Грань бездны - Роман Глушков

Стратегия Сандаварга попахивала откровенным самоубийством. Но она была единственной более-менее законченной стратегией, которая у нас сейчас имелась. Что и объясняло решимость, с которой я и мои товарищи отправились на это сражение. Второе наше судьбоносное сражение за последние двенадцать часов…

Убби сшиб кистенем замок, и мы проникли в пустующее общежитие словно обычная шайка воров, и близко не похожих на борцов за свободу и справедливость, коими все мы по праву себя считали. Нигде не задерживаясь, мы взбежали на третий этаж, отыскали в потолке верхней лестничной площадки лаз и выбрались через него на крышу.

Будучи плоской, подобно крышам большинства зданий в городе, она была приспособлена жильцами общежития для всяческих бытовых нужд. Мы рассчитывали, что среди разбросанного тут хлама найдется что-нибудь подходящее для сооружения переправы и это облегчит задачу не только нам, но и Сандаваргу. К сожалению, не нашлось. Пришлось оставить в силе первоначальный план. И уповать на то, что северянин трезво оценил свои силы, поскольку прыгать ему предстояло довольно далеко.

При пропасти, которая разделяет общежитие и крайний цех, а также на собравшихся внизу кабальеро моя нервозность усилилась. Озаренные светом окон, всадники мелкими и крупными группами рассредоточились у главных ворот, готовые взять в клещи и уничтожить любого появившегося из темноты врага. Пространство между зданиями, над которым нам предстояло перебираться, было перекрыто со стороны улицы высоким забором и, являясь территорией мастерских, использовалось для складирования металлолома. Это было и хорошо, и плохо. Всадники там не ездили, но если кто-то из нас сорвется и упадет, он напорется на арматуру и прочий хлам не хуже, чем на гвардейские клинки.

Дабы свести риск к минимуму, Сандаварг прыгал налегке, без своих иностальных братьев. Из оружия он прихватил с собой только тесак, который сейчас был нужен ему не для самообороны, а как инструмент для сооружения переправы. Материал для нее северянин намеревался раздобыть на месте и был уверен, что придуманный им мост позволит-таки нам пересечь пропасть.

Прикинув на глаз расстояние до цели, Убби отошел на другой край крыши общежития, чтобы оттуда получше разогнаться. После чего сделал несколько разминочных приседаний, встряхнул руками и, проверив напоследок, не выпадет ли из-за ремня нож, рванул к пропасти. Промчавшись скачками через всю крышу, он оттолкнулся ногой от невысокого парапета и взмыл в воздух с удивительной для своей коренастой, коротконогой фигуры легкостью.

Затаив дыхание и боясь даже моргнуть, мы следили за тем, как прыгун взмывает над пропастью, а потом устремляется вниз. Причем последнее происходит гораздо раньше, нежели я ожидаю. Сандаварг не дотянет до крыши цеха, а врежется в стену и упадет – это становится очевидно уже в следующую секунду. Все мы успеваем одновременно ужаснуться и выругаться, прежде чем…

…Прежде чем северянин достигает стены и хватается за парапет, подобный тому, что ограждает крышу общежития.

Повезло наемнику? Похоже, что нет и он изначально все именно так задумывал. Убби нарочно не стал приземляться на ноги, поскольку это вызвало бы грохот, который могли расслышать и кабальеро, и работающие в цеху артельщики.

Крыши мастерских были перекрыты не каменными плитами, а иностальной жестью. В ней тут и там зияли большие круглые отверстия-световоды. Под ними, у самого цехового потолка, были установлены огромные вращающиеся зеркала из начищенной до блеска иностали. Посредством их рабочие Синклера направляли солнечные лучи в тот или иной ответственный участок цеха – туда, где даже днем требовалось усиленное освещение. Ночью, естественно, зеркальная иллюминация бездействовала, и на световодах были установлены заслонки. Я не видел их, но догадался об этом, ведь иначе отверстия, как и окна, тоже выдавали бы себя проникающим в них светом.

Подтянувшись, Убби перебрался через парапет и прислушался, не вызвало ли его вторжение переполох. Убедившись, что нет, северянин махнул нам рукой – дескать, все в порядке, ждите – и крадучись направился к торчащему в центре крыши громоотводу.

Грозовой метафламм был не в состоянии пробить иностальную жесть, но его напор мог просто-напросто проломить и обрушить кровлю. Дабы свести вероятность этого к минимуму, Синклер возвел над каждым цехом высокие громоотводы из обычной стали. Именно из такой длинной трубы Сандаварг и собирался соорудить для нас мост.

Отцепив идущий к ней кабель заземления и выдрав громоотвод из гнезда, наемник открутил одну из проволочных растяжек и при поддержке двух других аккуратно повалил тяжелую трубу на кровлю. Затем избавился еще от одной растяжки, а последнюю открепил только от крыши. Подтащив будущую переправу к парапету, Убби сначала перебросил нам только проволоку. И когда мы, уцепившись за нее втроем, взялись страховать трубу от падения, наш «инженер» принялся осторожно, мало-помалу толкать ее с цеха на общежитие.

Не сказать, что эта работа была изнурительной. Но поскольку во избежание лишнего шума мы делали ее нарочито медленно, то и умаялись намного больше, чем она того требовала. Зато мост получился превосходный. Можно было не опасаться, что труба сорвется вниз – ее края лежали на парапетах с хорошим запасом. Вдобавок бывшая растяжка была привязана мной к торчащему неподалеку столбу для бельевых веревок, что послужило для нашей переправы дополнительным креплением.

Первой по ней отправилась Долорес. Натерев ладони пылью, она уцепилась за громоотвод и без особых усилий перелезла к северянину, который, ухватив ее за руку, перетянул верхолазку через парапет. Испытание прошло успешно, разве что поначалу труба с ползущей по ней Малабонитой взялась предательски вибрировать и дребезжать. Но стоило той немного сбавить скорость, как тряска сразу утихла и больше не возникала.

Тихоходу Гуго она была и подавно не страшна. Ему угрожали опасности иного рода, но мы могли предугадать их еще до того, как он приступил к своим «акробатическим экзерсисам». Ныне измученный и избитый Сенатор и по земле-то передвигался с трудом, а мы заставили его еще и верхолазанием заниматься. Само собой, что без страховки он не продержался бы на шаткой переправе и полминуты. Пришлось Сандаваргу перекинуть ему свой длинный кожаный пояс-пращу. Им я помог де Бодье привязаться за талию к трубе, после чего он, неловко суча руками и ногами, отправился покорять препятствие.

Дело у Гуго шло не так споро, как у его предшественницы. Но все-таки шло, и то хорошо. Втащив кое-как запыхавшегося и обессиленного механика на крышу, товарищи сразу навострили уши. И, вновь не услыхав ничего подозрительного, перебросили страховочный пояс мне.

Я мог бы обойтись и без него, кабы не ноющее от многочисленных ушибов тело. Однако крепкая страховка и не такой большой, как у Сенатора, упадок сил позволили мне прихватить с собой дополнительный груз – брата Ярнклота. Обмотав цепь вокруг пояса, я подсунул шипастое ядро под ремень, заранее ослабив его побольше, и, стараясь не глядеть вниз, пересек пропасть. Получилось это у меня не так быстро, как у Малабониты, но и не так медленно, как у де Бодье, даже несмотря на то, что мне пришлось ползти с пудовым отягощением.