Черные Холмы - Нора Робертс

Голос ее изменился. Гнев утих, уступив место старой тоске. И если гнев Лилиан больно ранил Купера, то эта тоска просто убивала.

- Ты не сразу меня заметил, и мне уже тогда все стало ясно… Но я пыталась убедить себя, что все придумала. А ты… ты и выглядел иначе. Стал как-то жестче.

- Я действительно стал другим. Мы оба стали другими.

- Мои чувства оставались прежними. В отличие от твоих.

- Подожди, - Купер наклонился, чтобы придержать ее лошадь. - Подожди минутку.

- Стоило нам закрыть за собой дверь номера, и мы тут же оказались в постели. Но я знала, что ты собираешься все закончить. А сколько раз до этого ты переносил нашу встречу?

- Я переносил встречу? А как насчет тебя? Почему мы не виделись так долго? У тебя всегда что-то было - новый проект, новая поездка…

- Ты меня обвиняешь?

- Дело не в обвинениях, - начал было Купер, но Лилиан стала поворачивать лошадь.

Салливан не позволил ей это сделать. Он взял Рокки под уздцы и спешился, чтобы привязать его и своего жеребца

- Выслушай меня.

- Я любила тебя, только тебя. Я бы все сделала для нас, для нашей любви.

- Это и было частью проблемы.

- Любить тебя - это, значит, проблема?

- То, что ты все бы сделала для нас. Лил… Да постой же, ради бога! - Теперь она сама развернулась, чтобы уйти, и Купер схватил ее за плечи. - Ты всегда знала, чего хочешь добиться. Знала и стремилась достичь цели. Использовала для этого каждую возможность. Ты жила именно так, как тебе хотелось. Но я не мог быть частью твоей жизни, как не мог и мешать твоим планам.

- Выходит, ты бросил меня ради моего же блага? Вот как ты предпочитаешь смотреть на это?

- Так и было.

Но я ведь не смогла справиться с этим, черт тебя побери! - в каждом ее слове опять звучал гнев. - Ты просто убил меня! Забрал часть моей души, и я уже не могу вернуть ее назад, не могу отдать другому мужчине. Я сделала больно хорошему человеку, и все потому, что не могла любить его, не могла дать ему то, что ты вырвал из моего сердца. Я пыталась… Мы с Жан-Полем идеально подходили друг другу, но я не смогла жить с ним, потому что он не был тобой. И он это знал… А теперь ты стоишь тут и уверяешь, что ушел от меня ради моего блага?

- Мы ведь были так молоды, Лил…

- Но это не значит, что моя любовь к тебе - пустой звук.

- Ты шла своим путем, пыталась реализовать свой потенциал. И я желал для себя того же. Да, я действительно сделал это ради тебя и ради себя самого. Мне просто нечего было дать тебе тогда.

- К черту! - Лилиан рванулась было из его рук, но Купер удержал ее.

- У меня ничего не было. Я жил от зарплаты до зарплаты, в какой-то дыре, потому что не мог nor зволить себе снимать нормальную квартиру. Мне все время приходилось подрабатывать, чтобы свести концы с концами. Иногда я не приезжал сюда только потому, что у меня не было на это денег.

- Ты говорил…

- Я лгал. Я говорил, что занят, что не могу выкроить время. Часто так и было, поскольку я все время вкалывал. Но не это главная причина… Я продал мотоцикл. Порой мне даже приходилось сдавать кровь, чтобы заплатить за жилье.

- Купер, но если все было так сложно, почему ты…

- Не попросил помощи у деда с бабушкой? Они и так дали мне приличную сумму. Я не считал возможным обратиться к ним еще раз.

- Но ты мог бы вернуться. Ты…

Вернуться, так ничего и не добившись? Без цента в кармане? Мне нужно было доказать, что я

чего- то стою. Я должен был получить кое-какие семейные деньги. Это позволило бы мне продышаться, организовать собственный бизнес, но отец сделал все для того, чтобы выплаты были отсрочены.

Он страшно злился из-за того, что я посмел пойти против его воли. У меня оставалось немного от тех

денег, которые дали бабушка с дедом, но отец заморозил и этот счет.

- Как ему удалось?…

- Он же юрист. Отец знает людей, знает систему. В общем, он взял меня за горло. Ему казалось, что теперь-то уж я сделаю все, как он скажет.

- То есть отец лишил тебя поддержки и даже забрал то, что принадлежало тебе по праву, только потому, что хотел и тебя видеть юристом?

- Да нет, - Купер видел: не исключено, что Лил так никогда и не поймет, о чем он говорит. - Отец сделал это, поскольку желал безоговорочного контроля. Он найдет способ остановить любого, кто осмелится пойти против его воли.

Лил внимательно слушала, и Салливан продолжил:

- Деньги - это мощное оружие, и мой отец прекрасно умеет им пользоваться. Он пообещал,

что выплаты будут идти своим чередом, без задержки, если… В общем, там был целый список условий. Даже после того, как я наконец вернул свои деньги, мне пришлось немалую их часть отдать адвокатам. Я не мог допустить, чтобы ты приехала в Нью-Йорк и увидела, как я живу. Мне нужно было

встать на ноги, достичь хоть чего-то… А ты тогда просто парила - отличная учеба, поездки, публикации в журналах.

- Ты должен был все мне рассказать…

Зачем? Ты бы стала уговаривать меня вернуться сюда. Не исключено, что я так бы и сделал. Вернулся бы ни с чем. Рано или поздно я бы возненавидел такое существование и стал бы обвинять во всем тебя. Могло быть и иначе… Ты бы приехала ко мне в Нью-Йорк, но тогда не создала бы свой заповедник. В результате ни ты, ни я не стали бы теми, кто мы есть сейчас.

- Ты все решил за нас обоих…

- Возможно. Но ведь ты со мной согласилась.

- Тогда у меня ничего не оставалось, кроме гордости.

- Значит, ты должна меня понять, ведь у меня, кроме гордости, тоже ничего не было.

- У тебя была я…

Куперу так хотелось коснуться ее лица - хотя бы кончиками пальцев. А еще он хотел, чтобы из ее глаз ушли эта тоска и боль.

- Понимаешь, я должен был добиться хоть чего-то такого, что мог поставить себе в заслугу. Первые двадцать лет своей жизни я провел в надежде на то, что отец будет любить меня, будет гордиться мной. Думаю, мама прошла через то же самое. Отец умеет обставить все так, чтобы люди жаждали его одобрения. Но чем больше ты к этому стремишься, тем хуже себя чувствуешь… Тебя все время держат словно впроголодь.

- Ты прав, - Лил вспомнила, каким был Купер в их первое лето - грустным и в то же время настороженным.

- Пока не приехал сюда, я и не знал, что это такое - когда тебя любят, заботятся о тебе, гордятся тобой. После этого мне стало еще важнее добиться таких же чувств от родителей, главным образом от отца. Но все было бесполезно.

Купер пожал плечами, словно говорил о чем-то, что уже не имело для него никакого значения.