Вирус бессмертия - Дмитрий Янковский

– Понятно. Позвольте, я сделаю пометки, – Хильгер достал блокнот и сделал необходимые записи.

– О нынешнем состоянии реципиента вы что-нибудь выяснили?

– Он заперт в штабе Дроздова.

– Где находится штаб?

– Вам показать место на карте? – усмехнулся Хильгер. – Честно говоря, я не очень хорошо представляю ваши реальные возможности. Боюсь, что, если вы узнаете местоположение штаба, затруднительно будет вас здесь удержать. Адрес нам известен, и, когда будет нужно, мы отвезем вас туда сами. Немцы выполняют обещания, можете не подозревать меня в нечистоплотности. Просто мне не хотелось бы, чтобы вы оказались там вперед нас.

– Хорошо, – кивнул Богдан. – Остановимся на этом.

– Отлично. Теперь я хотел бы задать вопрос насчет богов и колеса мироздания. К нам поступила интересная информация. С одним из немецких подданных произошла неприятность на борту теплохода «Normandie», пересекающего в данный момент Атлантику. И мне хотелось бы понять, может он являться реципиентом или нет?

– Какого рода неприятность? – насторожился Богдан. Обычно хладнокровный до каменности, он встрепенулся и впился в лицо советника заинтересованным взглядом.

– Он получил сифоном по шее, – сказал Густав. – И, учитывая перенесенную до этого травму верхних отделов позвоночника, удар оказался роковым – сейчас господин Карл Шнайдер, державший путь из Америки на родину, пребывает в полном сознании, но не способен двигаться и говорить. Он полностью парализован. Функционируют лишь сердце и органы дыхания.

– Кто его так?

– Вы удивитесь, но это была дама. Тоже, кстати, немка, благодаря чему эта история дошла до нас. Некая фрау Ева Миллер, писательница. Согласно заключению морской полиции Ева действовала в состоянии необходимой самообороны и будет освобождена от ответственности. Расследование, проведенное на борту, убедительно доказало, что Карл пытался ее изнасиловать у себя в каюте.

– Простите! – вздернул брови Богдан. – А какое отношение это имеет к Голосу Бога?

– Это самое интересное, господин Громов, – сказал Хильгер. – Все дело в том, как именно Карл пытался овладеть бедной женщиной. После того, как фрау Миллер оправилась от шока, она рассказала потрясающие подробности. По ее словам, господин Карл Шнайдер сначала полностью подавил ее психику, что, впрочем, не мешало даме видеть ситуацию как бы со стороны, понимая всю неприличность и нелепость своих действий.

– Это мог быть обычный гипноз.

– Это первое, что приходит в голову. Но! – Хильгер воздел к потолку указательный палец. – В донесении фигурируют странные знаки, которые Карл зачем-то рисовал. Ими в каюте исчерчено все – стол, листы записной книжки, даже стена. Избив жертву, Шнайдер отказался от идеи насилия, а вместо этого кровью жертвы принялся рисовать таинственные знаки на стене каюты. К тому же к делу прикреплены показания черных музыкантов, которые в тот вечер играли в ресторане. По описанию они узнали Шнайдера и пришли в ужас. Они утверждают, что этот человек либо сам является демоном Вуду Эшу Рей, либо пользуется каким-то особым расположением этого демона. Что вы на это скажете, господин Громов?

Богдан приподнялся на локте.

– Фотографии знаков сделаны?

– Конечно, – усмехнулся Хильгер. – Полицейские были очень дотошны.

– Где снимки?

– В нашем распоряжении есть метод передачи чертежей телеграфом. Сейчас их передают. Думаю, что к шести часам вечера копии рисунков будут в нашем распоряжении. Что с ними делать?

– Показать мне. И я сразу же дам все необходимые инструкции. Насколько точны копии?

– Они совершенны.

– Мне важно знать технологию передачи.

– Она секретна.

– Черт! Вы понимаете, что точность воспроизведения играет решающую роль? Как вы их передаете?

– Н-да… Ладно. Мы передаем условные координаты мест, где пересекаются линии, и значения углов. Потом соединяем полученные точки.

– Векторный принцип? Забавно. А окружности, кривые?

– Есть ведь уравнения, которые их описывают. Это не так сложно, как кажется. Телеграмма получается довольно большой, но за полчаса ее можно передать и принять. – Хильгер поднялся со стула и коротко поклонился. – Позвольте вас оставить. Не возражаете, если уборщица наведет здесь порядок?

– Буду признателен.

Минут через двадцать после того, как советник покинул резиденцию посла, в комнату вошла грузная женщина лет пятидесяти. Ногти на ее руках были далеки от немецкого совершенства, артритные ноги, видневшиеся из-под черного шерстяного платья, также выдавали в ней русскую, нанятую посольством. Ее шею прикрывал шелковый темно-синий платок с белыми крапинками узора.

«Скорее всего, шпионка, – безразлично подумал Богдан. – Процентов десять всей дезинформации из немецкого посольства НКВД наверняка получает через нее».

Женщина принялась смахивать пыль с подоконника кистью из птичьего пуха. Обычно русские ничего не делают с такой тщательностью – эта уборщица уже явно была заражена микробом немецкого аккуратизма. От скуки Богдан смотрел, как за окном на ветру дрожат заиндевевшие ветви деревьев.

«Зима, – думал он, вспоминая совсем другое время и совсем другую страну. – Опять эта бесконечная зима. Как жаль, что я не могу убраться отсюда!»

Он вспомнил жаркое солнце своей родины, куда уже нельзя было вернуться. Не потому, что она была далеко, а потому, что была давно.

* * *

2700 год до нашей эры,

Междуречье. Огражденный Урук

Энкиду проснулся от утреннего гвалта, доносившегося со стороны пестрых палаток рынка. Солнечные лучи врывались в его жилище, разгоняя по углам дремучие ночные страхи.

«Как быстро мужи забывают своих героев, – с грустью подумал он. – Три дня назад я был для них подобен Богу, два дня назад они оплакивали меня, как сына. Сегодня они торгуют, позабыв печаль. Завтра они позабудут само имя Энкиду. Ветер сорвет одежды с кумиров, и память о спутнике Гильгамеша навсегда развеется по степи».

Он повернулся на бок и посмотрел на спящую рядом Шамхат. Ее лицо сияло счастьем, волосы рассыпались по гладкому ложу. Великий Шамаш ласкал ее кожу взглядом, от чего казалось, что она светится изнутри. Энкиду провел по волосам любимой, и веки Шамхат затрепетали.

– Энкиду, – прошептала она, не открывая глаз. – С тобой мне так хорошо, словно у меня выросли крылья. Неужели теперь каждое утро ты будешь рядом?

– Да, Шамхат, – ответил самозванец, сменивший Гильгамеша на троне. – Теперь так будет до самой смерти.

– Мне страшно, Энкиду. – Шамхат открыла глаза и прижалась щекой к его плечу. – Я боюсь смерти. Я боюсь, что она разлучит нас на целую вечность.

– Но ведь у нас еще столько дней впереди! Только не называй меня Энкиду. Я теперь Гильгамеш. Помни об этом.