после того, как у них происходили мощные переживания духовно-психической смерти и возрождения.

Кроме описания улучшения различных эмоциональных и психосоматических симптомов эти больные часто говорили о том, что данные переживания глубоко изменили их образ смерти и отношение к ней. Это относилось и к двум пациентам, которые страдали от танатофобии — патологического страха смерти. И поскольку это были молодые и здоровые индивиды, мне стало очень любопытно, произойдут ли те же самые перемены с больными, страдающими от неизлечимых заболеваний, для кого неминуемая смерть была уже в недалёком будущем. Я провёл несколько ЛСД-сеансов с некоторыми такого рода больными и был необычайно поражен их последствиями. Я уже был готов начать конкретное исследование по дальнейшему изучению этого вопроса, когда получил предложение на однолетнюю стажировку в Соединённых Штатах.

Для меня было большой неожиданностью, что первое совещание группы исследователей в Спринг-Гроув, сразу после моего приезда в Балтимор, было посвящено ЛСД-терапии больных раком. Сама мысль о том, чтобы начать особую программу подобного рода исследований была вызвана бедой одного члена группы. У Глории, женщины средних лет, которую обожали её коллеги, был определён рак груди. Появились метастазы, и все прогнозы на лечение были достаточно плохими. Она стала очень подавленной и переживала сильный страх смерти.

Группа в Спринг-Гроув проводила в то время широкое исследование хронических алкоголиков, которых привлекали к участию в терапевтических сеансах ЛСД. Симптоматика этих пациентов полностью соответствовала психоделической терапии, каковая Миннесотским многостадийным правовым перечнем (ММПП) была показана при депрессии и тревоге. Сидни Уолф, один из ЛСД-терапевтов, высказал перед сотрудниками мысль, что, может быть, стоит попробовать определить, не соответствует ли депрессия и тревога их коллеги показанию ЛСД-терапии, даже если понятно, что те являются реактивными и отражающими совершенно безнадёжные жизненные обстоятельства. Результаты эксперимента Сидни Уолфа были настолько обнадёживающими, что теперь уже коллектив исследователей всерьёз решил начать конкретное исследование с группой специально отобранных раковых больных.

Следующий важный шаг в этом поиске был сделан в конце 1967 года, когда в группу в Спринг-Гроув вошел Вальтер Панке. Вальтер сыграл важную роль в переключении базового интереса сотрудников на экспериментальные исследования и в конечном счёте на широкую исследовательскую программу. Он был доктором медицины Гарвардской медицинской школы, а кроме того доктором по сравнительному религиоведению и имел степень по богословию. Было трудно даже представить более идеальную подготовку для проведения психоделической терапии с раковыми больными, чем такое сочетание медицины, психологии и религии.

С необычайной энергией, энтузиазмом и рвением Вальтер принял на себя роль главного исследователя в этой программе по проведению ЛСД-терапии с раковыми больными. Ему удалось получить финансовую поддержку от фонда пожертвований Мэри Рейнолд Бэбкок (сигареты Винстон-Сейлем). Позднее он положил начало сходной программе, в которой вместо ЛСД использовался психоделик непродолжительного действия дипропилтриптамин (ДПТ). К несчастью, до завершения этой программы Вальтер пропал во время плавания с аквалангом в Атлантическом океане близ его летнего домика в Мэне. И как я ранее уже упоминал в этой главе, ни его тело, ни части его акваланга так и не были найдены и его смерть по-прежнему остаётся загадкой.

После смерти Вальтера я принял на себя руководство психоделическими исследованиями в Спринг-Гроув и как исследователь стал нести главную ответственность за изучение больных раком. Проект был расширен для того, чтобы включить в него другое психоделическое вещество — метилен-диокси-амфетамин (МДА). Нам удалось завершить эти исследования, и я представил результаты на заседании Танатологического фонда в Нью-Йорке, а позднее в книге, написанной совместно с Джоан Галифакс, озаглавленной «Встреча человека со смертью» (Grof and Halifax, 1977).